Шесть лет - Харлан Кобен

Люси Каттинг почесала щёку.

— А вы что не могли просто позвонить?

— Хотел бы, но не могу, — я собирался быть честным. Это казалось правильным. — По одной причине я не знаю, где Натали, так зовут невесту, сейчас живёт. Думаю, она поменяла свою фамилию на его. Поэтому я не могу найти их. И, если быть откровенным, то у меня было прошлое с этой женщиной.

— Понятно.

— Поэтому, если человек, чей некролог я видел, не её муж…

— То ваш звонок может быть неуместным, — закончила она.

— Точно.

На мгновение она призадумалась.

— А если этот человек её муж?

Я пожал плечами. Она ещё раз почесала щёку. Я пытался выглядеть сдержанным, даже застенчивым, что не очень-то работает с парнями моего размера. Я даже почти сомкнул ресницы.

— Меня здесь не было шесть лет назад.

— А.

— Но мы можем посмотреть регистрационный журнал. Здесь всегда безупречно велись записи, каждая свадьба, крещение, причастие, обрезание и так далее.

Обрезание?

— Это было бы замечательно.

Она повела меня вниз по лестнице.

— Вы помните, какого числа была свадьба?

Конечно же, я помнил. Я назвал точную дату.

Мы пришли в маленький кабинет. Люси Каттинг открыла картотеку, пробежалась по ней и вытащила одну из регистрационных книг. Когда она открыла её, то я понял, что она была права. Записи были безупречны. Там была колонка с датой, вид события, участники, начало и конец. Всё было написано от руки каллиграфическим почерком.

— Давайте, посмотрим, что сможем найти здесь…

Она надела очки для чтения, облизнула указательный палец, как учительница, и перевернула несколько страниц. Наконец, она нашла ту, которую хотела. Тот же палец двинулся вниз по странице. И когда она нахмурилась, я подумал про себя:

«Ого…»

— Вы уверены насчёт даты? — спросила она.

— Абсолютно.

— В этот день не было свадеб. Была только одна двумя днями ранее. Ларри Розен женился на Хайди Флейшер.

— Это не та свадьба.

— Могу чем-нибудь помочь?

Голос напугал нас.

Люси Каттинг сказала:

— Здравствуйте, преподобный. Не ожидала, что вы вернётесь так быстро.

Я обернулся, увидел мужчину и чуть ли не начал обнимать его от радости. Желанная цель. Это был тот же священник с выбритой головой, что вёл церемонию на свадьбе Натали. Он протянул руку и пожал мою, натренированная улыбка была наготове, но когда он увидел моё лицо, улыбка померкла.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я преподобный Келли.

— Джейк Фишер. Мы уже встречались.

Он сделал скептическое лицо и повернулся к Люси Каттинг.

— Что происходит, Люси?

— Я искала запись для этого джентльмена, — начала она объяснять. Он слушал терпеливо. Я изучал его лицо, но не был уверен в том, что увидел. Мне показалось, что он старается контролировать эмоции. Когда она закончила, он повернулся ко мне и поднял ладони к небу.

— Если этого нет в записях…

— Вы были там, — сказал я.

— Простите?

— Вы вели церемонию. Там мы и встретились.

— Я не помню такого. Так много событий. Вы должны понимать.

— После свадьбы, вы стояли перед часовней с сестрой невесты. Её зовут Джули Поттам. Когда я подошёл, вы сказали, что это был чудесный день для свадьбы.

Он изогнул бровь.

— И как же я мог забыть?

Сарказм обычно не шёл церковнослужителям, но он подходил преподобному Келли, словно сшитый по заказу. Я продолжил давить.

— Невесту звали Натали Эйвери. Она была художницей из усадьбы Творческого восстановления.

— Усадьбы чего?

— Творческого восстановления. Они владели этой землёй, так?

— О чём вы говорите? Эта земля принадлежит городу.

Сейчас мне не хотелось спорить о том, кто прав, кто виноват. Я решил попробовать другой путь.

— Свадьба была организованна в последний момент. Может быть, поэтому её нет в записях.

— Извините. Мистер…?

— Фишер. Джейк Фишер.

— Мистер Фишер, во-первых, даже если это была свадьба, организованная в последнюю минуту, то всё равно была бы соответствующая запись. Во-вторых, мне интересно, что именно вы ищите.

Люси Каттинг ответила за меня:

— Фамилию жениха.

Он бросил на неё взгляд:

— Мы не информационное бюро, мисс Каттинг.

Она потупила взор, словно наказанная.

— Вы должны помнить эту свадьбу, — сказал я.

— Извините, но я не помню.

Я подошёл ближе, глядя на него сверху вниз.

— Вы помните. Я знаю.

Я услышал отчаяние в своём голосе, и это мне не понравилось. Преподобный Келли попытался встретиться со мной глазами, но у него не получилось.

— Вы называете меня лжецом?

— Вы помните. Почему вы не хотите мне помочь?

— Я не помню. Но почему вы так рвётесь найти жену другого мужчины, или, если ваша история правда, то вдову?

— Чтобы выразить свои соболезнования.

Мои слова повисли в воздухе, который словно превратился в густую массу. Никто не двигался. Никто не говорил. Наконец, преподобный Келли нарушил молчание.

— Чтобы не послужило причиной, по которой вы ищите эту женщину, мы не заинтересованы в том, чтобы быть частью этого, — он отступил в сторону и показал на дверь. — Думаю, будет лучше, если вы уйдёте отсюда немедленно.

И снова ошеломлённый предательством и горем, я побрёл по тропинке к центру деревушки. Я даже практически понимал поведение преподобного. Даже если он не помнит свадьбу, а я подозреваю, что помнит, он не хотел давать бывшему парню Натали, которого она бросила, никакой информации, кроме той, которая у него уже была. Это очень странное предположение, но оно, по крайней мере, имеет смысл. Но что я не мог объяснить, что я не мог никоим образом понять так это, почему Люси Каттинг не нашла в до безумия опрятных записях ничего про бракосочетание Натали и Тодда. И почему, чёрт возьми, никто не слышал об усадьбе Творческого восстановления?

Я никак не мог разобраться в этих хитросплетениях.

И что теперь? Я пришёл сюда в надежде… на что? Выяснить фамилию Тодда для начала. Это могло бы положить конец всему очень быстро. Если нет, возможно, кто-нибудь до сих пор поддерживает связь с Натали. Это могло бы положить конец всему очень быстро тоже.

«Обещай мне, Джейк. Обещай, что ты оставишь нас в покое».

Это были последние слова любви всей моей жизни. Последние. И вот я здесь, шесть лет спустя, вернулся туда, где всё началось, чтобы разрушить свой мир. Я ожидал найти в этом иронию, но ничего подобного не нашлось.

Когда я добрался до центра деревушки, то ощутил нежный аромат свежих кондитерских изделий, который заставил меня остановиться. Крафтборский книжный магазин-кафе. Любимые булочки Натали. Я вспомнил о них и решил, что стоит попытаться.

Когда я открыл дверь, зазвенел маленький колокольчик, но звук быстро затих. Элтон Джон пел о ребёнке по имени Левон, и что он вырастит хорошим человеком. Я ощутил нетерпение и дрожь. Оба столика были заняты, включая и наш любимый. Я просто стоял там и смотрел на него, как большой увалень, и в какое-то мгновение, клянусь, я услышал смех Натали. Мужчина в бордовой бейсболке вошёл за мной. Я по-прежнему стоял в проходе.

— Эм, извините, — сказал он.

Я отодвинулся в сторону, чтобы он смог пройти. Мои глаза нашли кафе-бар. Женщина с дико вьющимися волосами, одетая, ага, в фиолетовую рубашку, окрашенную методом узелковый батик, стояла спиной ко мне. Никаких сомнений. Это Куки. Сердце начало биться учащённо. Она повернулась, увидела меня и улыбнулась.

— Могу ли я что-нибудь предложить вам?

— Привет, Куки.

— Привет.

Молчание.

— Ты помнишь меня? — спросил я.

Она вытирала полотенцем с рук глазурь.

— У меня плохая память на лица, но ещё хуже на имена. Так что я могу вам предложить?

— Я бывал здесь раньше. Шесть лет назад. Мою девушку звали Натали Эйвери. Мы обычно сидели за столиком в углу.

Она кивнула, но не так, как будто вспомнила. Она кивнула, как будто хотела успокоить сумасшедшего.

— Много покупателей. Кофе? Пончики?

— Натали любила ваши булочки.

— Булочки, значит, булочки. С черникой?

— Меня зовут Джейк Фишер. Я писал диссертацию по верховенству права. Вы спрашивали меня о ней. Натали была художницей из усадьбы. Она сидела с альбомом вон в том углу, — я показал на столик, как будто это имело значение. — Шесть лет назад. Всё лето. Чёрт возьми, это ты обратила моё внимание на неё.

— Угу, — произнесла она, перебирая пальцами бусы, как будто чётки. — Видишь, это и есть положительная сторона имени Куки. Сложно забыть человека, которого зовут Куки. Такое имя застревает в голове. Но отрицательная сторона в том, что поскольку все помнят твоё имя, они думают, что ты тоже должна помнить их. Ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю, — сказал я и добавил. — Ты что, правда, не помнишь меня?