Феминиум (сборник) - Далия Трускиновская

– Но и о взглядах его свидетельствует в должной мере. Хотя, – заметила в задумчивости преподобная Исабель, – в чем-то он прав. Рим не обязан проявлять добрую волю в одностороннем порядке. И вообще, самой большой катастрофой времен крестовых походов было разрушение крестоносцами Константинополя. И впоследствии никто из пап не приносил за это извинения православным. Однако иерархи восточной церкви и не поднимают эту тему. И Ватикан поддерживает постоянные контакты с православным миром.

– То есть, по-вашему, мы должны поступить так же? Проявить добрую волю в одностороннем порядке, хотя Рим этого не делает?

– Вот и посмотрим, кто из нас лучшие католики, способные явить великодушие к противнику…

Они ехали по проспекту Хуаны Инес де ла Крус. Святая Хуана Инес была третьим матриархом церкви Откровения и первым, чья резиденция располагалась непосредственно в Араукане. С тех пор резиденция и вся администрация матриарха давно перебрались в другую часть города. Но несколько старых зданий, принадлежащих матриархату, в прежнем районе остались. Там и отвели местопребывание для нунция – в одном из особняков про которых европейцы говорили «в колониальном стиле», что в очередной раз озадачивало Андреса нелогичностью. Какая же здесь колония? Здесь метрополия.

Там посланник папы принимал посетителей – как официальных лиц, пусть и неофициально, учитывая отсутствие дипломатических отношений между государствами, так и представителей общественных организаций. За особняком, разумеется, ненавязчиво приглядывала полиция. В интересах безопасности самого же нунция. Конечно, Испания успешно боролась с терроризмом, но, увы, нельзя было утверждать, что это зло изжито полностью. Кроме того, высказывания Йорека о святой Каталине стали известны широкой публике и вызвали волну возмущения. Так что охранять преподобного Владислава следовало не только от террористов, но и от радикалов из среды вполне благонамеренных католиков, прежде в преступных деяниях не замеченных. А они могли проникнуть в дом под видом тех самых представителей общественности. Если Йорек и заметил слежку за домом, то никак не протестовал, чем, по мнению доньи Исабель, доказал свое благоразумие. Вообще после бесед с епископом у Андреса сложилось впечатление, что враждебности к Йореку она не испытывает. «Его, безусловно, нельзя назвать нашим другом, – говорила она, – но, возможно, он способен на сотрудничество. Пусть он убежденный католик старой формации, иного папа к нам не послал бы, но прежде всего он рационален». Эрсилья отнюдь не был в этом уверен, но не имел пока оснований возражать донье Исабель.

Чтобы выяснить это обстоятельство, они и ехали сейчас к Йореку. О встрече было условлено на приеме у министра. И если поход Андреса на пресс-конференцию был разведывательным, то сегодня, как он предполагал, должна была состояться разведка боем.

Рационален Йорек или нет, но голова у него работает хорошо, не приходится сомневаться, что информацию об епископе де Оливейре ему также предоставили. И кто кого будет склонять к сотрудничеству, это вопрос. Однако донья Исабель рациональна безусловно и, несомненно, это понимает. Потому ей и нужен Андрес при этой встрече. Отвлекать, изыскивать слабые места… что ж, он сделает, что сумеет.

Примыкавшая к проспекту улица Рамиреса де Варгаса (знаменосец церкви во времена святой Хуаны Инес) была тихой и спокойной, пробок здесь опасаться не приходилось. Впрочем, Араукана была почти избавлена от них, хотя город был побольше Нуэва-Вальдивии. Но здесь умели лучше организовать транспортные развязки. Припарковаться удалось без труда.

Мария выбралась из машины, чтобы сопровождать епископа де Оливейру, но донья Исабель сделала предупредительный знак.

– Пусть идет Карлос. – Она усмехнулась. – Не стоит раздражать старых католиков обилием женщин.

– Женщина-епископ в любом случае будет его раздражать, – заметил Андрес.

– Ну, превратиться в мужчину специально ради этого визита я не могу.

Шутка, пожалуй, была грубовата для священнослужительницы, хотя вполне изящна для отставного полковника. Что-то, однако, Андресу в ней не понравилось. Донья Исабель рациональна, сказал он себе, а я иррационален. Это никуда не годится.

Охранник у ворот, проверив документы, пропустил их, и Карлос прошел вперед, чтобы позвонить в дверь особняка.

Никто не ответил.

– Это, однако, уже свинство, – пробормотал Андрес.

Пусть встреча и частная, донья Исабель – уважаемый иерарх церкви, а Йорек – дипломат. Выказывать неуважение подобным способом недопустимо.

Карлос позвонил снова, затем забарабанил в дверь.

– Что они там, уснули, что ли?

– Андрес, набери номер Йорека, – распорядилась преподобная.

– Но, донья Исабель…

При подобном отношении епископу не следовало делать первого шага.

Словно прочитав его мысли, донья Исабель сказала:

– Йорек может спать, заболеть, удрать через окно. Но в доме должна быть обслуга. Если они не отвечают…

Эрсилья поспешно принялся нажимать кнопки мобильного. И снова безответно. А уж от грохота в дверь всякий бы проснулся.

– Карлос, – начал Эрсилья, – надо звать охрану…

Но в этот миг дверь открылась. Сама по себе.

– Донья Исабель, дон Андрес, подождите, я пойду, проверю. – Карлос извлек армейский «ларго», осторожно шагнул за порог. За дверью никого не было. Очевидно, старый замок не выдержал титанических ударов Карлоса. Но это не отменяло вопроса – почему в назначенное время никто не отозвался.

Осмотревшись, шофер двинулся дальше. Андрес, выдержав паузу, последовал за ним. Донья Исабель не останавливала его. Было тихо… очень тихо… но это еще ничего не значило.

Они пересекли прихожую, полутемную, с мраморным полом в черно-белую клетку. Наверх вела лестница, широкая, с резными перилами. Резными были и деревянные панели на стенах – по ним вверх, к открытым окнам, скользнул взгляд Эрсильи. Но окрик Карлоса заставил его опустить глаза. Смотреть следовало не вверх, а вниз. На площадке лежал человек в темном костюме. И на шахматных квадратах растеклась кровь.

Карлос бросился вверх по лестнице, откуда, несомненно, свалилась жертва, Эрсилья – к лежавшему. Это был не Йорек. Похоже, что дворецкий или кто-то еще из обслуги. К счастью, он был еще жив, но разве что чудом. На горле у него зияла рваная рана.

– Донья Исабель! Мария! Зовите охрану!

Сам Андрес снова схватился за телефон. Пока он вызывал «скорую», снова взглянул на раненого. У Эрсильи не было медицинского образования, но всех семинаристов учили оказывать неотложную помощь.

Но эта рана… ее характер…

Несчастному не перерезали горло. Его рвали зубами.

Сверху не доносилось ни звука, и Андрес, насколько хватило сил, рванул по лестнице. Пробежал по коридору. Заглянул за ближайшую открытую дверь.

Среди раскиданной мебели (звуков падения не было слышно, следовательно, разбросали ее раньше) застыли двое.

Карлос, слегка пригнувшись, опустил руку с «ларго». И уставился в угол, где на четвереньках замер Владислав Йорек. Его седые волосы были всклокочены, зубы оскалены, а глаза, прежде казавшиеся карими, теперь отсвечивали желтизной.

Глаза!

Взгляд!

– Карлос, не смотри ему в глаза! Нельзя!

Из глотки Йорека вырвалось глухое рычание, и он прыгнул вперед. Но в этот миг Карлос успел выйти из ступора, и рукоятка армейского пистолета опустилась на голову прелата.

2

Кардинал сказал, что единственное мое преступление состоит в том, что я испанка.

– С моей точки зрения, – отвечала я, – это моя единственная добродетель.

Десять дней спустя. Араукана

– Ликантропия, как я и предполагал, – сказал доктор.

– Но разве эта болезнь не вымысел?

– Это вопрос, – вздохнул дон Рамон Тлалок, главный психиатр при госпитале Святой Троицы. – Ликантропия, то есть заболевание, при котором больной считает себя волком и поступает соответственно… сейчас относится скорее к сфере истории медицины, чем к практике. Случаи заболевания ликантропией описывались тогда, когда вера в оборотничество была распространена повсеместно. То есть больные или воспринимались как оборотни, или сами себя таковыми воспринимали. Когда этот предрассудок исчез, исчезла и болезнь. За последние столетия не было зафиксировано ни одного случая ликантропии. И потому многие, подобно вам, дон Андрес, уже не верят, что такое заболевание реально существовало.

После инцидента в особняке прошло уже более недели, а Йорек так и не пришел в себя. Поскольку требовалось как-то объяснять его отсутствие на публике, было объявлено, что он заболел. Собственно, это была правда. Не сообщалось, однако, что он содержится в особом крыле госпиталя, большей частью пристегнутый ремнями к кровати – доктор опасался слишком часто делать ему успокоительные инъекции. Ни лекарства, ни сеансы гипноза не могли вернуть нунцию рассудок. По настоянию доньи Исабель, в палате провели обряд экзорцизма – с тем же успехом.