Гувернантка с секретом - Анастасия Александровна Логинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому в сердцах я бросила ему в лицо:
– Хотя, знаешь, я уже подумала и отказываю тебе!.. Раз ты так торопишься на свой поезд. Да и маман, боюсь, не будет в восторге от твоего выбора. Кстати, как она?
– Превосходно. Натали с Мишкой нарадоваться не могут ее мудрым советам по воспитанию Митеньки. Она ведь уже доказала, какого славного, доброго и чуткого ребенка может вырастить. Значит, ты мне отказываешь?
И качнулся в сторону двери.
– Ты уходишь? – в волнении спросила я, безумно боясь, что он так просто отступит, покинет сейчас этот дом и никогда больше не вернется.
Я вела себя глупо и непоследовательно, как какая-нибудь истеричная институтка, которая сама не знает, чего хочет, – я понимала это, но ничего не могла поделать. Мне нужно было взять хоть минуту на размышление. Слишком неожиданным оказалось его появление сегодня.
Но минуты этой мне никто не подарил. Напротив – как будто чтобы окончательно свести меня с ума, из коридора вдруг раздался пронзительный, полный ужаса, женский вскрик. И это была Аннушка, горничная.
Начала стихать музыка, послышались торопливые шаги и взволнованные голоса. Мы же с Ильицким стояли, почти не дыша, и оба, наверное, думали об одном и том же.
– Я выйду первым… – сказал наконец он, когда шум за дверью уже не оставлял сомнений, что в доме произошло что-то ужасное.
С трудом выждав после него полминуты, я тронула дверь и тоже выглянула в коридор. Гости толпились в служебном крыле, где были подсобные помещения, кухня, несколько спален, в том числе и моя, и одна гостевая комната, которой никто сейчас не пользовался. Очевидно, в этой комнате что-то и произошло.
– Балдинского…
– Убили…
– Застрелили…
– Кто-то из гостей…
Стараясь не делать поспешных выводов из коротких взволнованных реплик, я пробиралась меж гостями в конец коридора. Но очевидно, что что-то ужасное случилось именно с Балдинским. С человеком, которого я уже готова была признать Сорокиным, о чем и собиралась телеграфировать завтра Платону Алексеевичу. А теперь его убили…
* * *
Балдинский действительно был мертв. Убит из револьвера, хотя выстрелов никто не слышал: кажется, использовали подушку, которая заглушила грохот, – по комнате еще кружили перья. В саму спальню я не входила, опасаясь демонстрировать слишком явный свой интерес, а стояла в толпе прочих любопытствующих. Вот только саму меня изводило не любопытство, как ни странно, а, скорее, ноющее чувство вины, что я, доверенная Платона Алексеевича, была рядом и не сумела этого предотвратить.
Еще я обвела взглядом наших разволновавшихся гостей – ведь вполне возможно, что кто-то из этих людей только что застрелил Балдинского. Он должен чем-то себя выдать!
Граф Курбатов и какой-то седоватый подтянутый господин лет пятидесяти находились в комнате с телом. Мужчина этот минуту назад проверял пульс Балдинского, а теперь неслышно переговаривался с Курбатовым. Кроме них в саму комнату войти никто не решался.
– Кто этот господин, рядом с графом, вы не знаете? – негромко спросила я у Стенина, который с потерянным видом застыл подле меня.
– Не знаю, Лидочка, – отозвался тот, – должно быть, тоже один из приятелей покойного Сергея Васильевича. Ох, вы позвольте, я отойду, право… отвык я от подобных зрелищ.
Я посторонилась, пропуская его и думая, что «еще один приятель» не кандидат ли на место Сорокина? И не он ли убийца Балдинского: стоило ему в первый раз посетить дом, как произошло убийство. Отличное совпадение.
– Это Якимов Лев Кириллович, – прозвучал у меня над ухом голос Ильицкого так неожиданно, что я вздрогнула, – он говорил негромко, чуть наклонившись ко мне. – Вместе с Щербининым учился в академии Генштаба – я рассказывал о нем. Кстати, стыдно тебе не знать таких людей – он профессор математики с мировым именем.
Я метнула в Ильицкого испуганный взгляд: не от стыда, что не узнала профессора с мировым именем, а от мысли, что такой замечательный кандидат в подозреваемые – приятель Ильицкого. Этого еще не хватало.
– Предвкушаешь расследование? – спросил он, откровенно ухмыляясь.
Да, я и правда очень предсказуема. Для него, по крайней мере.
– Ошибаешься, подобное меня больше не интересует. Я здесь только лишь из-за своей воспитанницы.
В подтверждение слов я начала искать взглядом Мари – та стояла у самых дверей в компании Алекса Курбатова, любопытствующе заглядывала в комнату, и они живо что-то обсуждали.
– Мадемуазель Полесова! – окликнула я ее. – Вам нечего здесь делать, вам давно пора спать.
– Как же я могу спать, когда в доме убийца! Любой из нас может им оказаться… – Мари с наигранным ужасом в глазах обвела взглядом присутствующих – и те, заражаясь тревогой, оглянулись на рядом стоящих. А девица продолжала, подозрительно прищурившись: – Может быть, это даже вы, мадемуазель Тальянова… где вы только что были?
Гости тотчас обернулись на меня, наверное, припоминая, что я и правда внезапно покинула танцевальную залу, исчезла с глаз, а потом так же внезапно материализовалась рядом с трупом.
Я почувствовала, что хладнокровие снова меня покидает: мне нельзя быть настолько на виду! И разумеется, не нужно, чтобы люди и впрямь начали задумываться, где я была перед убийством.
– Мари, прекратите! Немедленно идите за мной!
– Нет уж, никуда я с вами не пойду, вдруг вы и правда… – паразитка в притворном страхе отступила назад.
И лишь поймав мой взгляд, совершенно недружелюбный, Мари поубавила пыл, коротко попрощалась с присутствующими и направилась к своей комнате. Я, даже не взглянув в последний раз на Ильицкого, чтобы не видеть в его глазах насмешку, скорее ушла следом.
Глава седьмая
Полицейские пробыли в доме недолго. Ограничились тем, что увезли тело Балдинского и попытались найти оружие, из которого его застрелили. Для этого они обыскали всех мужчин, включая домочадцев и гостей, гостевую комнату и газон под окнами, но оружия, как ни странно, не нашли. На том и остановились, пожелав хозяевам спокойной ночи и пообещав, что в ближайшие дни приедет полицейский сыщик, который расспросит их о произошедшем подробней.
Но, разумеется, ни о какой спокойной ночи и речи идти не могло. Домашние слуги прочно засели в кухне, устроив швейцару Федору допрос с пристрастием – пытались вызнать, кто посторонний входил в дом. В то, что убийцей является кто-то из гостей или, упаси бог, домочадцев, они верить отказывались.
Заводилой была, разумеется, наша горничная Анна –
