Цепи любви - Эмеральд Бакли

– Фредди, иди к себе и готовься ко сну, а я пока поговорю с твоим отцом, хорошо?

Фредерик с радостью воспользовался случаем и чуть ли не бегом бросился прочь из комнаты.

Как только его шаги стихли, Джессика поднялась на ноги. К сожалению, садясь на пол, она разулась, и теперь ее туфли лежали в нескольких шагах от нее, а сейчас бы очень не помешало быть выше хотя бы на несколько дюймов. Выпрямившись во весь рост, она с вызовом вздернула подбородок и посмотрела на Грея Харди взглядом, полным решимости.

Грей Харди молчал, но его молчание пугало еще больше, чем недавний гнев. Впрочем, с какой стати она должна его бояться? В конце концов, он отец Фредерика, это он, а не она, оставил без присмотра шестилетнего ребенка! Подкрепив этой мыслью свою решимость, Джессика с вызовом сказала:

– К вашему сведению, миссис Моррел давным-давно ушла.

3

Сердце Джессики учащенно забилось. Грей Харди довольно долго не отвечал на ее заявление, но затянувшееся молчание было взрывоопасным, как пороховая бочка, к которой по бикфордову шнуру устремился шустрый огонек. Джессика поняла, что Грей Харди винит ее в бегстве экономки, еще до того, как он воинственно рявкнул:

– Что?!

– Она ушла еще до моего прихода, – быстро ответила Джессика. Потом, спохватившись, что он может переложить вину на Фредерика, добавила не без сарказма: – Мне кажется, как отец Фредерика, вы могли бы по крайней мере удостовериться, что оставляете его в руках надежной и заботливой женщины, а не доверять его особе, которая, как известно всем в округе, не выносит детей.

По выражению лица Грея стало ясно, что ее стрела попала в цель. Взгляд его ожесточился, в глазах мелькнуло недовольство, но, прежде чем он успел сказать хоть слово, Джессика сердито продолжила:

– Вы знаете, что она даже не кормила его как следует? Сегодня, например, Фредерик не завтракал. В доме совершенно нет той еды, которая нужна ребенку его возраста…

– Вы неплохо поработали, не так ли? – угрожающе тихо перебил он.

Джессика вздрогнула. Гораздо больше, чем сами слова, ранил стоявший за ними подтекст. Взгляд, которым окинул ее Грей Харди, не оставлял сомнения, что он считает ее любопытной гусыней, всюду сующей свой нос. Джессика поёжилась от стыда и унижения. Ей хотелось спросить: «Что же я, по-вашему, должна была делать? Оставить Фредерика голодным?» Но гордость не позволяла Джессике оправдываться. В конце концов, истинный виновник – не она, а сам Грей Харди!

– Если вас так волновало благополучие Фредерика, не проще ли было позвонить мне?

– Возможно, я бы так и сделала – если бы знала, как с вами связаться. – Его сарказм начинал подтачивать самообладание Джессики, и ее голос слегка задрожал.

– Фредерик знает номер моего телефона.

Джессика покраснела. Как она сама об этом не подумала! Девушка прикусила губу, запоздало сожалея, что поддалась эмоциям и действовала слишком поспешно. Мужчине никогда не понять такую реакцию. Она думала прежде всего о Фредерике, о том, чтобы ему было хорошо, и теперь в свою защиту Джессика могла только пробормотать дрожащим голосом:

– Я думала, что поступаю правильно.

Как случилось, что мы поменялись ролями? – сердито прашивала себя Джессика. С какой стати я превратилась в обвиняемую, а он – в обвинителя? В конце концов, разве не его вина, что так вышло? Я же всего-навсего хотела помочь его сыну!

В попытке оправдать себя Джессика прибегла к самому опасному оружию.

– Даже если бы я знала номер вашего телефона, мне показалось, что Фредерик… – В самый последний миг Джессика все-таки остановилась. У нее не поворачивался язык обвинить Грея Харди в том, что собственный сын его боится, хотя так оно и было.

«Слишком чувствительна, слишком впечатлительна, слишком много думает о чувствах других, чтобы быть хорошим учителем», – вдруг вспомнились ей критические замечания школьного начальства. Да, она имеет полное право обвинить Грея Харди. Он виновен как минимум в том, что не замечает пагубного влияния своей излишней суровости на сына. Конечно, Джессика не подозревала его в том, что он намеренно запугивает ребенка, но не замечать, что мальчик одинок и несчастен, было в ее глазах не меньшим преступлением.

Как ни странно, ее неловкое молчание прервал Грей Харди. Казалось, ему было легче произнести слова, которые она произнести не смогла, и он мрачно закончил за нее:

– Фредерик скорее боится меня, чем жаждет моего присутствия? Вы это хотели сказать? – Презрительно скривив губы, он добавил: – Позвольте дать вам один совет, мисс Паркер. Если уж вы начали кого-то критиковать, так не останавливайтесь на полпути, иначе создается впечатление, будто вы сами не верите тому, что говорите.

Джессика так рассердилась, что ей вдруг стало безразлично, обидят ли ее слова Харди.

– Неправда! – яростно возразила она. – Фредерик действительно вас боится, иначе он бы…

Она снова осеклась, и отец Фредерика снова закончил за нее:

– …Иначе он бы искал утешения у меня, а не у вас, это вы хотели сказать? А вам не приходило в голову, что Фредерик просто слишком привык к женскому обществу? Быть может, он не столько боится меня, сколько не знает, как со мной держаться?

Джессика понимала, что румянец выдает ее с головой, и снова мысленно кляла на чем свет стоит свою излишнюю эмоциональность.

– Но ведь у матери Фредерика был… – жалко пролепетала она.

– Любовник? Да, и не один. – Заметив выражение ее лица, он жестко усмехнулся. – Вас это шокирует? Но это правда, хотя об усопших, кажется, принято говорить хорошо или ничего, не так ли? Полагается сосредотачиваться на их лучших качествах. – На его лице появилось выражение горечи. – Что касается меня, я не знаю за своей бывшей женой ни единого хорошего качества. К вашему сведению, Фредерик жил не с матерью, а с бабушкой. Моя бывшая жена затаскала меня по судам, чтобы лишить права видеться с сыном, вычеркнуть меня из его жизни, а потом просто спихнула его своей матери. Как видите, Пенелопе не любила Фредерика, она вообще не способна была любить кого-нибудь, кроме себя.

Он замолчал и на удивление беспомощным, совершенно не характерным для него жестом провел рукой по волосам. В его потемневших глазах появилось какое-то озадаченное выражение, казалось, он не меньше Джессики удивлен тем, что сказал.

Джессика вдруг поняла, что если не воспринимать Грея Харди как противника, то он больше всего похож не на отца несчастного запуганного ребенка, а просто на безмерно уставшего мужчину. Должно быть, ему было очень нелегко принять на себя всю полноту ответственности за сына, который хотя и был родным, но по стечению обстоятельств оказался совершенно далек от него и к тому же недавно перенес тяжелейшую психологическую травму, потеряв всех близких ему людей.