Инженерный тупик 1991 - Лариса Зверинская

свободное место. Нина оживилась, подвинула ему чашку и, играя своими тёмными блестящими глазами, начала болтать, явно пытаясь привлечь внимание начальника.

И тут в комнату ворвался весёленький Васька с воплем:

– Пьёте, гады? А на стенд позвонить не могли? Мы там трудимся в поте лица…

Тут трудящийся увидел наполненную чашку, схватил её и залпом выпил. Никто не среагировал, кроме Нины, она буквально подскочила на стуле и сдавленным голосом что-то пробормотала. Татьяне даже послышалось матерное ругательство, что звучало в отделе крайне редко и в исключительных ситуациях.

А дальше началось самое интересное. Васька вроде как икнул, закашлялся, плюхнулся на свободный стул, но тут же вскочил и ринулся в «зашкафье» – закуток, выгороженный в просторной комнате двумя шкафами, поставленными под прямым углом к стене и друг к другу.

Такое помещеньице существовало почти в каждом уважающем себя отделе и служило для уединения в разных случаях, чаще всего для переодевания и примерок при сделках купли-продажи.

В данный момент там как раз происходило такое действо с участием Женьки и её подружки Марьяны из соседнего отдела. Из «зашкафья» доносилось хихиканье и звуки возни. Марьяна незадолго до этого выбегала и зачем-то утащила туда стул и «общественную» коробку с иголками и нитками.

Васька, естественно, не знал, что за шкафами кто-то есть, и ворвался туда с бешеной скоростью. Тут же раздался девчоночий визги возмущённые вопли. Василий с каким-то перекошенным лицом выскочил назад в комнату, обежал по длинному кругу чайный стол с сидящими за ним сотрудниками и буквально вылетел в коридор. Через пару секунд всеобщего молчания Алексей спросил:

– Кто-нибудь понял, что это было?

Из-за шкафов раздался недовольный голос Марьяны:

– Да мы тут Женьке платье примеряем, его укоротить надо. Она на стуле стояла, только стаскивать через голову начала, а тут Васька врывается! Вы же слышали, что мы тут возимся, неужели нельзя было не лезть пятнадцать минут!

– Мы и не лезли, это Васька влетел, проглотил чай за секунду и ринулся зачем-то к вам, – ответил Алексей.

Собственно, на этом инцидент тогда и завершился. Посмеялись и забыли. Но теперь… После Васькиного нападения Татьяна поняла, что ей надо кое-что уточнить. У Нины.

Татьяну мучило жгучее желание тут же устроить Нинке допрос, но пришлось сдерживаться. Надо было подождать, пока народ уберётся на стенд, или уйдут домой те счастливчики, чья сегодня очередь прогуливать.

Ибо одновременно всем свалить никак нельзя, надо оставить дежурных для соблюдения видимости работы. А вдруг начальство зайдёт и обрадуется – вот он, повод побольше народу поувольнять.

Часа в два наконец случай представился, к этому времени все куда-то разбрелись. Ничего не подозревающая Нинка сидела за своим столом и перебирала какие-то бумажки.

Татьяна решила напасть внезапно и, подойдя к ней со спины, резко спросила:

– Нина, ты чем неделю назад Ваську напоила? И зачем? Учти, всё это очень плохо может кончиться. Сегодня такое произошло! Я молчать не буду!

Полная «фигуристая» Нина замерла и выпрямилась на стуле, руки сжались в кулаки. Она медленно повернулась к Татьяне, красная как свёкла, даже шея и грудь в глубоком вырезе платья пылали.

– Что случилось? – с усилием выдавила она.

Татьяна решила идти напролом, пока противник не оправился от шока.

– А то случилось, что Васька после того случая совсем умом тронулся! – на повышенных тонах начала она свою обвинительную речь. – Маньяк он теперь натуральный, сегодня на меня напал ни с того, ни с сего! Опасен он теперь, а ты виновата в этом, напоила мужика каким-то пойлом. Что это было, говори немедленно, а то всем расскажу про твои манипуляции! Может, ты нас всех уже чем-то опоила и мы друг друга теперь передушим или перережем! – вдохновенно нагнетала Татьяна. Иначе ведь Нинка опомнится и ни за что ни в чём не признается.

Подействовало. Сломалась красавица! Глаза забегали, руки сцепились, полилось признание в грехе:

– Это не ему предназначалось, Васька случайно чашку схватил. Это… это… приворотное зелье было.

– Что???

– Да!! Я для Алёшки заварила! А чего он на меня внимания вообще не обращает! А он мне нравится, вот! – истерично выкрикнула Нина.

Несмотря на драматизм ситуации, Татьяна расхохоталась: в этот момент Нинка выглядела точь-в-точь как Нонна Мордюкова в «Женитьбе Бальзаминова». Она вскочила со стула и стала напирать на Татьяну, тесня к шкафу. Высокая грудь бурно вздымалась, ноздри трепетали, чёрные глаза сверкали, тёмные кудрявые волосы упали на лоб. Кустодиевская красавица в гневе! Зрелище не для слабонервных.

Сейчас Татьяну второй раз за этот день припечатают затылком, а за что? Надо сдать назад.

– Ладно, ладно, успокойся! Мне дела нет до твоих шашней, надо понять, что с Васькой случилось и как это исправить.

Давай думать, без истерики. Что за зелье ты ему тогда заварила? – попыталась она остановить Нину.

Та притихла. Помолчала немного, подумала. Татьяна знала, что ход мыслей Нинки, хоть они и дружили уже не первый год, ей не угадать, ибо обе они принадлежали как бы к разным мирам в плане восприятия жизни.

Татьяна родилась и всю жизнь жила в Ленинграде, огромном шумном городе. Её детство прошло в большой коммунальной квартире на Петроградской стороне, населённой представителями всех слоёв тогдашнего советского общества. Ну, или почти всех.

В десяти больших комнатах, нанизанных на длиннейший тёмный коридор, обитали, в частности, семья инженеров – родителей Татьяны, дворник с женой-дворничихой, работница фабрики, больная туберкулёзом, продавщица ювелирного магазина, семья художников, учительница… Детей дошкольного возраста было всего двое, и их баловали все жильцы.

Маленькая Таня и сын дворничихи Вова особенно любили бывать в комнате у художницы тёти Сони, которая им всегда была рада и давала посмотреть очень красивые книжки. Иллюстрации в них были нарисованы акварельными красками и вклеены между страницами.

На этих сказочных картинках плясала на зелёной поляне среди снегов Огневушка-Поскакушка, выбивал копытом из скалы серебряные монеты Олень Серебряное Копытце, являлась Даниле-Мастеру прекрасная и опасная Хозяйка Медной горы. Никогда потом Татьяна не видела в книгах такой красоты, видимо, до переиздания этих книжек дело не доходило.

Тётя Соня была известным художником – оформителем детских книжек, и иногда водила соседских детей на встречи с писателями и другими деятелями искусства. Её муж рисовал в основном пейзажи и виды Ленинграда. Глядя на его работы, Татьяна с детства привыкла ощущать себя частью необыкновенного прекрасного города. Став старше, находила на улицах и набережных знакомые по картинам места, ставшие родными по детским воспоминаниям.

Нина же родилась и выросла в глухом провинциальном городке-полудеревне, с его вполне патриархальным бытом, колодцами, огородами и уборными во