Вольная жизнь - Валентин Ежов

— Нет.

— Я там дверь запер — за мной какие-то бандиты гонятся!..

— Бандиты? — удивилась Маша. — Ладно. Что-нибудь придумаем. Двери крепкие.

Она хлопнула в ладоши, пять дверей в простенках холла открылись, и пять молоденьких девиц вышли в холл, четыре белых и одна черная.

Маша повела рукой:

— Знакомьтесь, это мой русский друг!

Девицы представились, благовоспитанно приседая.

— Катя, Лора, Нина, Наташа, Лулу.

Маша объяснила:

— Эти все ниши, а Лулу — местная. Хочешь побеседовать с Лулу наедине?

Гриня оглядел озорную полненькую негритянку, вздохнул.

— Хорошо бы!.. Но мне правда не до этого, Маша. Мне бы выбраться отсюда.

— Успеешь. Я же сказала — что-нибудь придумаем.

Гриня подумал и лихо махнул рукой.

— Давай Лулу! Только сначала по шампанскому!

По зеркально гладкому шоссе на большой скорости мчался „кадиллак“. В нем сидели боцман и те же чернокожие парни, которые когда-то сопровождали Гриню. Сменялись картины африканского пейзажа.

— Ладно! — махнул рукой уже хорошо принявший боцман. — Ваших имен я все равно не выговорю. Лучще так: ты будешь Коля, ты — Петя, ты — Вася, — указал на каждого. — А я Паша, Наливай!

Сидящий впереди „Вася“ достал из раскрытого бара еще бутылку, разлил по стаканам, кинул в них кусочки льда. Все выпили, боцман блаженно откинулся на сиденье, посмотрел в окно. На горизонте вереницей шли игрушечные слоники.

Боцман обнял „Васю“ и сидящего с ним „Петю“.

— Мне главное быстрее назад. Мне люстру надо купить. Понял, Вася?…

— О'кей! — улыбнулся „Вася“.

— О'кей! — улыбнулся „Петя“.

Напротив заведения Маши, на улице, рассредоточившись, стояли трое гангстеров, преследовавших Гриню. Они делали вид, что читают газеты, а на самом деле сквозь дырки в них посматривали на дверь машиного заведения. Ждали. У одного из них пола черного пиджака чуть-чуть отошла, и можно было увидеть торчащую из-под мышки рукоятку пистолета. Внезапно из раскрытого окна второго этажа машиного заведения раздался громкий и продолжительный страстный вопль Лулу.

Гангстеры подошли друг к другу.

— Что это?! — спросил первый гангстер.

— Может, у него наши деньги отнимают? — предположил второй.

— Ломать? — спросил третий.

— Подождем, — сказал первый.

Четверо носильщиков бежали с паланкином сквозь джунгли. Боцман повторял путь Грини. Высунувшись из паланкина, крепко закосевший, он зычно подгонял, словно своих матросов, несущих его туземцев, которые уже научились понимать его русские команды.

— Быстрее!.. Еще быстрее!..

Били „тамтамы“. Сигнальный столб дыма поднимался к небу.

— Стоп! — скомандовал боцман. Носильщики тут же исполнили команду.

Боцман плеснул из бутылки в стакан, залпом выпил, закусил протянутым ему бананом и снова скомандовал:

— Вперед! Я говорю, полный вперед!

Гриня сидел в кресле перед большим зеркалом, а вокруг него хлопотали четверо девиц во главе с Машей. Они, весело смеялись, примеряли на Грине женские парики разного цвета, с разными прическами. Гриня сидел в майке и трусах. Одна из девиц старательно гримировала его, румянила щеки. Другая, замазав его брови, наводила тонкие дуги повыше их. Две девицы натягивали на его ноги черные колготки. В общем, они превращали Гриню в молодую красивую женщину.

Из своей комнатки вышла Лулу. Она была одета в ярко-желтую кофту, широкую юбку всех цветов радуги. Встала перед Машей. Та оглядела ее, потом „обмеряла“ взглядом Гриню.

— Годится!.. Раздевайся.

Лулу быстро скинула с себя юбку и кофту.

Стоящие „на стреме“ гангстеры увидели сквозь отверстиях в газетах; как дверь машиного заведения открылась, оттуда вышла молодая фигуристая женщина с рыжими волосами, в туфлях на небольших каблуках. Большая дамская сумка висела у нее через плечо.

Гангстеры переглянулись, подмигнули друг другу и двинулись было к заведению, но дверь быстро защелкнулась. Табличка же не была снята, и они разошлись по своим местам.

Гриню так искусно загримировали под женщину, что его и сам боцман не узнал бы. С перетянутой широким лакированным ремнем талией Гриня, вихляя бедрами, быстро-быстро пошел по улице и, дойдя до первого угла, тут же свернул, смешался с толпой.

Гриня шел по краю тротуара, все время оглядываясь — бежать в туфлях он не мог. Гангстеров не было видно. Но зато его заметили из полицейской машины. Она тихо пристроилась за ним. Двое полицейских обменялись репликами.

— Ты знаешь эту шлюху?

— Первый раз вижу. Такой в нашем районе не было.

— Надо проверить.

Сидящий за рулем прибавил газу, и машина поравнялась с Гриней.

Выскочив на тротуар, полицейские быстро подхватили под руки Гриню и сунули его в машину. Гриня отчаянно закричал, зажестикулировал.

— Я рашен фишмен! Рашен фишмен! — Он рванул с себя парик.

Полицейские засмеялись, один из них сказал:

— Смотри, голубой!

Путешествие боцмана закончилось у того же бунгало.

Чернокожие девушки с оголенными; грудями приготовились мыть стоявшего в воде у края бассейна боцмана. Импозантная управительница-мажордом склонилась к нему, показывая страницу журнала „Лайф“, на которой был помещен большой цветной снимок Грини, боцмана и капитана. Над головой Грини стояла „галочка“-отметка. „Мажордом“ наклонилась к боцману, ткнула пальцем в его изображение.

— Это ты?

Боцман по-прежнему находился в большом подпитии и продолжал „гулять“.

— Я! — обрадовано заорал он. — А это мой дружок Гриня! Матрос первого класса. А это наш капитан, видный мужик, но лопух — без меня ничего не может!

„Мажордом“ кивнула. Девушки с веселым смехом и возгласами занялись боцманом. Ритмично били „тамтамы“.

Полицейские втащили Гриню в участок под руки. Гриня, отбиваясь, кричал свое.

— Я рашен фишмен!.. Дайте мне рашен консул!

— Заткнись, голубой! — показал дубинку один из полицейских.

Второй, открывая решетку „телевизора“, сказал:

— Придет комиссар, он разберется, какой ты рыбак.

Гриню заперли. Он тяжело рухнул на стул, надулся.

Сидевший на полу в углу „телевизора“ здоровенный парень в туго обтянутых джинсах поднялся и, слегка вихляя бедрами, подошел к нему. Очень ласково улыбнулся Грине, глядя ему в глаза, нежно провел рукой по его голове.

Гриня удивился.

— Ты чего? — оттолкнул он руку парня.

Парень еще ближе придвинулся к Грине, еще нежнее улыбнулся ему.

Наконец сообразив в чем дело, Гриня вскочил.

— Ты что!.. Эй, ты что! Уйди! — отмахнулся от парня. — Чего он ко мне пристает, мужики?!

Парень, не обращая ни на кого внимания, продолжал так же улыбаться, достал конфетку, протянул ее Грине.

— Уйди!!! — завопил Гриня и замахнулся на него.

Полицейские ржали. Один из них заметил:

— Не понравился.

Парень грустно вздохнул, обиженно заморгал глазами и ушел в свой угол.

Девушки, кончив умащивать боцмана душистой косметикой, надели на него набедренную повязку, подвели его к „мажордому“.

— Спасибо, девушки!.. — от души поблагодарил боцман. — Давно так не мылся. Но мне нужно скорее назад.

„Мажордом“ властно повернула его к себе, строго сказала по-русски:

— Успеешь! Тебе выпала большая честь. Моя госпожа влюбилась в тебя. И если ты ей понравишься — тебе будет очень хорошо. А если нет — тебе будет очень плохо!.. Смотри.

Она указала на шесты с черепами. Боцман глянул на черепа с шевелящимися от ветра волосами и начал трезветь на глазах.

— Будет сделано! А назад меня быстро отправите? — спросил, пугаясь, боцман.

— Конечно. Мы ведь не жениться тебя привезли.

— Пошли! — храбрясь, подкрутил усы боцман. — Еще не было женщины; которой бы я не понравился!

Управительница подвела боцмана к дверям бунгало, по обе стороны которого стояли раскрашенные воины в набедренных повязках. Открыв дверь бунгало, она легонько подтолкнула туда боцмана. Захлопнула дверь.

„Тамтамы“ начали отбивать ритм „брачного“ танца. Девушки в одних набедренных повязках запели и затанцевали свою африканскую „ламбаду“. Они все убыстряли и убыстряли темп, все громче били „тамтамы“… Но страстного крика из бунгало не доносилось. Еще больше усилили темп „тамтамы“, все громче пели и кружились в танце девушки. В бунгало было тихо. Прошла еще минута, и дверь бунгало распахнулась настежь. Из-за занавесок показалась черная женская рука, держащая боцмана за волосы, мелькнуло черное полное женское колено, поддавшее боцману под зад. Он взлетел над крыльцом и рухнул под ноги девушек. Музыка сразу оборвалась. Боцман вскочив на ноги, посмотрел на нахмурившуюся управительницу. Она плавным движением руки указала на шесты с головами.