Строптивая красавица - Саманта Бекет

Он с шумом выдохнул воздух:

– А вы не хотите присоединиться ко мне?

Она покачала головой:

– Мне надо принести мои пожитки.

– Может быть, не надо? – Алекс подошел к столу и сел. – Я уже принес кое-какие вещи. Они у вас в комнате. Думаю, они подойдут вам.

– Какие вещи?

Он отхлебнул кофе.

– Кое-что из одежды Линды.

Когда он произнес эти слова, она внимательно посмотрела на него.

– Я пойду взгляну, – сказала она. Какое счастье, что можно хоть секунду побыть одной!

Кэтрин вошла в свою комнату. Прислонилась к двери, чтобы перевести дух, и ее взгляд упал на кровать. Чего здесь только не было: брюки, юбки, платья, кофточки и ворох мелких принадлежностей. Глаза разбегались от изобилия чистых пастельных красок. Невозможно было оторвать глаз от нарядных дорогих вещей, притягивавших подобно магниту.

Она осторожно приподняла блузку из легкой, воздушной ткани бледно-розового цвета. Потрогала ярлычок, посмотрела на швы и отделку. Великолепная работа! Такой безукоризненно ровной строчки на ее стареньком «Зингере» не получится. А какая ткань! Натуральный шелк. Кэтрин быстро сняла через голову пижаму, аккуратно сложила ее и повернулась к блузке. Примерила. В самый раз. Замечательно! Что бы к ней подобрать? Может быть, брюки?

Она отыскала широкие спортивные брюки. Скроены как надо и сшиты отлично. Размер подходящий, только коротковаты. Отпустить бы на пару дюймов. Запас достаточный. Нужно только распороть.

Сколько всего, и одно другого лучше! За всю жизнь у нее не было и жалкой доли этого богатства, не говоря уже о качестве! Одежда, которую принес ей Алекс, была предназначена для людей с достатком. О такой она могла только мечтать.

Неожиданно на нее нахлынули воспоминания. Это были ее школьные годы, время несбыточных надежд. Почти каждый день после занятий она заходила в одну и ту же аптеку в своем квартале, чтобы тайком от владельца посмотреть фотографии в журналах. Она с головой окуналась в волшебный мир моды, пока не приходил хозяин и не выставлял ее на улицу. Когда он начинал кричать, в его голосе отчетливо звучал русский акцент: «Здесь вам не читальный зал, девушка!» Она спала и видела, как станет модельером. Тогда ей было еще невдомек, сколь наивными были ее детские мечты. Поэтому, сказала она себе, не дело брать слишком дорогие подарки от Алекса Макки.

Кэтрин отобрала простые хлопчатобумажные брюки спортивного типа и простенькую рубашку. Быстро стащила с себя дорогие шелка. Потом вывернула одну штанину и зубами вытянула нить от подшивки. Сделала то же самое с другой. Натянула брюки. Теперь они сидели на ней просто замечательно. И бледноголубая рубашка с коротким рукавом вполне подходила к ним.

Прежде чем вернуться на кухню, она аккуратно сложила каждую вещь, затем собрала их в стопку и вынесла за дверь. Когда Алекс поедет в город за продуктами, он возьмет их с собой, продаст и получит за них хорошие деньги.

Когда она вернулась в кухню, первое, что ей бросилось в глаза: Алекс послушался ее и оделся.

Не глядя на него, она прошла прямо к буфету и вынула сковороду.

– Вы какую яичницу больше любите? – спросила она строгим голосом.

Не услышав ответа, она незаметно покосилась в его сторону. Его лицо исказилось, словно от какой-то внутренней боли, но через секунду он уже, как прежде, смотрел на нее своим изучающим взглядом. Спокойно и насмешливо-снисходительно.

– По-моему, вещи вам в самый раз.

– Да. Спасибо. Я верну их вам, как только мы позавтракаем. – Она открыла холодильник и вынула из него яйца и сливочное масло.

– Я полагаю, что на мне они будут смотреться не так хорошо.

Она оглянулась и захлопнула дверцу с большей силой, чем следовало.

– Оставьте ваши шутки. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Так какую яичницу вам приготовить?

Алекс поднялся из-за стола и встал позади нее. Она зажгла газ под сковородкой, мучаясь от ощущения его близости.

– Мне не нужна эта одежда, – сказал он.

– Я спрашиваю – глазунью?

– Если вы не заберете вещи, придется мне немедленно заняться благотворительностью.

Она застыла. Благотворительность? Она терпеть не могла этого слова.

– А как насчет омлета?

– А как насчет того, чтобы посмотреть мне в глаза и поговорить по-человечески? – Его рука снова легла на ее плечо.

– Я… – Голос ее задрожал и оборвался, когда она встретилась с его пристальным взглядом.

– Кэтрин! Да что вы в самом деле! Неужели вы думаете, что я буду хранить эти чертовы тряпки и трястись над ними? Если они нравятся вам, забирайте. Хотите показать свой гонор – не берите. Дело хозяйское. Я просто хотел оказать вам любезность и думал, что они вам могут пригодиться.

Слова Алекса подействовали на нее как пощечина. Он сделал ей щедрый подарок, от всей души, а она плюет ему в лицо.

– Вы должны понять меня, – тихо сказала она, – я два года ни с кем не общалась, кроме Сесила. Я подозреваю, что вообще разучилась нормально разговаривать.

– Два года? – Он покачал головой. – И все это время нигде не бывали?

Казалось бы – невинные вопросы, но Алекс опять вогнал ее в краску. Из-за этого она чувствовала себя последней идиоткой; что бы он ни сказал, она краснеет! Вот и сейчас очередная осечка. Он видит, что вся ее бравада от страха. Страха перед городом, людьми и в первую очередь перед ним.

К ее удивлению, он не стал ни смеяться, ни задавать других вопросов.

– Давайте вернемся к нашему договору о работе. Я готов придерживаться ваших правил и соблюдать ваши условия, только… – Он задумался на секунду. – Словом, оставайтесь. Это все, о чем я хочу попросить вас. Мне не хочется нанимать постороннего человека.

– Если вы не считаете меня посторонним человеком, то кто же я, по-вашему?

– Чудо, – сказал он. – Самое настоящее чудо.

– Вот увидите, все будет хорошо. – Он посмотрел на Кэтрин и в награду получил полный смущения взгляд.

Прошло двадцать минут, как они выехали в Кингсбург, а она не проронила ни слова. Она так плотно прижалась к сиденью, что, казалось, слилась в одно целое с его джипом.

– Я понимаю ваше состояние, – продолжал он. – Какое-то время вы не бывали на людях, поэтому я вполне допускаю, что вы, возможно, будете немного стесняться.

– Не беспокойтесь, я чувствую себя прекрасно.

Как бы она ни старалась, голос выдавал ее. В нем не слышалось ни обычной силы, ни уверенности. В нем слышалась растерянность юной девушки. И такая Кэтрин нравилась ему еще больше.

– Когда они увидят вас, – сказал он, – они просто умрут. Они будут потрясены.

– Перестаньте.

Впереди по обе стороны от волнистой ленты дороги простиралась бесконечная пустыня. Алекс смотрел на эту землю, с пирамидами грушевидных кактусов и пробившимися сквозь дерн побегами юкки, и его сердце заполняло умиротворение. Он всегда испытывал это чувство, когда расставался с городским асфальтом и попадал на родные дороги.