Пламенный клинок - Вудинг Крис

Юноша тихонько приоткрыл дверь, чтобы не прерывать отцовских занятий. В кабинете царил уютный полумрак, разгоняемый свечами и настенными светильниками. В окно сквозь приоткрытые ставни проникал морской ветерок; легкие шторы колыхались возле заваленного бумагами письменного стола. На полках громоздились карты и расходные книги, стояло несколько ценных томов в кожаных переплетах, а на одной из стен висел сработанный из меди и золота символ Святейших: меч, острием вниз лежащий на раскрытой книге.

Рэндилл сидел в деревянном кресле кроданской работы, высокую прямую спинку которого украшали симметричные расходящиеся лучи. Наклонившись вперед, уперев локти в колени и сцепив пальцы, хозяин кабинета пристально смотрел в темный незажженный камин. На приставном столике лежало несколько распечатанных писем.

Арен понаблюдал за ним в приоткрытую дверь. Возможно, виной тому было пустое кресло рядом с отцовским или задумчивый вид Рэндилла, но сейчас он показался юноше похожим на призрака. Рэндилл до сих пор не заметил сына, и Арен насторожился. Обычно отец легко отвлекался, поэтому слуги старались не шуметь, когда он занимался делами. Поскольку Рэндилл так и не шевельнулся, Арен вошел в кабинет и встал перед ним с подносом.

— Отец, я принес тебе…

При звуке его голоса Рэндилл вздрогнул и рванулся с кресла прямо к Арену со страхом и ненавистью во взгляде. Юноша оторопело застыл на месте. Не успев сделать и шага, Рэндилл замер; лицо его озарилось сознанием и болезненно сморщилось, а сам он рухнул обратно в кресло. Взгляд Арена упал на нож для бумаг в левой руке отца, который тот едва не вонзил в собственного сына.

— Отец? — боязливо вымолвил Арен. Он умудрился не выронить поднос; изящные бокалы слегка пошатнулись, но не опрокинулись.

Рэндилл потер переносицу и закрыл глаза.

— Прости, — извинился он. — Ты меня напугал.

Арен недоумевал. Только что перед ним был загнанный в угол человек, безумный в своем отчаянии. Теперь отец выглядел не по возрасту изможденным.

— Я принес сладкого вина, — неловко пояснил Арен. — Амберлинского.

— Спасибо, — ответил Рэндилл.

Юноша поставил поднос на столик и смущенно попятился, но Рэндилл ласково удержал его за руку.

— Посиди со мной, сынок, — попросил он. — Мы долго не виделись, и я соскучился.

Отцовский голос немного успокоил Арена. Рэндилл снова стал самим собой. Все еще с опаской, юноша придвинул второе кресло, а Рэндилл тем временем налил вина.

— За кого ты меня принял? — вдруг выпалил Арен. Вопрос вырвался непроизвольно, но юноше хотелось понять отца.

Тот криво улыбнулся.

— Наверное, я решил, что это Полый Человек. — Он протянул стакан Арену. — Помнишь такого?

Арен отлично помнил. При всем желании ему не забыть кошмаров о Полом Человеке, терзавших его все детство. Но то была лишь сказка, которой пугали детей, и Арена разозлило, что отец пытается отмахнуться от него с помощью глупой выдумки. Он обиженно уставился в бокал.

Рэндилл заметил это и вздохнул.

— Сам не пойму, за кого я тебя принял, — признался он. — На мгновение мне показалось, что передо мной враг. Возможно, грабитель. Видимо, я и правда слишком устал.

Арен неохотно удовольствовался этим объяснением. Мельком взглянув на письма, лежащие на столике, он задался вопросом, не в них ли причина отцовского огорчения, но лезть в частную переписку не решился.

Рэндилл приветственно поднял бокал, и оба пригубили. По языку Арена разлился изысканный вкус амберлинского: сладковато-пряный, одновременно мягкий и насыщенный. Рэндилл удовлетворенно выдохнул, и Арен немного успокоился.

— Воистину, ничто не сравнится с амберлинским, — произнес Рэндилл, восхищенно разглядывая на свет содержимое бокала. — Это единственное, чем наш народ еще может похвалиться. — Он взглянул на Арена. — Скоро тебе предстоит отъезд, да? На военную службу.

— Я к ней готов, отец, — заверил Арен.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Рэндилл. — Магистр Орик говорит, что ты усердно занимался и любые недостатки природных дарований восполнил упорством. Ему вторят и прочие наставники.

— Ты слишком добр, отец. Я знаю, что обо мне говорят на самом деле. Сколько ни бьюсь, учение мне не дается.

— Мне отлично знакомы подобные муки, — кивнул Рэндилл. — Я сам был таким. Ни одного мальчишку не пороли чаще, чем меня. — Он улыбнулся, и Арен улыбнулся в ответ, разомлев от вина. — В итоге я забросил учение и предпочел жизнь с клинком в руке. Наверное, так бы и сгинул, не достанься мне в наследство родовые земли. Но ты не сдавайся. Пересиль себя, сколь бы тяжело ни приходилось.

— Невелика честь — добиться желаемого, — скромно промолвил Арен, отклоняя похвалу, как предписывал кроданский этикет. — Так учит нас Вышний. Усердием и упорством всего достигнешь.

— Так говорят, — согласился Рэндилл, но улыбка его сделалась натянутой, а потом и вовсе исчезла. — Вот бы еще мир был столь прост, каким видят его священники.

— Отец… — Арен запнулся, опасаясь задать вопрос и услышать ответ, который ему не понравится. — Эта свадьба… я видел, как подействовало на тебя известие о ней. Ты не рад?

— Очень даже рад, — ответил Рэндилл. — Затея здравая. Наши беспокойные северные соседи обзавелись многочисленным войском, всерьез опасаясь, что их страна станет следующей, которую поглотит Третья империя. Брачный союз между двумя последними монаршими семействами на континенте упрочит мир в здешних краях и позволит объединить силы против Дурна. Тамошнее королевское семейство казнили без малого десять лет назад, и ни Харрии, ни Кроде не нужно, чтобы кто-нибудь вдохновился этим примером.

— И все-таки… — начал Арен.

— Ах, сынок. Ты знаешь, я живу на свете уже пятьдесят пять лет. Под властью кроданцев я прожил дольше, чем без них. Но целых двадцать пять лет я мог свободно ездить, куда мне вздумается. Над страной властвовали Девятеро, все мы говорили по-оссиански, чего еще желать? Я застал двух королев и одного короля, но Пламенный Клинок — единственный и неизменный. Меч из редчайшего пламениума, рдеющий в солнечных лучах, словно живой огонь. Ты знаешь, что Пламению назвали в честь Пламенного Клинка? Тебя учили этому в школе?

— Да, отец.

— Это не просто меч. В нем заключена божественная сила. Мы видели в нем знак благоволения, ниспосланный самим Джохой. Со времен Восстановления каждый оссианский правитель, всходя на престол, принимал в руки Пламенный Клинок и правил, доколе мог его удержать. Даже в самые мрачные дни, когда у власти стояли тираны, слабаки или безумцы… Даже тогда люди верили, что Пламенный Клинок все равно окажется в правильных руках, ведомый волей Воплощений. Думаю, сами того не сознавая, мы вкладывали в меч всю нашу веру. Все наши мечты о том, каким народом мы могли бы стать. Это последняя частица былой империи, еще не разрушенная, не позабытая и не сгинувшая.

Арен еще не слыхал от отца столь откровенных речей. Обычно о прошлом Рэндилл высказывался с осторожностью, стараясь не сболтнуть лишнего насчет кроданских порядков. Страсть и тоска, звучавшие в его голосе, смутили Арена, но и многое прояснили.

— А теперь он возвращается в Оссию, но в руках кроданца, — произнес Арен, повторяя слова Куна, сказанные за обеденным столом.

— Мы достойно прожили эти тридцать лет, — признал Рэндилл. — При кроданцах стало даже лучше. Но все равно тяжело вынести эту весть. Я думал, Пламенный Клинок заперли в каком-нибудь пыльном хранилище или выставили на обозрение в императорском дворце в Фальконс-Риче, за тридевять земель отсюда. Думал, что больше о нем не услышу.

— А если… — осмелился предположить Арен. — Если он как раз и окажется в правильных руках? Если после всех потрясений эпохи Королей наступит то самое спокойствие, которого так жаждет Оссия? Если принцу Оттико и впрямь суждено править?

— Ха! — невесело усмехнулся Рэндилл. — Коль скоро судьбу Пламенного Клинка направляют Девятеро, вряд ли они вложат его в руки кроданца. Тем более в такое время, когда Святейшие обирают храмы Воплощений, хватают друидов, насмехаются над учением Девятерых и разве только не налагают на них полного запрета.