Цвет крови - серый - Владимир Брайт

— Расстановка сил такова, — скомканно, без всякого предисловия начал генерал. — Мы стоим на правом фланге, усиленные пятью когортами гоблинов...

Лица всех без исключения офицеров омрачила гримаса брезгливости. Это было закрытое совещание, и, кроме одного человека (меня), все присутствующие принадлежали к расе имуров. Поэтому никто не счел нужным скрыть свои чувства по поводу того, что придется сражаться бок о бок с гоблинами. Теми самыми гоблинами, которые, словно гиены, трусливы, жестоки и, главное, ненадежны в бою.

— Почему нас обременили этими пожирателями падали? — Динкс как фигура, наиболее приближенная к генералу, позволил себе выразить общее настроение. — Неужели не нашлось никого получше?

— Это еще не все... — Казалось, главнокомандующий не заметил вопроса своего заместителя. — Ряды нашего корпуса усилили тремя некромантами.

После объявления этого известия даже самые спокойные не смогли сдержать свои чувства — по сравнению с появлением в войске некромантов перспектива сражения бок о бок в гоблинами выглядела не так уж плохо.

Чтобы вы могли понять вполне обоснованное недовольство высшего командного состава имуров, нелишним будет объяснить некоторые не слишком приятные стороны наших союзников.

Трое черных магов могут держать под контролем в общей сложности около сотни мертвецов. Они — своеобразные кукловоды, управляющие действиями зомби. Подвластных им мертвых воинов нельзя убить в буквальном смысле этого слова, потому что труп остается трупом при любом раскладе. Эти бездушные марионетки можно только расчленить. Но и после того, как армия восставших из ада лишается одного или нескольких членов, некроманты тут же пополняют свое воинство за счет недавно павших в бою. Чисто теоретически подобный процесс может длиться до бесконечности, и всего лишь небольшая группа сотни зомби и трех управляющих ими некромантов способна разгромить многотысячную армию. Однако такое развитие событий возможно лишь в теории. На практике все выглядит совершенно иначе. Как и у каждой медали, у этой есть обратная сторона.

Черные маги не могут отрываться от своих подопечных больше чем на несколько сотен метров, потому что в противном случае зомби выходят из-под контроля, начиная хаотично уничтожать друг друга и все, что попадется под руку. К тому же сами по себе некроманты чрезвычайно слабы физически. Поэтому им постоянно нужна многочисленная охрана. Противник, издали заметивший появление на поле боя оживших мертвецов, тут же пытается вычислить расположение их хозяев и предпринимает все возможное, чтобы уничтожить черных магов — жутких кукловодов смерти.

Плюс ко всему, некоторые особо сильные друиды обладают способностью искажения реальности и могут сделать так, что дезориентированные зомби обратят оружие против своих же хозяев.

За несколько сотен лет до описываемых событий именно из-за магии искажения реальности лесные эльфы наголову разбили армию дроу, заключивших союз с некромантами. Эта печальная битва (вернее сказать, истребление) долгое время оставалась на устах у всех, и именно с тех пор звезда некогда сильных и могущественных некромантов стала стремительно закатываться. Мало кто хотел вступать с ними в военный союз. А если и вступали, то с большой неохотой или по принуждению.

Так что даже с чисто военной точки зрения (то есть не принимая во внимание вполне естественное отвращение всех живых существ к зомби и их повелителям) боевые действия бок о бок с этими ужасными существами не сулили ничего хорошего. И в большинстве случаев были чреваты массой неприятных неожиданностей.

Именно поэтому известие о трех некромантах, приписанных верховным командованием к нашей группировке, вызвало всплеск негативных эмоций у всех собравшихся офицеров.

Но армия есть армия. Приказы старших по званию не обсуждаются. Главнокомандующий поднял руку, призывая к тишине, и неразборчивый, словно шум морского прибоя, гул недовольных голосов мгновенно стих.

— Лучники, гоблины и некроманты, — решительно начал он, — будут сконцентрированы на нашем правом крыле. Их главная задача — прикрывать основную ударную группировку от возможного флангового нападения. Противник может попытаться воспользоваться близостью леса и неожиданно ударить.

После этих слов все стало на свои места. Тиссен отмежевался от чужаков, отданных под его командование, сконцентрировав их в одном месте. Что бы ни произошло на потенциально опасном (из-за близости леса) правом фланге, основных сил имуров это не коснется. Если все пойдет гладко, люди, зомби и гоблины не оскорбят своим присутствием ряды благородных воинов-имуров, а в случае неприятных неожиданностей им придется крутиться в собственной кровавой мясорубке; и тогда они либо разберутся со всеми проблемами сами, либо погибнут в безумном хаосе смешавшихся войск.

Это было не самое блестящее решение с военной точки зрения — концентрировать самые ненадежные войска на фланге, но самое удобное для людей-кошек.

Как только генерал закончил говорить, взгляды всех присутствующих офицеров непроизвольно обратились ко мне. Экспрессивные и темпераментные по своей природе имуры, возможно, ожидали взрыва негодования или какой-нибудь другой бурной реакции со стороны чужака, но ничего этого не последовало. Какая-то отрешенная пустота заполнила мое сознание и остатки разломленной души — я все еще не мог смириться, что приходится воевать против своих же соплеменников. Поэтому все, что я сделал, — перевел взгляд на генерала и бесцветным голосом, лишенным не только каких бы то ни было эмоций, но и вообще интонаций, произнес:

— Они ударят неожиданно, в самый напряженный момент. Некроманты падут, а трусливые гоблины в панике побегут, внося беспорядок и хаос в ваши ряды. И уже на их спинах в отборные части имуров вклинится острие атакующего вражеского авангарда.

Дальнейшие пояснения были бы просто бессмысленны. В походном шатре главнокомандующего собрались те, кто большую часть жизни провел на войне, и все присутствующие прекрасно отдавали себе отчет в том, что может произойти при подобном развитии событий.

Я сказал то, что хотел, после чего уже не видел никаких причин оставаться на этом фарсе, не иначе как в шутку названном военным советом. Поэтому, даже не испросив разрешения и не откланявшись, я развернулся и молча вышел прочь из палатки.

Фактически я выказал всем присутствующим на совете имурам, и в первую очередь Тиссену, неуважение или даже презрение. Такое поведение нельзя было назвать бунтом или неповиновением в прямом смысле слова. Это было всего лишь оскорбление нижестоящим офицером своего непосредственного начальника. За которым, вполне возможно, мог бы последовать короткий и быстрый на суровую расправу суд военного трибунала. Но...