Всего лишь спор - Арина Вольская

— Мы тоже по тебе, Аль. Ты приедешь на Новый год? — её голос, переполненный надежды и мольбы, заставил меня поежиться. Мне действительно очень хотелось их увидеть, но я не знала, могу ли себе это позволить.

— Я постараюсь приехать, мам, — уклончиво отозвалась я, и испуганно вскрикнула, когда на мое плечо легла ладонь, и повернула меня на сто восемьдесят градусов. Сомаров хмуро смотрел в мои глаза.

— Что случилось, Алиночка? — тут же заволновалась родительница.

— Все в порядке, мамочка, — заторопилась успокоить её я, не отрывая настороженного взгляда от парня. — Просто… Паук упал, прямо перед глазами. Маленький такой, домашний, — этих насекомых мы с мамой никогда не боялись. Но старались избегать их. Так, на всякий случай. Как говорится, береженых Бог бережет.

— Ой, ну что ты так пугаешь, — выдохнула родительница. — Алиночка, я тебя очень прошу, приезжай, а? Бог его, с этими деньгами. Просто приезжай, — мое сердце болезненно сжалось. Хотелось пообещать, но… Я не могла.

— Мам, я тебе обещаю, что постараюсь приехать, — поджав губы, начала говорить, все еще не отрывая глаз от Сомарова. — Передавай Владику привет, — улыбнулась я.

— Хорошо, обязательно скажу, моя хорошая, — согласилась она.

— Ну, все. Мам, ты извини, но мне идти надо. Знаешь, занятия… — врать я не любила, особенно маме, но ей не стоит знать, что я на больничном. Она будет волноваться, а мне этого не хотелось.

— Да-да, конечно, я все понимаю. Мы будем ждать тебя, — вздохнула она.

— Все, пока. Целую, — улыбнулась, и нажала на кнопку отбоя. Не было у меня желания слушать её прощальные слова.

— Ничего не хочешь рассказать? — тут же мрачно поинтересовался Сомаров.

— А должна? — вопросительно приподняла брови.

— Ты не планируешь ехать к семье на Новый год? — я поежилась. Все-то он понимает.

— Я не знаю. Тебе-то что? Только не говори, что тебе интересно, — скорчила гримасу.

— Я просто пытаюсь тебя понять. Тебя и твою жизнь, — серьезно проговорил Сомаров, заставив меня внимательно посмотреть на него.

— Зачем? — его слова вызывали у меня лишь недоумение.

— Мне так хочется, — пожал он плечами. Я продолжала сверлить его взглядом, не зная, что ответить. — Еще увидимся, Алина, — вздохнул Сомаров, и, отпустив меня, развернулся и пошел на выход.

Я провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Потом так же вздохнула и зашла обратно в комнату. Мои сожительницы даже никак не отреагировали на мое появление. Кажется, мое общение с Сомаровым их больше не волновало. Мне раньше казалось, что ничего не сможет их изменить. А потому я невольно задавалась вопросом — что он с ними сделал?!

Едва он вышел из общежития, в его руках появились сигарета и зажигалка, и уже через мгновение он закурил, глядя куда-то вдаль.

И мысленно выругался.

Он и не сомневался, что эта правильная девчонка будет еще больше его презирать и сторониться, когда узнает, что он сделал с её сожительницами.

Жалел ли он о сделанном? Нет. Это был хороший урок для них. Да и не привык он кому бы то ни было позволять менять его правила без расплаты. Они сами виноваты, что ума не хватило не лезть туда, куда не надо.

Докурив сигарету, он выбросил окурок в урну и отправился к своему мотоциклу.

Проводя ладонью по холодному металлу, он вздохнул и сжал пальцами переносицу.

Он продержался всего три дня. Три.

Он еще раз мысленно выругался.

Ему вспомнился разговор с Лехой. Тот, праведник хренов, все настаивает на том, чтобы он оставил Алину Калинову в покое, и забыл про спор. И в то же время насмехается. Насмехается, потому что видит, что с ним происходит. И знает, что у него внутри.

А вот откуда он всегда знает, что у него на душе — он уже давно не пытается понять. Порой ему просто кажется, что его друг — эмпат.

Кирилл сделал глубокий вдох и выдох.

С Ней все начиналось точно так же. И теперь он не может еще раз позволить этим эмоциям управлять им. Он сможет с этим справиться. Выиграет спор и забудет эту Алину.

А воспоминания о Ней, которые все еще были сильны, которые все еще причиняли боль, помогут ему в этом.

И все же он понимал, что на сей раз ему мало просто выиграть спор. Потому что, выиграв его, он, в то же время, может проиграть свою жизнь. А на это у него просто не хватит смелости.

Сев на мотоцикл, Кирилл постарался выбросить из головы обеих девушек — таких похожих, и, в то же время, таких разных. У него уже давно есть другая любовь — скорость и адреналин.

Я раньше никогда не задумывалась над тем, что, возможно, Кирилл не такой гад, каким кажется. Но его поступки по отношению ко мне все же заставили меня над этим поразмышлять.

Хотя, надо признать, своего мнения я все равно не изменила. Сомаров есть Сомаров, и его не изменит даже могила. Я лишь только нашла в нем и пару положительных качеств, которые никак не спасали его репутацию. Во-первых, он оказался весьма благородным. Не знаю зачем, но все же он потакал моим желаниям. Когда он пришел мстить мне за руку, то не стал трогать, увидев мое лицо. Когда я захотела скрыться от камер, он мне помог. И когда узнал про то, что меня прессуют мои сожительницы, то тоже что-то такое сделал, из-за чего они от меня отстали.

А во-вторых, Сомаров явно любит справедливость и честность. Не зря ведь он так злился, когда его правила решили поменять. Конечно, здесь он действовал из-за эгоистичных побуждений, но все же это можно отнести ему за плюс.

Да, и есть еще кое-что. Я точно знала, что Кирилл не будет никому рассказывать про то, что узнал. Про мою работу, про мою семью. Не знаю почему, но я была в этом уверена. Просто для него это не играло никакой роли. И ему не было никакой выгоды от того, чтобы кому-то об этом рассказывать, вот и все.

В общежитии он больше не появлялся. Сожительницы по-прежнему молчали. И я не знала, радоваться этим фактам или нет. С одной стороны, это было просто прекрасно. Я работала и мне никто не мешал.

А с другой стороны, я оказалась к этому не готова. Все время ждала, когда же Даша с Ясей начнут кого-то обсуждать и хохотать. Или просто слушать музыку и беситься. Ждала и того момента, когда в комнату войдет Сомаров, пренебрегая всеми правилами. Но ни того, ни другого не происходило.

Это было похоже на то, как будто я сижу на иголках. Погружаясь в работу, я то и дело ловила себя на мысли, что вновь вспоминаю Кирилла. И жду. Жду какой-то гадости в свою сторону. Жду, когда он наконец-то вновь продолжит разрушать мою жизнь. И жду, когда сожительницы вновь начнут мне угрожать.

И все же, не смотря на всё это, я выполнила работы даже больше, чем рассчитывала. Болезнь медленно, но верно отступала. И я была несказанно рада этому факту.

Конечно, в университет идти совершенно не хотелось. Но сессия ждать не будет.

К тому же, хорошее самочувствие гораздо больше влияет на позитивную динамику выполняемой работы.

Я вернулась на занятия в четверг, когда ощущала себя более-менее нормально.

Правда, трудно назвать мое состояние нормальным. Приближаясь к университету, я чувствовала, как меня начинает бить дрожь от одной мысли о том, что меня там ждет. Перешептывания, насмешки, издевки, колкие взгляды, и, конечно же, Сомаров… Было желание просто развернуться и вернуться в общагу. Но, по правде говоря, меня уже воротило от вида пристыженных и молчаливых сожительниц. Я уже просто боялась представить, что Сомаров с ними сделал.

Но вот уже дверь. Возле входа практически никого нет. За время моего лечения на улице значительно похолодало. И я чувствовала, что моя осенняя курточка больше не подходит для такой погоды.

Поежившись от очередного холодного порыва ветра, я дернула дверь на себя, и с облегчением вошла в относительно теплое помещение. Еще чуть-чуть, и в университете будет не намного теплее, чем на улице.

Стоило совсем чуть-чуть пройти вглубь, как я почувствовала взгляды на себе. Не оборачиваясь, я поспешила к необходимой аудитории. Благо первая на сегодня пара проходила без Сомарова.

Впрочем, кто сказал, что он оставит меня в покое? Он и я — теперь основные личности для обсуждения.

Не обращая внимания на насмешливые вопросы одногруппников, я плюхнулась на свое место. Достала тетрадь, и уткнулась в неё носом.

— Привет, — послышался неуверенный голос Иванки, и она присела рядом. Глянув на неё, мне пришлось подавить приветливую улыбку. Девушка кусала губу и явно была чем-то обеспокоена. Кажется, сейчас не до веселья.

— Привет. Что-то случилось? — мой голос звучал вполне спокойно, хотя внутри я уже содрогалась от того, что вот-вот услышу.

— Да нет, все нормально, — вздохнула она. — А почему тебя не было? — Иванна внимательно посмотрела на меня.

— Я болела, — едва заметная улыбка появилась на моем лице.

— А, тогда понятно, — облегченно выдохнула Иванка, и вновь обеспокоенно глянула в мою сторону. — А Сомаров?.. — она замолчала, видимо, не сумев договорить.