Прихоть русского немца. Приключенческий роман - Владимир Колычев

После этого случая Настя вылавливала любые известия о Кардинале. Зачем ей это было нужно, не понимала. Лоб в лоб с ним больше ни разу не сталкивалась, да и, честно говоря, не стремилась к этому. Как-то их четверка вышла к лагерю севастопольских спелеологов, которые собирались штурмовать самую глубокую пещеру Караби – шахту Солдатскую. Это было чисто спортивное прохождение, поскольку никакими красотами дырка не блистала. В группе было трое новичков, не нюхавших пороха больших глубин, Солдатская для их обкатки вполне годилась. Пока парни травили анекдоты и пили чай, она отвела в сторону Чорика. Спросила, что он думает о Кардинале.

– Дался тебе этот хмырь болотный, – удивился Чорик и выразительно покрутил пальцем у виска. – Он же больной на всю голову, неужто влюбилась?

Заметив, как полыхнули недобрым огоньком глаза собеседницы, Чорик посерьезнел.

– Да шучу я. Не знаю, зачем тебе это нужно, но слышал, что сбрендил он еще в восьмом классе, после исчезновения отца, который тогда работал на здешней метеостанции. Родитель пошел по грибы и как сквозь землю провалился. Метеорологи сначала сами искали его двое суток, а потом сообщили по рации в Симферополь, в центр гидрометеорологии. Приехали каэсесники, спелики из клуба «Бездна», альпики и горники, даже солдат привлекли из расположенной неподалеку воинской части. Прочесали плато вдоль и поперек, обследовали все известные на то время пещеры, даже южные обрывы Кара-Тау облазили, хотя метеорологу там было делать нечего. Все впустую. Поиски свернули, а отца Кардинала объявили пропавшим без вести. В общем, сгинул.

– О нем до сих пор ничего не известно?

– Во всяком случае, Кардинал его до сих пор ищет.

– Он тебе сам об этом сказал?

– О том, что случилось с его папашей, Кардинала лучше не спрашивать, такую ахинею начинает нести, уши вянут. Оказывается, кроме нашего телесного мира параллельно существует еще один, населенный бестелесными разумными созданиями. Не помню, как он их называл, что-то вроде наблюдателей или надзирателей. Солнечный свет им противопоказан, не та волновая структура. Сквозь любые породы они передвигаются свободно, но комфортно им лишь там, где много открытого пространства и не надо бесполезно растрачивать энергию. Вот они и облюбовали Караби, у них здесь база. Недаром же «Караби» с крымскотатарского переводится как «черный паук». Его папу они якобы выкрали. Правда, не понимаю, зачем им сдался обычный технарь. Но это так, к слову. Согласно теории Кардинала, с отцом он может встретиться только после захода солнца.

– Он действительно больной?

– Насть, откуда я знаю? Кстати, до пятого класса мы учились в одной школе в Севастополе. Только я в «А» классе, а он в «Б». Потом с родителями переехал в Алушту. Обычный пацан, я его даже не запомнил. В какой-то мере его можно понять. Если бы, не дай Бог, такое случилось с моим отцом, дневал бы и ночевал на плато. Разбил бы его на квадраты, не оставил бы без внимания ни одну воронку. Сама подумай, не может человек бесследно исчезнуть там, где туристы шляются толпами с весны до поздней осени. Рано или поздно, останки отца Кардинала непременно обнаружили. А если до сих пор его тело не нашли, значит, провалился в какую-то карстовую полость. Вариантов много. Например, набрел на небольшую щель, протиснулся в нее и застрял. Между прочим, самый реальный сценарий. Отсюда и заскоки Кардинала. Фраза «провалился сквозь землю» абстрактна до тех пор, пока речь идет о чужих людях. Но все кардинально меняется, когда бесследно пропадает родной человек.

В глубине души Настя понимала, чем вызван ее пристальный интерес к дикому спелеологу, никак не могла простить себе тот животный страх, который испытала при первой встрече. Да и слова о Кригере, которые старалась забыть, вспоминались с завидной регулярностью.

***

– Может, я чего-то не понимаю, – недоуменно произнес Швецов, обращаясь к Кригеру, – как ты вообще узнал о существовании этой пещеры?

– С Кардиналом связи не терял. Его тетка замужем за немцем. Обменивались письмами. Полгода назад он написал, что нашел обалденную пещеру, боится, что если дикари прознают о ней, обчистят как липку. Написал, как ее найти, попросил забетонировать вход.

– Краб, ты не договариваешь, – усмехнулся Швецов. – Давно тебя знаю. Стал бы ты срываться из своего добропорядочного Клоппенбурга ради какой-то пещеры, какой бы красавицей она ни была. Темнишь, приятель.

– Я не в восторге, что пришлось за бугор слинять, – обиделся Краб. – Не случись драки с московскими отморозками, сегодня спокойно жил бы в Крыму.

– Крепко тебя эта потасовка зацепила, – пожал плечами Швецов. – Только ты забыл, что и я, и Дока тоже в ней поучаствовали. Кто же знал, что папаша одного из этих страдальцев – важная шишка.

– Когда дал деру в Германию, попал в лагерь переселенцев «Фридланд», расположенный в Нижней Саксонии, – Краб брезгливо дунул на пену в бокале, нехотя отпив глоток, продолжил. – Пока фрицы проверяли меня на вшивость, познакомился со своим сверстником, приехавшим из Омской области. Он меня и просветил. Оказалось, что мы попали к шапочному разбору. Надо было вострить лыжи в начале перестройки. Фрицы тогда носились с бывшими советскими немцами, как с писаной торбой. Не поверите, даже квартиры выдавали бесплатно, как в старые советские времена. Еще и на курсы немецкого языка отправляли. Я сейчас мебель таскаю, но дело не в этом. Алик увлекся буддизмом, пытался и меня к нему приохотить, но я его слушал в пол-уха, спрашивая себя, какого рожна приперся в Германию, если кроме фамилии меня с этой страной ничего не связывает. А зацепил он меня тем, что начал цитировать Махатму Ганди. Откуда все зло в мире? От гадких мыслей! Сначала они бродят в мозгу, а выхода за пределы черепной коробки не имеют. Но однажды человек срывается с катушек, начинает изливать из себя яд. Постепенно он к этому делу настолько привыкает, что каждый раз, когда приходится выбирать, защитить ли, к примеру, девушку от наезда отморозков или пройти мимо, останавливается на втором варианте. В итоге сам выбирает свою судьбу.

– Молодец, Кригер, такую философию развел, что сейчас расплачусь, – желчно заметил Куропяткин. – Может, нам тебе еще и памятник поставить за то, что в скитальцы подался?

– Погоди, Дока, – остановил его Швецов. – Чего в бутылку лезешь? Краб хочет сказать, что мысли иногда материализуются. Я с ним согласен. Достал меня один бандюган по прозвищу Гвиней. Представьте, вломилось в офис тело, как говорится, шире, чем выше, с лысой башкой и черной бородой, свисающей до пуза, с ручками гномика, и начало наезжать. До того хотелось раскрошить ему череп, что руки судорогой сводило. В деталях представил огненный смерч, превращающий его в пепел. И что думаете? Недели не прошло, как от Гвинея не осталось ничего – машина вместе с ним разлетелась на мелкие части.

– Изотерическая лабуда. Твоего Гвинея просто заказали, – отрезал Куропяткин. – Можешь мне поверить, я сижу в газете на этой теме, таких историй могу рассказать воз и маленькую тележку. И вообще, давайте вернемся к тому, ради чего собрались. Меня интересуют технические детали. С железом, которое мы оставили на Караби, ничего не сталось, но если ты, Краб, рассчитываешь на веревки, то учти, они пролежали в схроне почти семь лет. Я пас. Улетать с криком «мама» не собираюсь.

– На старый капрон и не рассчитывал, – обиделся Краб. – Веревки новые. Две двадцатки и стометровка, плюс пятидесятка. Еще пять репшнуров по десять метров. Думаю, хватит.

– И где они? Что-то я их не вижу, – удивился Швецов.

– На метеостанции. Там же, где и мой рюкзак. Ты не обратил внимания, что я без снаряги. Постарел что ли? Сюда я через Москву летел, поэтому в Симферополе нанял мужика с «козликом», тот и отвез меня на Караби через Зеленогорск.

С трудом проглотив очередную порцию пойла под названием «пиво», Швецов засомневался, не свалял ли дурака, приехав в Крым. Звонок Краба пришелся как нельзя кстати. Бомбу под «Форд» подложили явно в расчете на то, что ее найдут. Это было предупреждение. Слинять за границу, как это сделал Кригер, Швецову не светит, уж больно много оборотных денежек крутится в деле, изъять их быстро не получится. За это время его могут раздавить, как клопа.

Швецов окинул тяжелым взглядом собеседников. Наверняка считают его самым успешным в их группе. Что толку рассказывать о специфике торгового бизнеса, построенного на откатах? Скажут, мол, пилить бабло – не ящики грузить, в общем-то, будут правы. Он вспомнил, как Настя оказалась в их группе, и грустно улыбнулся. Это было так давно, столько событий промелькнуло с той поры, что если бы он имел возможность снять их на киноленту, получился бы полноценный остросюжетный фильм. Он и не предполагал, что эта очаровательная малышка, от горшка три вершка, сцементирует их группу в единое целое.