Сталинский нос - Евгений Ельчин

Этот страх у меня, как и у моих родителей и у всех тех, кому довелось жить в СССР, если им, конечно, не стыдно в этом страхе признаться, сформировался много лет назад. Всем известно, что масштаб происходившего под руководством Сталина — массовых убийств, сети концентрационных лагерей, депортации целых народов — оказался возможен только благодаря соучастию всего населения СССР. Все об этом знали, но либо молчали от страха, либо сами принимали участие в беззакониях. Прятаться было негде. И если бы после смерти Сталина, так же, впрочем, как и после распада СССР, можно было разделить население страны на жертв и палачей, то этот страх, наверное, исчез бы или хотя бы не был таким сильным. Новая демократическая система наказала бы палачей и воспела жертв. Справедливость бы восторжествовала, и граждане новой прогрессивной России смотрели бы в будущее совсем иначе, чем они смотрят сейчас. К сожалению, этого произойти не могло и, я подозреваю, в ближайшее время не произойдет. Разделить тех, кто жил в СССР, на жертв и палачей невозможно, поскольку мы все были и жертвами, и палачами одновременно. И если мы не служили в ЧК, НКВД или КГБ и не убивали других, то мы убивали себя — нашу индивидуальность, наш голос, наш талант, наше сердце. Убивая лучшее в себе из чувства самосохранения, мы делали вид, что верим в идею коммунизма. Но нас объединяла не идея коммунизма — нас объединял страх.

Сталин давно умер, коммунизм не состоялся, и даже СССР больше нет, но от страха, который передавался из поколения в поколение, не так легко избавиться. Эта книга — попытка понять тот страх, которой был передан мне. Как и мой главный герой Саша Зайчик, я мечтал стать пионером, мой отец был убежденным коммунистом, и я не сомневался, что в нашей коммуналке все тоже верят в светлое будущее. И так же, как Саше Зайчику, мне постепенно открылась истина и о светлом будущем, и о темном прошлом. Но эта книга — не автобиография. Это не историческая литература, а художественная, и поэтому не так уж важно, стоял огромный памятник Сталину в центре Москвы или не стоял, летали 1 мая самолеты над Красной площадью или не летали, читали гоголевский «Нос» в школе или нет. Все это сути дела не меняет. Что важно и что, я надеюсь, юные читатели почувствуют в книге, — это атмосфера страха, лжи и насилия над личностью, в которой жили их семьи не в таком уж далеком прошлом.

Я написал эту книгу для того, чтобы мы не забывали, что пережили люди России, чтобы не допускать искажения исторической истины во имя сегодняшней идеологии. Какими вырастут наши дети, неизвестно, и поэтому именно сейчас нам нужно сделать все возможное, чтобы прервать передачу страха из одного поколения в другое.

Евгений Ельчин, ноябрь 2012 года

Послесловие историка

«Сталинский нос» — первая детская книга о событиях, происходивших в 1937–1938 годах в СССР. К сожалению, правду о том страшном времени ни в книгах, ни в фильмах детям не рассказывали. Почти до самого конца существования Советского Союза историки и писатели рассказывали только, сколько было в нем хорошего, как интересно и дружно в нем жилось детям. Рассказывали героические истории о том, как строились заводы и как эти заводы выпускали тракторы, самолеты, танки и пушки; о том, как колхозники засевали поля пшеницей; о том, как страна победила напавшую на нее фашистскую Германию и после войны встала из руин; а затем в космос полетели космические корабли и первый человек… И получалось, что все эти успехи как бы оправдывали 30-летнее правление тирана Сталина, а трагедии, которые пережили миллионы советских людей — несправедливые аресты, ссылки, концлагеря, расстрелы, гибель близких, — замалчивались 1937 и 1938 годы вошли в историю страны как годы Большого террора. За этот небольшой срок в стране было арестовано один миллион 700 тысяч человек, из них расстреляно более 700 тысяч! В предыдущие и в последующие годы тоже арестовывали и казнили или отправляли в тюрьмы и концлагеря, где многие погибли от голода и болезней. Но столько, сколько арестовали и казнили с весны 1937 до конца 1938 года, — такого не случалось ни до, ни после!

«Врагом народа» могли объявить любого ни в чем не повинного человека: молодого и старого, рабочего, крестьянина, инженера, священника, писателя, генерала, дипломата, учителя… и даже папу Саши Зайчика — чекиста, который сам участвовал в арестах невинных людей. Современнику разобраться в той обстановке — кто плохой, а кто хороший, кто виновен, а кто невиновен, за что арестовывают, за что расстреливают — было очень трудно. Саша и его одноклассники росли в атмосфере всеобщего страха и подозрительности, вольно или невольно ища вокруг себя иностранных агентов, шпионов, вредителей. Этим вовсю пользовались и подлые, корыстные люди, которые писали лживые доносы с целью отомстить, получить должность или комнату, а иногда и просто так, от злобы или желания угодить власти.

Ведомство, сотрудники которого проводили аресты и затем допросы арестованных, называлось НКВД (Народный Комиссариат Внутренних Дел), Оно находилось в зданиях на Лубянской площади, на улице Лубянке и в близлежащих переулках. Там же находилась тюрьма (но это была не единственная в Москве тюрьма!). Аресты, как правило, проводились в ночное время. Если арестовывали и мужа, и жену, то их детей отправляли в детприемники, где решалась их дальнейшая судьба.

Так должно было случиться и с Сашей Зайчиком. Суждено ли ему было снова встретиться с отцом? Маловероятно. Скорее всего, ему предстояло провести несколько лет в детском доме далеко-далеко от родного города и носить на себе клеймо «сына врагов народа».

После смерти Сталина в марте 1953 года постепенно из лагерей стали возвращаться несправедливо осужденные. Выяснилось, что приговор «10 лет без права переписки» на самом деле означал расстрел, и многие люди, годами надеявшиеся увидеть своих близких, узнали, что тех давно уже нет в живых.

Нашему герою Саше Зайчику (как и «очкарику» Борьке Финкельштейну, как и Вовке Собакину) предстоят годы переписки с чиновниками, хождения по разным кабинетам, и только годам к тридцати ему удастся выяснить судьбу своего отца и получить справку с печатью. В этой справке будет написано, что «дело по обвинению» такого-то (фамилия, имя, отчество) «пересмотрено судебной (или военной) коллегией Верховного суда… Приговор… по вновь открывшимся обстоятельствам отменен и дело за отсутствием состава преступления прекращено». Осужденный «по данному делу реабилитирован». То есть оправдан. Эта справка — единственное официальное подтверждение того, что человек не был виновен, его убили ни за что.

Уже 20 лет не существует СССР, но и в нынешней России все еще слишком заметны следы ушедшего времени. Следы не только в названиях улиц (Ленина, Дзержинского, Карла Маркса, Комсомольская и множество им подобных), но, что еще страшнее, — в душах людей. Так и не прозвучало в нашей стране публичного покаяния в преступлениях прошлого, не прозвучало однозначного осуждения идей и власти, погубившей миллионы жизней… Поэтому все еще есть опасность того, что описанное в этой книге может повториться. Как противостоять такой опасности — разговор долгий и сложный. Одно можно сказать с полной уверенностью: книга Евгения Ельчина помогает не только увидеть и понять то время. Сопереживание главному герою порождает негодование и абсолютное неприятие мира, в котором живет Саша Зайчик. А это значит — после прочтения «Сталинского носа» вряд ли появится желание вернуться в прошлое.

Борис Беленкин, историк, сотрудник Общества «Мемориал»