Цепи любви - Эмеральд Бакли

Джессика позвонила Долли и обрисовала ситуацию, добавив, что считает своим долгом побыть с Фредериком до возвращения его отца.

Сестра решительно поддержала ее и заверила, что ничего страшного, если она вернет машину позже. Когда Джессика рассказала, что она обнаружила, приехав в дом, то Долли ответила:

– Знаешь, меня это не очень удивляет. Сегодня утром приходила Эмили, так она сказала, что миссис Моррел ни в коем случае нельзя доверять присматривать за ребенком. Эта женщина терпеть не может детей.

Положив трубку Джессика подумала, что Грей Харди, как местный житель, наверняка наслышан о репутации своей экономки и, несмотря на это, доверил ей сына.

На случай, если Грей Харди вернется, Джессика не хотела уходить далеко от дома, и они с Фредериком провели остаток дня в саду. При более близком знакомстве Фредерик оказался смышленым мальчиком, только слишком чувствительным, а его взглядам на жизнь недоставало уверенности – вероятно потому, что у него перед глазами не было примера для подражания, надежного взрослого мужчины. Джессика вспомнила, как Фредерик с детской непосредственностью рассказывал о своей жизни до переезда к отцу – мальчик не только не жил с матерью, похоже, он даже не часто ее видел.

В шесть часов они ушли в дом. Джессика предложила Фредерику принять ванну перед ужином. Мальчик стал просить, чтобы она пошла с ним, и Джессика согласилась, хотя и неохотно: ей не хотелось, чтобы Грей Харди, вернувшись домой, решил, будто она рыщет по всему дому. Именно из этих соображений Джессика старалась не выходить за пределы кухни, подавляя всякое искушение заглянуть в соседние комнаты. Но теперь, когда Фредерик так просил ее и даже пригрозил, что не пойдет в ванную, если она его не проводит, Джессике пришлось подняться с мальчиком наверх.

На просторной лестничной площадке второго этажа висели потемневшие от времени портреты. У выкрашенной в кремовый цвет стены стоял дубовый комод, совершенно лишенный малейшего намека на прикосновение заботливой хозяйской руки. Джессика вспомнила изобилие ярких цветов в саду, и ей вдруг захотелось проявить инициативу – расставить повсюду букеты, оживив неприветливую атмосферу дома их веселыми красками.

Фредерик взял ее за руку и потянул к одному из двух коридоров, отходивших от площадки. В самом конце коридора мальчик остановился и открыл дверь.

Детская оказалась просторной, а ее убранство – на удивление хорошо продуманным в соответствии с потребностями ребенка его возраста. В комнате был письменный стол с регулируемым по высоте стулом и компьютером с большим монитором, шкаф с игрушками и удобная односпальная кровать, застеленная покрывалом с веселым рисунком. Из спальни вела дверь в ванную.

Ванная комната также оказалась хорошо оборудованной, но по краю ванны протянулась грязная полоса, а на полу грудой валялись мокрые полотенца.

– Миссис Моррел сказала, что не станет убирать за таким плохим мальчиком, – сказал Фредерик, увидев, что Джессика недоуменно уставилась на полотенца. Его лицо вдруг помрачнело, и он добавил чуть не плача: – Когда я жил у Полин, у меня были в ванной игрушечные лягушки и лодочка, но миссис Моррел все выбросила. Она сказала, что только малышня купается с игрушками.

У Джессики защемило сердце, и одновременно ее разбирала злость на бесчувственную миссис Моррел.

– Ничего страшного, если хочешь, мы можем сделать лодочку из бумаги, – предложила она. – Правда, она будет плавать не так хорошо, как настоящая.

Фредерик сразу повеселел:

– Мы правда сделаем лодку?

Предложение Джессики привело мальчика в такой восторг, что она невольно улыбнулась:

– Да, конечно. Если найдем бумагу.

Он снова сник.

– У меня нет бумаги. Миссис Моррел отобрала у меня все листы, потому что от них много мусора. Правда, мы можем взять бумагу в кабинете.

Джессика заколебалась. Она сама терпеть не могла, когда кто-то вторгался в ее частную жизнь, и поэтому меньше всего ей хотелось рыскать по чужому дому, но раз уж она пообещала Фредерику сделать лодку…

Комната, которую Фредерик назвал кабинетом, обилием книжных полок и толстых фолиантов в кожаных переплетах скорее напоминала небольшую библиотеку. Большую часть комнаты занимал огромный письменный стол. Два эркерных окна выходили в сад, их зеркальные стекла поблескивали в лучах закатного солнца. В оконных нишах располагались сиденья, покрытые выцветшим дамастом, и, как ни странно, именно эта выцветшая ткань придавала аскетичному убранству комнаты некоторый уют.

В принтере бумаги не оказалось. Фредерик предположил, что бумага хранится в нижнем ящике стола, и попытался его выдвинуть, но у него не хватило силенок. Как ни не хотелось Джессике трогать чужие вещи, пришлось присесть рядом с мальчиком, чтобы помочь ему.

– Какого черта?! Что здесь происходит?! – прогремел рассерженный мужской голос.

Фредерик прижался к Джессике, словно ища у нее защиту от отцовского гнева, обращенного на них обоих. Чувствуя себя застигнутым с поличным вором, Джессика медленно повернулась к Грею Харди. Что и говорить, коленопреклоненная поза – не самая выгодная позиция для защиты и уж совсем не годится для того, чтобы противостоять громадному мужчине, грозно нависающему над ней. Судя по гневному взгляду, Харди предположил самое худшее, что только могло прийти на ум в данной ситуации.

– Мы искали бумагу, чтобы сделать кораблик и запускать его в ванне, – робко проговорил Фредерик немного дрожащим голосом.

Взрослые одновременно посмотрели на него, только с совершенно разным выражением. Джессика – с нежностью, инстинктивно протянув руку, чтобы ободряюще потрепать по щеке, отец же стал еще более мрачным (хотя казалось, мрачнее уже некуда).

– Вы делали… что? Будьте любезны объяснить, что здесь происходит, – потребовал ответа Грей Харди, обращаясь к Джессике. – И куда подевалась миссис Моррел? Это она, а не вы, должна оставаться с Фредериком до моего прихода.

Джессика почувствовала, как мальчик задрожал. По-видимому, он испугался, что отец обвинит его в уходе экономки. Не давая себе зацикливаться на том, что подумал Грей Харди о ее поведении, Джессика ласково погладила Фредерика по голове и тихо сказала:

– Фредди, иди к себе и готовься ко сну, а я пока поговорю с твоим отцом, хорошо?

Фредерик с радостью воспользовался случаем и чуть ли не бегом бросился прочь из комнаты.

Как только его шаги стихли, Джессика поднялась на ноги. К сожалению, садясь на пол, она разулась, и теперь ее туфли лежали в нескольких шагах от нее, а сейчас бы очень не помешало быть выше хотя бы на несколько дюймов. Выпрямившись во весь рост, она с вызовом вздернула подбородок и посмотрела на Грея Харди взглядом, полным решимости.