Стихотворения - Поль Варлен

К СЫНУ* Я книгу шлю тебе, как некогда Овидий

Свои стихи - в далекий Рим. Он изгнан был... а я - томлюсь в иной обиде:

Я с сыном разлучен моим. Увижу ль я тебя? Каким? - Мне неизвестно...

Но мой завет произнеси: Верь в Бога, никого не ненавидь, и честно

Ты имя честное носи!

ИЗ КНИГИ

"ПАРАЛЛЕЛЬНО" АЛЛЕГОРИЯ Как плачущий король, лишенный трона, Кидая тень по желтым берегам, Обрушился античный ветхий храм, Что бледно отразила ртуть затона. В усталой позе, глядя полусонно, Наяда старая, прильнув к ольхам, Тростинкой фавну водит по плечам, А он в ответ смеется благосклонно. Наивный, грустный, приторный сюжет! Какой, среди художников, поэт Его придумал? Или ткач печальный? Ответь, ковер, что выслужил свой срок, Как оперная занавесь банальный, Надуманный, как мой унылый рок! НА БАЛКОНЕ Они на ласточек мелькающих глядели: Одна в гагатах кос и бледная другая, Блондинка нежная, и кружев сеть тугая Змеилась, зыбкая, как облачко, на теле. И обе, полные томлений асфодели, Покуда диск луны круглился, выплывая, Стояли, трепеты вечерние впивая И счастье грустное сердец, что не хладели. Так, руки влажные сплетя вкруг гибких талий, Две юных женщины стояли и мечтали Четой, смеющейся над прочими четами. А сзади, в глубине, в уюте пышной ложи, Торжественно, как трон в надутой мелодраме, Разрытое, во тьме благоухало Ложе. ПОДРУГИ I ВЕСНА Склоняясь все ближе и ближе К подруге, дрожащей несмело, Она обжигает ей тело Косой, ослепительно рыжей. И шепчет, и шепчет чуть слышно Ребенку, готовому вскрикнуть: "Рукам дай, устам дай приникнуть К той розе, свернутой, но пышной! Дитя, ты - цветок нераскрытый, Роса на нем дышит так сладко, Дай капли те выпить украдкой, Чтоб вспыхнули краской ланиты, Чтоб страстью зарделися щеки, Как светит заря на востоке". II ЛЕТО И та отвечает в испуге, Как стебель, сгибаясь бесшумно, Под вихрем, под лаской безумной Своей исступленной подруге: "Сестра! о, оставь! умираю! Мне страшно, мне все непонятно.. Но тело твое ароматно, И губы палят меня. Таю. В твоем опьяняющем теле, Смущающем зрелостью лета, Есть сумрак и нега качелей. Твой голос не хочет ответа, И волосы, полны отравой, Струятся волною кровавой!" САФО С глазами впалыми, с набрякшими грудями, Сафо, вся в ярости, желаний чуя жало, Как львица мечется над влажными песками. Фаон* ей грезится, беглянке Ритуала, И, видя, что ее отвергнуты рыданья, Рвет волосы она горстями, вне сознанья. Затем зовет она в тоске своей кипящей Те молодые дни, где рдел огонь задорный Ее страстей, в стихах воспетых, что упорно Звучат и зыблются в душе у девы спящей. Затем, потупя взор, меж белых век горящий, В прибой кидается, на зов волны узорной, И блещет в небесах, в воде пылая черной, Селены бледной луч, ей за Подружек мстящий.

IMPRESSION FAUSSE*

Мышь... покатилася мышь В пыльном поле точкою чернильной...

Мышь... покатилася мышь По полям чернильным точкой пыльной.

Звон... или чудится звон... Узникам моли покойной ночи.

Звон... или чудится звон... А бессонным ночи покороче.

Сны - невозможные сны, Если вас сердцам тревожным надо,

Сны - невозможные сны, Хоть отравленной поите нас усладой?.

Луч... загорается луч: Кто-то ровно дышит на постели.

Луч... загорается луч... Декорация... иль месяц в самом деле?

Тень... надвигается тень... Чернота ночная нарастает.

Тень... надвигается тень... Но зарею небо зацветает.

Мышь... покатилася мышь, Но в лучах лазурных розовея,

Мышь... покатилася мышь, Эй вы, сони... к тачкам поживее!.

В МАНЕРЕ ПОЛЯ ВЕРЛЕНА То, конечно, свет наделал лунный, Что лицо в полночной маске тонет, И Сатурн, который урну клонит, Ускоряя юных лун кануны. Он романсами без слез пленен, Чей нескладный свеж и нежен лад, Дух мой, блеклый и больной на взгляд. О, их трепет, лепет их и звон! Несомненно, есть у вас прощенье Для обид жестоких и нежданных; Так и я жеманное в румянах Все ж прощаю детству привиденье Я прощаю лживый призрак тот, Потому что он в итоге мне Позабыться в чуть печальном сне Радость, пусть банальную, дает! ПОСЛЕДНЕЕ ИЗЯЩНОЕ ПРАЗДНЕСТВО Расстанемся друг с другом навсегда, Синьоры и прелестнейшие дамы. Долой - слезливые эпиталамы И страсти сдерживавшая узда! Ни вздохов, ни чувствительности ложной! Нам страшно сознавать себя сродни Баранам, на которых в оны дни Напялил ленты стихоплет ничтожный. Жеманясь и касаясь лишь слегка Утех любви, мы были смешноваты. Амур суровый требует расплаты И кто осудит юного божка? Расстанемся же и, забыв о том, Что блеяли недавно по-бараньи, Объявим ревом о своем желанье Отплыть скорей в Гоморру и Содом. Вот и конец наважденью: я - дома! Кто-то мне на ухо шепчет... Нет, Это не явь, а все та же дрема! К счастию, ночь на исходе... Рассвет... САТУРНИЧЕСКАЯ ПОЭМА Право, и дьявол тут мог бы смутиться Я опьянел в этот солнечный день. Что было хуже: сама ли певица Или тупая ее дребедень? Под керосиновой лампой пьянино... Дым, изо всех наползавший углов.., Печень больная была ли причиной, Но я не слышал собственных слов, Все расплывалось в каком-то угаре, Желчь клокотала во мне, как фонтан. О, эти арии в репертуаре Хари, укрытой за слоем румян! После мороженого я скоро Вышел на воздух в открытый сад, Где с меня не сводили взора Три мальчугана с глазами трибад. Эти бездельники за парапетом Станции стали еще наглей. Я заорал на них, но при этом Пепла наелся сигары своей. НА СТАТУЮ ГАНИМЕДА Как, здесь, где я живу в усладе, Забыв тревоги прошлых лет, Ты вновь, и спереди и сзади, Прелестный мальчик, Ганимед! Орел, как будто бы влюбленный, Тебя схватил среди цветов И взносит, мощно окрыленный, К веселой трапезе богов. Туда, за этих гор вершины, За этот сумрачный Ревар, На нас бросая взор орлиный, А на тебя - взор, полный чар. О, мальчик мой, останься с нами! Я так, тебя увидя, рад! Нас поцелуй, утешь словами, Ведь ты - ведь ты наш младший брат! ПЬЕРО Не Пьеро, в траве зеленой, Не Пьеро, в поля влюбленный, Но Пьеро, Пьеро, Пьеро! Он - мальчишка, парень смелый, Без скорлупки плод незрелый, Вот Пьеро, Пьеро, Пьеро! Ростом он не выше метра, В голове - гулянье ветра, Но в глазах сверкает сталь! Как на месте искра эта У проказника поэта, Что не знает про печаль! Губы - алые, как рана, Где разврат уселся рано, Зубы - белые зубцы; И лица овал античный, Бледный, тонкий и привычный Созерцать, смеясь, концы... Тело хило, но не тонко; Голос - как у девы звонкий; Тело мальчика, а смех Головной, как нож тревожит! Существо, что сразу может Опьянить желанья всех! Милый брат, товарищ старый! Будь чертенком, делай чары И в Париже, и в мечтах, И в стране, нам неизвестной! Низкий, гордый, злобный, честный, Будь душою в наших снах! Вырастай - на диво миру, Грусть богатую кубируй, Утрояй веселость ты! Искаженья и прикраса, Символ верный и гримаса Нашей новой простоты! КАПРИЗ Неуловимый маг в иллюзии тумана, Среди тобою созданных фигур, Я не могу узнать тебя, авгур, Но я люблю тебя, правдивый друг обмана! Богач комедии и нищий из романа, То денди чопорный, то юный балагур,

Ты даже прозу бедную одежды От фрака старого до "колеров надежды" Небрежным гением умеешь оживить: Здесь пуговицы нет, зато свободна нить, А там на рукаве в гармонии счастливой Смеется след чернил и плачет след подливы, За ярким натянул ты матовый сапог, А твой изящный бант развязан так красиво, Что, глядя на тебя, сказать бы я не мог, Неуловимый маг, и ложный, но не лживый, Гулять ли вышел ты на розовой заре Иль вешаться идешь на черном фонаре.

Загадкою ты сердце мне тревожишь,

Как вынутый блестящий нож, Но если вещий бред поэтов только ложь,

Ты, не умея лгать, не лгать не можешь. Увив безумием свободное чело, Тверди ж им, что луна детей озябших греет, Что от нее сердцам покинутым тепло, Передавай им ложь про черное крыло,

Что хлороформом смерти нежно веет, Покуда в сердце зуб больной не онемеет... Пой муки их, поэт. Но гордо о своей Молчи, - в ответ, увы! Эльвира засмеется. Пусть сердце ранено, пусть кровью обольется Незримая мишень завистливых друзей

Ты сердца, что любовью к людям бьется, Им не показывай и терпеливо жди:

Пусть смерть одна прочтет его в груди, И белым ангелом в лазурь оно взовьется.

ИЗ КНИГИ

"СЧАСТЬЕ" x x x О будь из бронзы! будь из мрамора! но все же Из плоти будь! - Цени свой гордый дух дороже В борьбе с случайностью вседневных перемен, Чем волос бороды, чем кровь бессонных вен; Но все ж живи! - живи для мук и искупленья! Покаявшись, опять бросайся в исступленье Страстей, и свой стакан испей, испей до дна! Живи в прискорбный век, когда твоя страна, Когда вся Франция отвергла помощь веры (За родину свою считай иные сферы, Где ждет тебя Отец божественный - Господь!)... Но все ж из плоти будь! Люби земную плоть, Которой и Христос себя облек когда-то! В ней все таинственно, освящено и свято, С тех пор, как некогда Учитель, скорбь тая: "Ядите, - произнес, - сие есть плоть Моя!" Та тайна велика. Из плоти покаянной Создай оружие победы неустанной Над гордостью, что нам, чрез ту же плоть, порой Внушает сатана. Ты гордости иной Ищи: божественной, единственной на свете. Все цели прочие - лишь дьявольские сети! О да! из бронзы будь! на грудь надень доспех, Чтоб храбро отражать нас стерегущий грех: Смиренья, Кротости, Стыда, Молчанья, Бденья. И будь из мрамора! под шлемом Убежденья, Глядя уверенно на блещущую высь, С благоговением на паперти склонись! x x x Того, что я писал, назад я не беру, Все это думал я, и было правдой это, И сохраню я все до дня, когда умру, Былым, нетронутым, в волненьях новых света, В упорной ярости и в гордости немой! И, как выходит сталь из сплава руд и шлака, Я выйду наконец из горестного мрака, Я выйду, закален и горем и борьбой! Я выйду - для любви, вполне простой и нежной, В которой бы душа таилась безмятежно... Прочь все "парижское", и грязь его и гнет! Да здравствует наш вкус французский! вкус