Мистика - Стивен Джонс

Фидельма выскользнула из теплой постели и поежилась от холода. Было уже глубоко за полночь. Она закуталась в тяжелую мантию и, крадучись, подошла к двери, тихонько ее открыла и замерла, прислушиваясь.

Звук доносился снизу.

Она знала, что в гостинице, кроме нее и хозяев, никого. А Монха и Белах отправились спать вместе с ней, и комната их была на самом верху. Она посмотрела в сторону их комнаты — дверь плотно закрыта.

Фидельма беззвучно, по-кошачьи, подкралась к перилам и посмотрела вниз, в темноту.

От этого звука она на секунду застыла на месте. Это был странный звук, словно что-то мягкое, но тяжелое тащили по деревянным доскам.

Фидельма, не двигаясь, смотрела в пролет. Главную комнату гостиницы жутковатым красным светом освещали тлеющие в очаге угли. Тени преследовали друг друга во мраке. Фидельма закусила губу и поежилась. Она пожалела, что не взяла свечу, чтобы осветить себе путь. Медленно, ступенька за ступенькой, она начала бесшумно спускаться вниз.

Она преодолела уже половину лестницы, когда наступила босой ногой на расшатанную доску. Скрип доски прозвучал как гром среди ясного неба.

Фидельма замерла.

В следующую секунду она услышала в окутанной мраком комнате внизу какую-то возню и оставшиеся ступеньки преодолела бегом.

— Если здесь есть кто-то, назовись во имя Христа! — крикнула Фидельма, стараясь придать голосу уверенность и не обращать на внимания на то, как бешено колотится ее сердце.

Послышался отдаленный глухой удар, и наступила тишина.

Фидельма быстро огляделась в пустой комнате. Красные тени плясали на стенах. Она ничего не смогла разглядеть.

А потом… раздался шум у нее за спиной.

Фидельма мгновенно обернулась.

На лестнице стоял белый, как покойник, Белах. Монха испуганно выглядывала из-за плеча мужа.

— Вы тоже это слышали? — нервно спросил Белах.

— Слышала, — подтвердила Фидельма.

— Не оставь нас, Господи, — выдохнул он.

Фидельма нервно махнула рукой:

— Зажги свечу, Белах, обыщем это место.

Хозяин гостиницы пожал плечами:

— Это бесполезно. Мы слышали эти звуки раньше и обыскивали комнаты. Ничего так и не нашли.

— В самом деле, — вторила ему жена, — зачем искать мирские следы призрака?

Белах неохотно зажег лампу. Фидельма начала тщательно обыскивать комнату, а хозяин гостиницы с женой остались стоять возле лестницы. Она только начала поиски, когда Монха вдруг пронзительно вскрикнула и рухнула на пол.

Фидельма метнулась к ней. Белах похлопывал жену по рукам, слабо пытаясь привести ее в чувства.

— У нее обморок, — зачем-то пробормотал Белах.

— Принеси воды, — приказала Фидельма.

Когда вода смочила лоб Монхи, а несколько капель проникло между ее губ, веки ее дрогнули, и она открыла глаза.

— Что случилось? — настойчиво спросила Фидельма. — Из-за чего ты упала в обморок?

Несколько секунд Монха непонимающе смотрела на Фидельму, лицо ее побледнело, зубы стучали.

— Это в-волынка! — запинаясь, сказала она. — В-во-лынка!

— Я не слышала никакой волынки, — сказала Фидельма.

— Нет. На столе… волынка Магрэна!

Фидельма оставила Монху на попечение Белаха и обернулась, подняв свечу высоко над головой. На столе она действительно увидела волынку. Обычная волынка, ничего особенного. Фидельма видела и получше, и покрасивее.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Фидельма, когда Белах подвел к ней свою дрожащую от страха жену.

— Это волынка Магрэна. Это ее он взял с собой на войну. Значит, все правда. Его дух вернулся. О святые, защитите нас!

Монха в отчаянии вцепилась в мужа.

Фидельма шагнула к столу и осмотрела волынку. Такие волынки назывались cetharchoire, у них имелось четыре тона: вдувная трубка, два коротких бурдона и один длинный. Обыкновенная волынка, которую можно найти практически в любом ирландском доме. Фидельма поджала губы, припомнив, что, когда она и хозяева гостиницы отправились спать, на столе не было никакой волынки.

— Почему ты уверена, что это волынка Магрэна? — спросила она.

— Я узнала ее! — с чувством воскликнула Монха. — Как ты узнаёшь — какое платье твое или какой нож? Ты узнаешь их по узору, плетению, по пятнам, отметинам…

Женщина начала истерически рыдать.

Фидельма приказала Белаху отвести жену в постель.

— Будь осторожна, сестра, — пробормотал он, уводя Монху наверх. — Мы точно имеем дело с нечистой силой.

Фидельма едва заметно улыбнулась:

— Я представляю большую силу, Белах. На все Его воля.

После того как хозяева гостиницы поднялись к себе, Фидельма еще некоторое время постояла, неотрывно глядя на волынку, потом вздохнула и перестала ломать голову над этой загадкой. Она оставила волынку на столе и поднялась в свою комнату. Кровать еще не остыла, чему Фидельма очень обрадовалась, потому что только в этот момент почувствовала, как заледенели у нее руки и ноги. Ночь была по-настоящему холодной.

Какое-то время Фидельма лежала и раздумывала: и о той ситуации, в которой оказалась в этих безлюдных горах, и о том, можно ли ее разрешить каким-нибудь сверхъестественным способом. Она сознавала, что существуют силы Тьмы. В самом деле, только дурак верит в Бога и отказывается верить в дьявола. Если есть добро, вне всяких сомнений, есть и зло. Но жизненный опыт подсказывал Фидельме, что зло склонно выступать в образе человека.

Она уснула. Но ненадолго. Когда она проснулась, все еще было темно.

Через одну-две секунды она поняла, что разбудило ее во второй раз за эту ночь.

Где-то играла волынка. Это была приятная, нежная мелодия. Звуки сна — suan-traige, прекрасная, грустная колыбельная.

«Codail re suanan saine…»

Фидельме была хорошо знакома эта колыбельная, не раз в детстве она засыпала под эту мелодию.

Она села и быстро выскочила из-под одеяла. Музыка была реальной. Она звучала за окнами гостиницы. Фидельма подошла к окну и осторожно приоткрыла ставни.

Снег белым хрустящим ковром укрывал горные склоны. Небо все еще было затянуто тяжелыми бледно-серыми тучами. Но несмотря на то что луна была окружена лишь слабым светящимся нимбом ледяных кристаллов, ночь стояла ясная. Можно было видеть на мили вокруг. Воздух был ледяным и неподвижным. Дыхание Фидельмы вырывалось перед ней недолго живущими облачками пара.

В этот момент сердце ее заколотилось, как барабан, призывающий восстать мертвых.

Фидельма окаменела от ужаса.

В ста ярдах от гостиницы она увидела небольшой сугроб. На сугробе стоял одинокий волынщик и наигрывал колыбельную, которая и разбудила Фидельму. От неожиданности этого зрелища у нее голова пошла кругом. Но не музыка была тому причиной. Фигура человека мерцала, словно от нее исходил странный свет, который искрился на фоне яркого снега.