На руинах Эдема - Лис Баюн

Вскоре я поняла, что «привязь» у твари очень длинная, да и запутать ее оказалось практически невозможно. Времени строить сложные планы и размышлять об их последствиях, когда за спиной все время раздается лязг металлических челюстей, попросту нет. Повинуясь порыву, инстинкту, я камнем рванула вниз к земле, еще и прибавив скорости. Прижавшись к байку как можно плотнее, будто стремясь стать с ним единым целом, я краем сознания понимала, что шанса выйти из пике почти нет… Гончая не отступалась от меня: ее крошечного искусственного мозга хватало лишь на то, чтобы преследовать нарушителя, естественно, мой замысел ей было не разгадать. Впрочем, на тот момент у меня его и не было…

Скорость байка и так безумная, на нем еле держишься, все время кажется, что руки вот-вот соскользнут с руля… Но почему-то время «падения» до земли кажется бесконечно долгим — лишь в последние секунды, когда до нее остается не больше десятка метров, его как будто убыстряют донельзя.

Последняя отчаянная попытка вырулить наверх, избежать столкновения: днище байка прочерчивает песок, взмывая вокруг себя пыльное облако. Несколько раз он по инерции переворачивается, я каким-то чудом умудряюсь удерживаться на своем «коне» и дальше. После этого мотоцикл, завалившись на бок, оказывается на земле, а я — под ним. Правое плечо пронзает жуткая боль, но перед тем, как отключится, я услышала глухой звук еще одного падения: тварь выйти из пике не сумела.

По горлу как будто прошлись наждаком, правую часть тела почти не ощущала, но самое главное, боли не было — так я чувствовала себя после пробуждения.

Честно говоря, ожидала увидеть, что все еще лежу на сером песке, возле корабля пришельцев. Но вокруг белые стены нашего лазарета, в котором мне за свою жизнь доводилось бывать неоднократно.

— О, наша героиня пришла в себя, — у дверей стояла Джози Маккон и тепло улыбалась мне, — Как себя чувствуешь, Тереза?

Я хотела было пожать плечами, но странное онемение половины тела не позволило этого сделать. Поэтому прохрипела лишь: — Нормально. А… — страх резко схватил меня за горло, шепнув на ухо всего одно дорогое мне имя — Кайл! Он… с ним все в порядке? — быстро перефразировала я вопрос. Слишком боялась спрашивать: жив ли — ведь отрицательный ответ убил бы меня на месте.

— С твоим женихом все хорошо, — быстро успокоила Джози, при этом заставив залиться краской, — Пара царапин, пара синяков. Жить будет.

— А Нина? — вспомнила про виновницу случившегося.

— Тоже в норме. Отделалась легким испугом и выговором от Эрика: надеюсь, эта история послужит ей уроком.

Я хмыкнула что-то неопределенное; зная неугомонность девчонки, сильно сомневаюсь в этом.

— Расскажешь о том, что случилось? — попросила Джози, пока смешивала какие-то лекарства.

— Кайл по-партизански отмалчивался?

Она усмехнулась.

— Описал… в общих чертах. А хочется, знаешь ли, подробностей. Кстати, Эрик очень старается изобразить, будто зол на тебя — не обращай внимания. Так он прячет гордость.

Я устало провела рукой по лицу.

— Господи, Джоз, чем тут гордиться!? Любой бы на моем месте…

— Ты и сама прекрасно знаешь, что не любой! — резко прервала меня женщина, — Кроме той бедной девочки с тобой и не пошел никто!

— Лоа… Да, храбрая она… — я нахмурилась, — А почему бедная-то?

Джози молчала, то ли не услышав мой вопрос, то ли не зная, что на него ответить. Окликнув ее еще раз, наконец, добилась того, что целительница оставила лекарства в покое и повернулась ко мне лицом.

Ее лицо казалось суровым, но в глубине светло-зеленых глаз можно было разглядеть печаль и сочувствие.

— А ты, Тереза, неужели не понимаешь, что с ней что-то не так? — ответила она вопросом на вопрос.

Растерянно моргая, я произнесла: — Ну… ей ведь многое довелось пережить… Это просто последствия стресса, верно? Они рано или поздно пройдут?

Женщина покачала головой.

— Не знаю, что было причиной этому — вероятно, действительно какое-нибудь сильное переживание, не обязательно охота, — но у Лоа… — чувствовалась, что она мучительно пытается подобрать слова, — Она совсем, как ребенок — и я говорю не о том, что она милая и добрая. Я имею ввиду состояние ее разума… Понимаешь, о чем я, Тереза?

Я механически кивнула, хотя на самом деле смысл слов казался смутным и ускользающим.

— Она и говорить почти не может поэтому. Физически девушка абсолютно здорова, но…

— С этим можно что-то сделать? Как-то ей помочь? — я с мольбой посмотрела на целительницу.

Она опустилась на краешек моей кровати, держа в руках тонкий шприц: во время привычной работы Джози было проще говорить трудные вещи. Когда игла вошла мне в вену, я услышала ее горькие слова, для меня подкрепленные и физической болью: — Мы можем только ждать… Но, судя по тому, что мне удалось вытянуть из ее друзей — ожидание это безнадежно.

После этого меня заставили выпить еще полстакана какой-то почти безвкусной жидкости, отдающей легкой прохладой.

— Гелий и Сильва? Что они сказали вам?

По тому, как Джози нахмурилась, я поняла, что не у меня одной эта парочка вызывает неприязнь.

— Ничего путного. Думаю, они знают о беде Лоа больше, чем хотят признавать. Единственное, что я узнала: «Очень жаль, но такое иногда случается», — процитировала она фразу кого-то из них.

— Мне одной кажется, что друзья бы так не поступили… — холодно обронила я, мысленно перебирая в голове то, что знала о рыжеволосой девушке и ее странных знакомых.

Джози не спешила ни подтверждать мои опасения, ни развенчивать их: — Не знаю, Тереза, честное слово. Лоа от них практически не отходит, особенно от парня — Гелия… Я не думаю, что он хочет причинить ей вред.

Я кивнула, пообещав себе не выпускать рыжую из виду. Уж не знаю, кем ей там приходятся Сильва и Гелий, но пока что отвечаю за нее все же я! Эта девушка кого-то неуловимо напоминала… Я попыталась понять, кого именно, но мысли неожиданно стали путаться, и до меня, как сквозь туман, долетели слова Джози: — Спи, Тереза, тебе нужно отдыхать…

Спорить с ней у меня не было ни сил, ни желания. Оставалось только отдаться объятиям искусственного беспамятства.

Она с удивлением глядела на своего спасителя, чувствуя, как исчезают все ожоги, как восстанавливается обгоревшее тело.

— Это колдовство? — спросила робко, — Мой отец был прав? Иначе, как такое возможно… — она поднесла к глазам руку: уже абсолютно неповрежденную, с молочно-белой кожей.

Темноглазый мягко улыбнулся.

— В твоем мире и в твое время это действительно могут назвать магией. Но, все же, это не она.

— Тогда что? — принцесса нахмурилась, пытаясь понять непостижимое.

Взгляд мужчины стал рассеянным, словно он смотрел в дали, неведомые остальным.

— В далеком будущем это станут называть наукой. Хотя и тогда для многих она будет казаться чем-то мистическим.

— Наука… — девушка будто пробовала новое слово на вкус. Впрочем, кое-что интересовало ее намного сильней. — Что теперь будет со мной? — произнесла, с надеждой всматриваясь в человека, стоящего рядом.

Он почему-то сразу же погрустнел, хоть тут же постарался прогнать печаль из голоса и с улыбкой сказал: — Скоро рассветет. До того, как взойдет солнце, ты должна будешь направиться с моим другом — ты видела его на приеме…

Инфанта поморщилась, мучительно пытаясь восстановить в своей памяти, стремительно разлетавшейся пеплом и дымом, недавние события. Да, кажется, она помнила того, о ком говорилось: высокий мужчина с глазами цвета синего льда. Почему-то ей чудилось, что от него веяло холодом, несмотря на учтивые речи и дружелюбные улыбки.

Немного попятившись, девушка покачала головой: — Я не хочу… пожалуйста…

Он осторожно взял ее за руку: принцесса вздрогнула, но вырываться не стала.

— Тебе не нужно бояться, — попытался человек успокоить инфанту, вдруг его взгляд переместился куда-то за ее спину, — А вот и он — мой друг, товарищ и почти старший брат, — он слегка усмехнулся, — Не верь тем, кто твердит, будто мы враждуем, это совсем не так.

Обернувшись, девушка увидела того самого голубоглазого мужчину, вспомнить которого ей почему-то оказалось так непросто.

— Людям свойственной сводить противоположности к обязательному противостоянию, — заметил он, — Хотя в большинстве случаев это и ложно: природа подает нам прекрасный пример, как все может существовать в гармонии, вне зависимости от своей сущности.

— Мне кажется, люди в наше время стараются отдавать предпочтение только одной стороне медали, другую же нарекают злой и неправильной, — с болью произнесла принцесса.

Голубоглазый посмотрел на нее с уважением: — Все верно, дитя… Не стоит забывать, что зло существует на самом деле. Просто не теми именами его зовут обычно, — он покачал головой, будто отгоняя непрошеные мысли, и махнул рукой, указывая куда-то в сторону городского храма, — Пройдемся немного, до восхода еще есть время. Да и ты, друг, — улыбнулся, — помнится, хотел побывать в местной церкви.