Стихотворения - Поль Варлен

Станцуем джигу! II На улице, в оправе тесной, Река, возникшая чудесно За пятифутовой стеной! В предместье мирном, ты небыстро, Без шума протекаешь - чистой, Но непрозрачною струей. Шоссе широко, и, безмолвны, Желты, как мертвый облик, волны Один туман лишь отразят, В тот даже час, когда, вставая, Заря сияет, зажигая Коттеджей черно-желтый ряд. РЕБЕНОК-ЖЕНЩИНА Не понимали вы, как я был прост и прав,

О бедное дитя! Бежали от меня, досаде волю дав,

Судьбой своей шутя. Лишь кротость отражать, казалось бы, очей

Лазурным зеркалам, Но столько желчи в них, сестра души моей,

Что больно видеть нам. Руками нежными так замахали вы,

Как взбешенный герой, Бросая резкий крик, чахоточный, увы!

Вы, в ком напевный строй! Насмешливых и злых боитесь вы, и гром

Заставит вас дрожать, Овечка грустная, - вам плакать бы тайком,

Обнявши нежно мать. Любви не знали вы, - несет и свет, и честь

Бестрепетно она, Спокойна в добрый час, но крест умеет несть

И в смертный час сильна. БЕДНЫЙ МОЛОДОЙ ПАСТУШОК Я боюсь поцелуя: Он - пчелиный укус, Днем и ночью влачу я Страха тягостный груз. Я боюсь поцелуя! Но глаза хрупкой Кэт Словно пара агатов. И лица ее цвет Обольстительно матов. Ах, мне нравится Кэт. Завтра день Валентина, И предстать должен я Перед нею с повинной... Где ж решимость моя В страшный день Валентина? Мы помолвлены с ней Это было бы счастье, Если б в лучший из дней, Тайной мучимый страстью, Я не млел перед ней! Я боюсь поцелуя: Он - пчелиный укус. Днем и ночью влачу я Страха тягостный груз. Я боюсь поцелуя! BEAMS Был ветер так нежен, и даль так ясна, Ей плыть захотелось в открытое море. За нею плывем мы, с шалуньей не споря, Соленая нас охватила волна. На тверди безоблачной небо сияло И золотом рдело в ее волосах, И тихо качалась она на волнах, И море тихонько валы развивало. Неспешные птицы вились далеко, Вдали паруса, наклоняясь, белели, Порой водоросли в воде зеленели, Мы плыли уверенно так и легко. Она оглянулася с кроткой, улыбкой, Не веря, что мы не боимся волны, Но радостью плыть с ней мы были полны, Плывет она снова дорогою зыбкой.

ИЗ КНИГИ

"МУДРОСТЬ"

Часть первая x x x Меня в тиши Беда, злой рыцарь в маске, встретил И в сердце старое копье свое уметил. Кровь сердца старого багряный мечет взмах И стынет, дымная, под солнцем на цветах. Глаза мне гасит мрак, упал я с громким криком. И сердце старое мертво в дрожанье диком. Тогда приблизился и спешился с коня Беда, мой рыцарь злой, и тронул он меня. Железом скованный, влагая перст глубоко Мне в язву, свой закон вещает он жестоко, И от касания холодного перста И сердце ожило, и честь, и чистота, И, к дивной истине так пламенно-ревниво, Вновь сердце молодо в груди моей и живо. Дрожу под тяжестью сомнений и тревог, Но упоен, как тот, кому явился Бог. А добрый рыцарь мой на скакуна садится, Кивает головой пред тем, как удалиться, И мне кричит (еще я слышу голос тот): - Довольно в первый раз, но берегись вперед! x x x - Что скажешь, путник, ты про страны и вокзалы? Собрал ли скуку ты (она давно зрела), Плохой сигары дым пускающий, усталый, Ты, чья нелепо тень на стену налегла? Ах, после всех дорог, твой взор все так же мрачен, Твоя усмешка та ж, та ж грусть в лице твоем: Так месяц, между мачт, по-прежнему прозрачен, Так море старое все то же, с новым днем. Так кладбище все то ж, хотя могилы новы! Но расскажи нам то, что видно и без слов: Разочарованность твоей души; суровый И горький приговор мечтам былых годов! И ужас не забудь дней, сердце истомивших: Зла - всюду, и Уродств - везде, на всех путях; Политики позор и стыд Любви, заливших Потоками чернил кровь на своих руках. И не забудь себя: как груз своих бессилий, Всей слабости своей, всей простоты своей Ты влек на поле битв, где бились, где любили, Безумней - что ни день, и что ни день - грустней! Вполне ль наказан ты за глупую наивность? Что скажешь? - Люди злы. - А женщины? О, кто ж Пил влагу слез твоих? С кем знал ты неразрывность Судьбы? И ласка чья не оказалась ложь? Как ты доверчив был! как грубой лести верил! Ты помнишь ли, как ты мечтал когда-то сам О смерти сладостной? - Теперь ты скорбь измерил. О, ангел, падший ниц, конец твоим мечтам! Куда ж теперь пойдешь? скажи о новых планах? Иль, столько плакавши, ты весь душой размяк? По твердости коры мы судим о каштанах, А как уныл твой вид, как твой неверен шаг! Так чем же будешь ты? идилликом усталым, На небо глупое глядящим сквозь окно Глазами демона и взором одичалым? Не значит ли - совсем упасть на дно? Довольно ли с тебя такой простой развязки Романа? Кто другой (смышленей, может быть), За скрипки заплатив, хотел бы видеть пляски И не боялся бы прохожих раздразнить. Поройся в уголках своей души. Нельзя ли Оттуда выхватить блистательный порок, Красивый, дерзостный, как саблю доброй стали, И в небо устремить блистающий клинок? Быть может, не один, а несколько? Отлично! Иди же на войну и без разбора всех Рази! личиной скрыв беспечности приличной Неутоленный гнев и безнадежный смех! Не надо быть глупцом в сей жизни пустозвонной, Где в счастье ничего пленительного нет Без грез порочности, немного извращенной! И злом за зло платить, - да будет твой завет! - Людская мудрость? ах! мечты иным согреты! В том прошлом, что сейчас ты мне изобразил, Давая горькие и строгие советы, Я помню лишь то зло, что сам я совершил! Из всех случайностей моей бродячей жизни, Из всех жестоких "бед", из всех моих дорог, Из голосов вражды и злобной укоризны Я помню лишь одно - как милосерд был Бог! Мои мучения все были справедливы, Никто не виноват, что лил я много слез, Но, может быть, и я познаю в день счастливый Прощение и мир, что всем дает Христос! Да, жалко быть глупцом в сей жизни преходящей, Но лучше в вечности венец свой заслужить, И нам гласит закон единый, настоящий: Не злом за зло платить, но всех и все любить!

x x x И красота, и слабость женщин, их печали, И руки бледные, источник благ и зла, Глаза, где жизнь почти все дикое сожгла, Оставив то, пред чем мучители дрожали, И с лаской матери, когда бы даже лгали Уста, всегда их голос! Призыв на дела, Иль добрый знак, или песнь, когда застигнет мгла, Или рыданье, умершее в складках шали!.. Как люди злы! Как жизнь нелепа и груба! Ах! Если б нам не поцелуи, не борьба, Осталось нечто доброе в верховном круге, Что зародилось в сердце детском и простом, И честь, и милость! Это - верные подруги, Иное что останется, когда умрем? x x x Обманчивые дни весь день, весь день горели; Заката на меди теперь они дрожат, Закрой глаза, душа, довольно мы смотрели! О, искушения! - они нас сторожат. Весь день, весь день они горели беспощадно, Сжигая виноград на склонах, под горой Хлеба созревшие и опаляя жадно Небесную лазурь, что пела над тобой. О, побледней, душа, иди, ломая руки. Ужели те "вечера" святому "завтра" вновь Грозят? Безумия ужели живы муки? Воспоминания убей, убей. Любовь! О, грозный приступ зла! последний, без сомненья? Иди, душа, молись! молись до исступленья! x x x Жизнь скромная, с ее нетрудными трудами! В ней целый подвиг есть - служение любви! Веселым быть, следя все те же дни за днями, Быть сильным, чувствуя, что гаснет жар в крови! Знать, слышать в городах, меж всеми голосами, О Боже! лишь одно: колокола твои, И, повинуясь сам велению: "Живи!", Свой голос смешивать с грядущими волнами. С желаньем каяться - меж грешниками жить. Любить молчание - и бесконечно длить ^ Терпения часы здесь, в жизненной пустыне, Сомненья детские раскаяний живых И тщетные мечты о радостях святых... "Прочь! - ангел говорит, - все доводы гордыни!" x x x Послушай нежной песни лепет. Она заплачет, утешая, Такая скромная, простая, Как ручейка над мхами трепет. Нам ведома и вожделенна, Теперь она звучит из дали, И, как вдова из-за вуали, Глядит печально, но надменно. Злой ветер, налетая с ревом, Не вскроет тайны покрывала, Но сердцу ясен блеск фиала Небесной правды под покровом. Нам ведомая, повторяет, Что наша ненависть и злоба Бесследно канут в бездну гроба, И лишь добро не умирает, И, говорит, какая радость Простая жизнь без ожиданья, И ясным золотом венчанье, И мира без победы сладость. Звучит, с холодным ветром споря, Наивная эпиталама; Великолепнее нет храма, Чем храм утешенного горя. Подобна страннице бездомной Душа, безгневная в томленье. Как ясны все ее ученья! Внимай урокам песни скромной. x x x Как нежно вы меня ласкали Так незадолго до разлуки, О эти маленькие руки, Которыми мои печали, Мои томленья и скитанья И в близких, и в далеких странах Под ясным солнцем и в туманах Преображалися в мечтанья! Все к ним тоска моя стремится, Но разгадаю ли их знаки Душе, которая во мраке Зловещем никнет и томится? О непорочное виденье, Приходишь ли ты с вестью верной О нашей родине безмерной, Где тесное соединенье? О руки, власть благословенья, И скорбь, и кроткие упреки, И освященные зароки, О, дайте, дайте знак прощенья!

x x x О ГОРДОСТЬ! Мощный крик, валторны зов

глухой, Огни кровавых звезд на броне золотой... Шатаешься, огнем и дымом опьяненный... О гордость! Мощный крик, валторны зов глухой! О НЕНАВИСТЬ! О звон над морем, заглушенный В снегу. Так холодно. Бессильный, утомлении, Пугаешься, бежишь на пристань. В тишину. Там молкнет колокол, далекий, заглушенный. О СТРАСТЬ! О странный шум, неясный, как во сне. Все пьяны. Кажется, им весело вполне. Глаза, и имена, и бред духов банальных, В котором гаснет шум, неясный, как во сне. О ЗАВИСТЬ! Ряд теней - в тумане. Ряд венчальных Кортежей. Тысячи - препятствий. Круг печальных Трудов: весь пышный цирк движений мировых! Под тихий скрипок звук, под гул пиров венчальных. О ГНЕВ! Угрюмый стон! О СКОРБЬ о днях