Последняя инстанция - Том Клэнси

Новый хозяин Кремля, шестидесятилетний Валерий Володин, сам являющийся siloviki, многие годы проработал в ФСБ, а до этого, в молодости, был офицером КГБ. Большинство нынешних членов исполнительных и законодательных органов также были бывшими сотрудниками органов внешней или внутренней безопасности, или военной разведки (ГРУ).

Головко начал публично выказывать недовольство политикой и практикой администрации Володина, а Володин не любил неодобрительных высказываний от бывших начальников СВР, особенно, когда они критиковали отход нового режима от демократических институтов. Бывший горячим противником siloviki, Головко понимал, что было лишь вопросом времени, когда его собственная безопасность окажется под угрозой. Оставшиеся старые знакомые Головко в СВР предупредили своего бывшего начальника о том, что в его же интересах было покинуть Россию и никогда более не возвращаться.

Скрепя сердце, бывший глава СВР отправил себя в добровольную ссылку с родины и отправился в Лондон. Последний год он довольно скромно жил там, продолжая критиковать Володина и его министров. Он проводил выступления по всему миру, и его выступления на различных круглых столах и интервью можно было видеть почти каждую неделю.

Райан взглянул на Головко через стол и удивился, как ему удавалось не отставать от графика, почти такого же плотного, как его собственный, притом, что он выглядел столь измотанным.

Головко поймал его взгляд и улыбнулся:

— Как ваши дети, Иван Эмметович?

— Спасибо, замечательно. Кейти и Кайл ходят в школу здесь, в Вашингтоне. Салли оканчивает университет Джона Хопкинса.

— Три доктора в семье. Впечатляет, — сказал Сергей, протягивая руку с бокалом к Райанам.

Джек усмехнулся:

— Доктора три, но доктора в смысле врача — только два. Я ведь доктор истории. И хочу заметить, что это далеко не так полезно, как M.D.[16], особенно в доме, полном детей.

— А как Джек-младший? — спросил Сергей.

— По уши в делах. Уехал в Лондон два месяца назад.

— Неужели? — с легким удивлением спросил Головко. — И чем же он там занимается?

— Работает бизнес-аналитиком в частной компании. Проводит дни за анализом корпоративных рисков и международных финансовых операций.

— А, понятно. Лондонский Сити.

— Точно. Но живет он в Эрл-Корт.

Сергей с улыбкой сказал:

— У него отцовский ум. Ему следовало бы пойти в разведку.

Райан взял себе салата, тщательно заминая тему.

Кэти Райан сказала:

— Одного спецагента в семье вполне достаточно.

Сергей поднял стакан:

— Конечно. Это трудно. Для семьи тоже. Я уверен, то, что он работает по хорошей безопасной специальности, очень вас радует.

Кэти сделал глоток ледяного чая:

— Конечно.

Джек подумал, что его жена куда лучше умела изображать каменное лицо, чем он сам.

Сергей добавил:

— Мне хотелось бы с ним встретиться. Я живу неподалеку от Эрл-Корт, в Ноттинг-Хилл. Возможно, Иван Иванович сможет как-нибудь наведаться ко мне на ужин.

— Я думаю, оно того стоит, — ответил Райан.

— Не беспокойтесь. Я не буду рассказывать слишком много старых баек.

— Он все равно вам не поверит.

Собравшиеся разразились смехом. Только Эд и Мэри Пэт знали всю историю. Кэти с трудом могла поверить, что этот пожилой русский когда-то мог угрожать ее мужу.

Тему подхватили Мэри Пэт и Эд. Разговор зашел об их работе в Москве в восьмидесятых. Они говорили о стране, людях и обычаях.

Райан заканчивал с обедом, продолжая смотреть на Сергея. Он подумал, что его старый друг, наверное, предпочел бы водку вместо чая со льдом и борщ вместо свиной вырезки. Хотя он периодически касался вилкой тарелки, Джек не думал, что он съел хоть немного.

Кэти спросила Сергея о его турне, и от этого он, похоже, воспрянул духом. За последние две недели он побывал почти в десятке городов по всем США и мог сказать что-то хорошее обо всех. Он также высказал все, что думал о коррумпированной администрации Володина, своих выступлениях, в основном, в университетах, а также о наработках по книге, которую планировал написать по возвращении.

Эд Фоули сказал:

— Сергей, прошел всего год с начала первого срока Валерия Володина. А вчера он подписал указ, согласно которому он имеет право сам назначать губернаторов всех восьмидесяти трех российских регионов. На взгляд такого старого служаки как я, откат от демократии набирает обороты.

Головко ответил:

— С точки зрения Володина, это имеет смысл.

— Как это?

— Региональные выборы должны были состояться в конце этого года. И всегда был шанс, небольшой, но был, что население изберет того, чья лояльность центральной власти будет под вопросом. А цель Володина контролировать все, начиная от Москвы. Постановка своих людей во главе всех восьмидесяти трех регионов поможет ему сделать это.

Мэри Пэт спросила:

— То есть, вы видите конец демократии в России?

Головко сделал большой глоток ледяной воды. Затем ответил:

— Президент Володин объясняет свою железную руку тем, что в России «особая демократия». Ссылкой на нее он обосновывает контроль над средствами массовой информации, назначение губернаторов и отправку в тюрьмы предпринимателей, которые, по его мнению, не принимают в расчет интересы Кремля, когда принимают решения в своем бизнесе. — Головко медленно покачал головой от отвращения. Райан заметил, как из-под его редких седых волос стекает пот. — «Особая демократия». Особая российская демократия во всем мире больше известна под другим названием. Диктатура.

Все присутствующие согласно кивнули.

— То, что творится сейчас в России, это не правительственные особенности. Это преступление. Володин и его приспешники имеют интересы на миллиарды долларов в «Газпроме», правительственном газовом концерне и «Роснефти», нефтяном концерне, а также акции, от миноритарных пакетов до тотального контроля над банками, судоходством и лесным хозяйством. Они насилуют страну ради ее богатств и природных ресурсов и используют свою власть в Кремле, чтобы это делать. После трех лет Володина и его siloviki у власти, я боюсь, от российской демократии остались одни воспоминания. Это не преувеличение с моей стороны. Центральная власть, это снежный ком, который катится с горы и вбирает в себя все больше и больше снега, и катится все быстрее и быстрее. Через несколько лет никто не сможет его остановить.

— Но почему люди стоят за него? — спросила Кэти.

— Общественный договор в России очень прост. Население готово отказаться от свободы и закрыть глаза на коррупцию в правительстве в обмен на безопасность и процветание. Это работало до тех пор, пока безопасности и процветания не было, но это уже не удается сейчас.

— Я помню 1990-й год. Пенсионер, который, идя на рынок за продуктами, обычно брал сто рублей, внезапно узнал, что ему нужно один миллион шестьсот тысяч на то же самое количество товаров. Владельцы магазинов в основном занимались тем, что говорили людям идти умирать с голоду. Русские рады, что те дни закончились. Володин диктатор, но большинство видит в нем защитника. Тем не менее, экономическая и демографическая ситуация в России меняются, и не в его пользу. Рождаемость среди славян во всех странах была отрицательной почти два десятилетия. И пока его железный кулак сжимается все сильнее, а ресурсы уходят из России, обрекая страну на банкротство, все больше и больше людей начинают замечать давление.

Сергей Головко на мгновение закашлялся, но затем протер губы салфеткой и продолжил:

— Развал существующего общественного договора в России не приведет к появлению нового. Он приведет только к тому, что Володин начнет забирать все больше и больше свободы.

Джек Райан сказал:

— Бенджамин Франклин когда-то сказал: «Те, кто готовы пожертвовать насущной свободой ради малой толики временной безопасности, — недостойны ни свободы, ни безопасности».

Головко задумался об этой цитате на мгновение:

— Если бы он сказал это в Москве, ФСБ отправило бы его в Лефортово на допрос.

Джек улыбнулся. Или Головко не знал, кто такой был Бенджамин Франклин, или он просто забыл. Он сказал:

— Франклин сказал это двести пятьдесят лет назад, когда наша страна переживала тяжелые времена.

Мэри Пэт добавила:

— Володин беспокоит меня не только во внутренней политике. Последние события в бывших советских республиках дают понять, что Кремль тянет руки к ним. Разведка Романа Таланова и «сильная рука» Валерия Володина создают пояс марионеточных государств.

Райан сказал:

— Содружество независимых государств уже не такое независимое.

Головко оживленно кивнул, сделал еще один большой глоток воды, а затем снова воспользовался салфеткой, но уже чтобы вытереть пот со лба: