Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

– Все будет хорошо, – повторила она, отвлекаясь от воспоминаний. – Мы отдадим деньги, и тебе не придется никуда уезжать. За неделю, думаю, можно успеть…

– Что успеть?

– Продать квартиру. Что же еще, по-твоему?

– Как это – продать квартиру? Чью квартиру?

– Дяди Пети с третьего этажа! – язвительно проговорила в ответ Алька. – У него квартира большая, четырехкомнатная, за нее кучу денег дадут! А все его семейство временно у вас поселим, раз такое дело! Эх, Палыч! Ну конечно, мы продадим мою квартиру! Чью же еще?

– Аль, ты чего придумала-то? Как же мы можем продать твою квартиру? А жить ты где будешь?

– Продать мою квартиру мы можем очень легко. Мне ее баба Таня оставила по завещанию, не помнишь разве? Это моя собственная квартира, и я имею полное право делать с ней все, что мне только заблагорассудится. В том числе и продавать ее. А жить я буду… Ну, некоторое время поживу где-нибудь… Сниму себе что-нибудь или в крайнем случае к вам переселюсь. Ненадолго. А потом куплю себе однокомнатную. У меня же куча денег останется!

– Аль, ты с ума сошла? – предположил Пашка.

– Это ты сошел с ума, – напомнила Алька. – А я теперь пытаюсь устранить последствия этого твоего сумасшествия.

Они помолчали некоторое время. Потом Пашка подал голос:

– Скажи еще, что тебе одной все равно двухкомнатная была ни к чему.

– Ага, – ответила Алька. – Конечно, ни к чему. Зачем мне одной двухкомнатная? Ты лед-то не забывай к глазу прикладывать, я тебе зачем лед принесла? И чай пей!

– Я выпил уже, – хмуро сообщил Пашка.

– Еще налить?

– Да не надо мне ничего… наливать. Я… Алька, я…

– Ну что – ты?

– Я потом обязательно… Когда институт закончу и работать буду… Я тебе куплю квартиру! Новую! Где-нибудь в центре, на Ленинском проспекте! Большую, трехкомнатную!

– Ну конечно, – с видимой серьезностью ответила Алька. – Конечно, купишь. Обязательно трехкомнатную, и обязательно – на Ленинском проспекте. Я бы ни за что в жизни не стала жертвовать имеющейся жилплощадью, если б не была уверена, что за мою доброту и щедрость ты мне точно так же щедро отплатишь! Я же тебе не дурочка какая-нибудь и не лохушка!

– Алька…

– Ну все, хватит. Сейчас… сейчас уже поздно. – Она посмотрела на часы, которые показывали начало девятого. – А завтра с утра поищу в газете номер телефона какой-нибудь риелторской фирмы и попрошу, чтобы как можно быстрее покупателя подыскали. Если, конечно, смогу найти риелторскую фирму, которая работает в воскресенье.

– А родителям что скажешь?

Алька пожала плечами:

– Моя квартира. Что хочу, то и делаю. Скажу, что в этой квартире полов было слишком много. Вот я и решила купить другую, в которой полов поменьше. Все ведь знают, что я терпеть не могу мыть полы. Что для меня, чем их меньше – тем лучше!

– Логично. Аль, ты точно решила? Не жалко тебе квартиру? Все-таки…

– А если тебя этот твой крутой и серьезный дядька пришьет в том самом подвале и в лесу потом закопает – думаешь, мне тебя не жалко будет? – перебила Алька.

Пашка в ответ на ее вопрос скривил физиономию.

Квартиру Альке, конечно же, было жалко.

Прежде всего потому, что это была совсем не простая квартира. С ней у Альки были связаны самые теплые и самые светлые детские воспоминания.

Аромат пирогов, которые пекла каждое воскресенье к приходу внуков бабушка. Большие, пахучие, мягкие, покрытые блестящей светло-коричневой корочкой – с капустой, с грибами, с мясом, – эти пироги она уплетала целыми днями, запивая их теплым молоком из большой синей кружки. Никто не умел печь такие вкусные пироги, как бабушка! Уже потом, позже, когда Алька выросла, а бабушка стала совсем старой, та поделилась с ней секретом: оказывается, перед тем как сунуть пирог в духовку, сверху его обязательно надо намазать тонким слоем меда. Если мед слишком густой – то с водой его перемешать, а если жидкий, и так сойдет. И сладковатый вкус, и блестящая коричневая корочка – все от меда!

Сказки по вечерам – долгие, неторопливые, замысловатые. Иногда бабушка рассказывала их сама, а иногда, надев очки с толстыми стеклами в роговой оправе, читала из книги. Алька до сих пор хранила эту книгу в старом, пожелтевшем от времени переплете. На выцветшей обложке – озерцо, заросшее камышами, лягушка с короной на голове держит во рту стрелу. И надпись красивым витиеватым шрифтом – «Русские народные сказки». Внутри, на истончившихся с годами страницах, множество волшебных и ярких рисунков, на полях некоторых страниц – смешные и важные закорючки, выписанные то карандашом, то шариковой ручкой. Это уже их совместное с братом творчество, за которое бабушка на Альку с Пашкой ужасно сердилась. Не по-настоящему, конечно, а в шутку. Бабушка вообще не умела сердиться по-настоящему, и Алька с Пашкой как-то очень быстро это пронюхали и стали использовать в своих целях…

Она умерла, не дожив всего недели до Алькиного девятнадцатого дня рождения. Ушла тихо, никого не побеспокоив. Жила тихо и умерла тихо…

И только через год Алька смогла заставить себя переселиться в эту квартиру из крошечной родительской двушки, в которой им вчетвером давно уже было слишком тесно. А еще через полгода затеяла в ней ремонт, который не делался здесь уже лет пятнадцать. Денег на то, чтобы оплатить услуги рабочих, было немного, поэтому основную часть работы они вчетвером взяли на себя. Сами выравнивали потолки и стены, клеили новенькие обои, заменяли старые дверные рамы, утепляли полы на лоджии, превращенной в эркер, укладывали паркет на пол и плитку на стены в ванной…

Целых четыре месяца делали ремонт – но оно того стоило!

Особенно здорово получилась спальня. Бывшая лоджия теперь была превращена в прекрасный будуар, полный цветов и солнечного света. Оставшаяся часть стены сверху обита деревом цвета ореха, мелкий лепной орнамент над изголовьем кровати – Пашкина идея! – перекликается с декоративной штукатуркой на противоположной стене. Цвета мягкие, пастельные, не раздражающие глаз – от светло-бежевого до золотисто-желтого.

Красивый, уютный, дорогой сердцу уголок.

Конечно же, Альке жаль было с ним расставаться.

Но что теперь поделаешь, когда такое случилось? Разве в радость будет ей эта светлая спальня, эти цветущие на подоконнике фиалки, эта лепнина у изголовья кровати, если Палыча искалечат, а то и убьют за долги?

Алька отвлеклась от воспоминаний, коротко вздохнула и ободряюще улыбнулась брату:

– И вот еще что. На всякий случай тебя нужно будет спрятать. Мало ли, вдруг за неделю продать квартиру не получится. Или, например, им в течение недели вздумается еще раз тебя уму-разуму поучить… В общем, так: будешь жить у моей подруги.