Масоны из провинции - Максим Кузьменко

«Теософия.»- подумал юноша, слово показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить его значение. Он почувствовал странный аромат, как будто потянуло дымком. Благовония? Он где-то слышал, или читал, что все восточные йоги, ракши да и прочие используют в своих….Так, о чем это он? Ах, да! Йоги, так вот…. Звон, мелодичный звон, интересно, он один его слышит? Звенело много колокольчиков, со всех сторон. На заднем фоне, где-то далеко голос что-то говорил. Точно! Пиво, но после пива не слипается во рту, не хочется пить и в голове приятно шумит… Ой, все прошло, в воздухе неприятно пахло жженым, колокольчики умолкли, хотелось пить, аж язык прилип к небу, и в висках пульсировала кровь, Сергей чувствовал как накатывается тупая, головная боль.

— …через плату в этой жизни мы получим очищение кармы, нужно тратить, быть посвященным, иначе душа наша будет томится… — вторил голос.

«Сколько времени прошло? И один ли я это чувствовал? А может это наваждение?» — Сергей слышал что на таких сеансах люди часто впадают в бессознательное состоянии и им мерещится всякое.

— …откинуть лживое учение, переписать историю, ведь мы потомки великих….- голос не затихал, и на ровной, необычной частоте, продолжал вещать.

Сергею показалось что он чувствует вибрацию исходящую от слов, они прямо проходят сквозь него, и это ему не понравилось. Теперь процесс изменился, тот, который сидел посредине, начал читать из книги, на другом языке, а говоривший до этого проповедь начал переводить. Точно! Проповедь! Сергей не был глубоко верующим, его натура тянулась к философии и он имел свои взгляды на религию, но в церквях тем не менее бывал. Эта речь была похожа на проповедь!

Тот, по центру, тихим голосом читал, расслышать его было трудно, сидящий рядом переводил. До чего-же противна эта тупая боль! И как хочется пить! Сергей попытался сглотнуть слюну, но тщетно. Он заметил что все маски устремили прорези глаз в сторону стола, и лишь одна смотрит прямо, и хоть лица и не видно, но кажется что персона скрывающаяся за ней не особо увлечена происходящим. Нельзя сказать что атмосфера в зале была тяжелой, или напряженной, но в воздухе чувствовалась гнетущая сила, сила сковывала волю, и путала мысли. Еще юноша отметил что почти все маски из светлого дерева, кроме него, еще, может быть три, или две темного, остальные светлее, и некоторые золоченые.

Тот, по центру тихо бубнил. «Кажется английский.»- юноша расслышал несколько слов.

— …погубила их распущенность и вера в собственное величие, забыли они свое предназначение а идеи были извращены… — перевел тот, первый.

Сергею стало не по себе, а вот остальные начали легонько покачиваться в такт голосу. Сергей прислушался, и правда! Голос говорил нараспев. Ах! Эта тупая боль!

— А теперь, все кто хочет быть ближе, кто желает стать выше, сделав шаг своей душой! — «Видимо это все.»- Сергей понял что сеанс он провел в своих мыслях, не слушая проповеди. — Останьтесь в зале. Посвященных и всех кто выше, я прошу с собою! Все кто присутствовал уже может считать себя принятым, и помните, что ваша карма будет чиста ровно на столько, сколько вы готовы принести в жертву ее чистоты! Мы всегда открыты для спасения вашего разума!

Основная масса людей встали и последовали вереницей к столу, начали скрываться за невидимой дверью. Сергей встал, один человек зашел в «мужской» коридор, три персоны последовали, видимо, в «женский», трое остались сидеть. Оставив желающих стать посвященными, юноша проследовал к двери, через которую около часа тому назад вошел сюда.

Из коридора с множеством дверей Сергей поднялся в зал, здесь было пусто, кроме него только три человека находились в комнате, Олечка, какая-то дама и мужчина. Сергей направился к ним, мужчина в этот момент поцеловал руку дамы и проследовал к выходу.

— Ааа! — приветливо улыбаясь протянула женщина. — Сергей Александрович Глов! — и она протянула руку, одетую в высокую перчатку.

Юноша взглянул на незнакомку, лет тридцать с виду, рост ниже среднего, можно сказать что полная дама, с круглым лицом и полными щеками, одета в черное платье с пышным подолом, и, очевидно, носит корсет. Сергей легонько взял предложенную руку, наклонился, но целовать не стал, улыбка дамы стала менее приветливой.

— Екатерина Васильевна Попова! Дочь владельца этого замка. Очень приятно! — она кивнула головой, голос показался Сергею немного писклявым, даже визгливым.

— Искренне рад! — пытался попасть в тон любезности юноша, из-за пересохшего горла его низкий голос стал сиплым.

— Могу вам что-то предложить?

— Я бы не отказался от стакана воды.

— Воды!! — вскрикнула дама, так что Сергей аж дернулся, а в ушах зазвенело.

— Как матушка? — Екатерина Васильевна улыбаясь говорила с Олечкой, а Сергей пытался найти сходство между этой дородной дамой, и тем павлином.

— Спасибо, хорошо. Как ваш батюшка? Вы знаете, мы его встречали, но побеседовать не успели. — Сергей не верил своим ушам! Эта девочка, Олечка, еще ни разу не говорила с такой фальшью в голосе! Принесли воду, юноша утолил жажду, стало лучше, даже головная боль перестала пульсировать, но неприятное чувство осталось.

— Вы знаете, после Франции ему трудно привыкнуть, но все-же он старается. Мне с Григорием, право сказать тоже.

— Я надеюсь что вы уже скоро станете частью нашего общества! А сейчас прошу простить, нам пора!

— Как жаль! — с напускной грустью сказала Екатерина Васильевна. — Покойной ночи!

— Всего доброго!

Когда вышли на свежий воздух Сергею и вовсе стало хорошо, ночная прохлада сняла воспаление и голова прошла. Сколько же он не ел? Да и высыпался нормально, кажется, еще в Москве. Олечка очевидно была тоже голодна, так как по прибытию домой они сразу последовали на кухню, там стояло красивое, глиняное блюдо, расписанное цветами мака и гроздьями рябины по черному полю. На блюде лежал черный хлеб, копченый балык, вареный язык и соленое сало с прослойкой. Рядом стояли две маленькие, совсем крохотные плошечки, одна была заполнена ароматным соусом из томатов и свежей зелени, а вторая тертым салом, скорее смальцем, смешанным с чесноком. Довершал все это богатство вкуса кувшин квасу, с пряным, медовым вкусом.

Сергей глянул на часы висящие на стене, стрелки показывали за полночь. Расправившись с поздним ужином, оба почувствовали желание спать, исполнять которое немедленно и направились. Перед сном юноша размышлял о сеансе, и о том, что он во время того чувствовал. Некоторое ему показалось странным, и он засыпал с намерением завтра обязательно расспросить Олечку подробнее о обществе, о других сеансах и о том что она чувствует во время них, что она знает о других участниках и самих Поповых, почему испытывает неприязнь. Олечка, он улыбнулся, представил себе девушку, Олечка. Так, с улыбкой на лице, он и уснул.

Книга отца

На следующий день, после пробуждения, Сергей совершил утренний туалет, оделся и спустился вниз, солнце видимо уже стояло высоко, все комнаты были залиты ярким светом. Он прошелся по комнатам, никого, вышел на крыльцо. Олечка! Она сидела за плетеным столом, в простом ситцевом платьице, перед ней лежала большая, толстая, счетная книга, девушка макала перо в чернила и записывала аккуратными буковками и цифрами.

— Доброго утра. — с улыбкой поздоровался юноша.

— Доброго утра. — девушка оторвалась от своего занятия и подняла головку, сразу улыбнулась, от чего у Сергея что-то дернулось в груди, а потом нахмурила бровки. — Тебе нездоровится? Ты не хорошо выглядишь.

Сергею и вправду нездоровилось, он понимал что уже довольно позднее время, и спал он долго, но чувствовал усталость и вялость во всем теле. А время и вправду было позднее, час пополудню. Скоро приехали Раиса Петровна и Алексей Николаевич, они тоже отметили неважный вид юноши. За обедом Сергей почувствовал дикий голод, и поглощал ароматный, свежий борщ с большим аппетитом, а ватрушки с маком и медом буквально таяли во рту. После трапезы он снова захотел спать, глаза слезились, юноша безперестанку зевал, а тело одолела смертельная усталость. Высказав желание идти спать он удивил присутствующих.

— Ты-же спал до обеда! — с удивлением сказала Олечка.

— Может ты заболел? — Раиса Петровна посмотрела на племянника и приложила свою ладонь к его лбу. — Иди спать. — она отняла руку, Сергей поднялся наверх, а Алексей Николаевич помчался на своем гнедом скакуне за доктором.

Мирон щупал лоб, мерял пульс, посмотрел на язык, спросил что пил что ел и заключил:

— Ничего страшного, это последствия переезда. Вспомните, Раиса Петровна, вы мне жаловались, что когда в Москву приехали вас через три дня головная боль мучить начала, и насморк не проходил. И вы, Алексей Николаевич, ко мне первую неделю каждый день обращались. — оба согласно закивали. — Это скоро пройдет, там воздух другой, прохладнее чем здесь, он скоро привыкнет и выздоровеет. Пусть спит сколько хочет, и кушает хорошо.