Искры революции - Александр Панов

Юноша свернул в переулок и скрылся. Он перешел на другую улицу и остановился у дома с тремя освещенными окнами. Высокий, острый карниз. Чердачное окно с застекленной рамой. Тесовая крыша. Две трубы. Ворота тесовые с карнизом. Подворотня с лазом для собаки. У калитки большая кольцеобразная ручка. Окна подняты выше среднего человеческого роста, без ставней.

Все приметы сходятся. Нужно проверить еще одну. Юноша слегка кашлянул. Тотчас в подворотню высунулась собачья морда с белой полосой на черном носу.

Юноша поднял руку и легонько три раза с перерывами постучал в стекло.

Через минуту во дворе послышался мужской голос:

— Барбос, пошел на место! Кого бог послал?

— Ангела с того света.

— Каким путем?

— С попутным ветром.

— Кого надо?

— Доброго хозяина, который бы согрел ангельскую душу.

— Милости просим.

Калитка открылась. «Ангел» вошел.

Хозяин открыл сени и весело крикнул:

— Миша! Зажигай свет, к тебе гость.

Чиркнула спичка, загорелась керосиновая лампа.

— Ба! Вот это гость!

Михаил обнял пришедшего и крепко расцеловал. Хозяин улыбнулся и вышел.

— Здесь надежно? — спросил гость.

— Вполне.

— Тогда не будем терять время. Пригласи верных людей. Надо оформить дружину и избрать совет.

Михаил вышел в сени, позвал кого-то из передней избы, поговорил и возвратился к гостю.

— Ну, раздевайся, садись за стол. Вот тебе горячий чай, сахар, шаньги. Кушай и рассказывай все новости.

— Пожалуйста, только чур меня не тискать, а то задушишь от первой же новости. Тебе привет от Веры Кувайцевой.

— От Веры?! Где она?

— За границей. Выслали. Известно от нашего товарища, вернувшегося из Швейцарии. Он все узнал от брата Веры Григория Кувайцева.

— Да-а. Не видать мне больше Верочки.

— Ну нет. Теперь, пожалуй, более вероятна встреча. Там хорошо работают наши товарищи, умело переправляют большевиков обратно в Россию.

Беседа друзей была нарушена приходом младшего брата Гузакова.

— Миша, ребята собрались в Народном доме, ждут твоего приказа.

— Молодцы. Петя, позови их сюда. Только пусть соблюдают осторожность и пикеты расставят.

— Слушаюсь, — по-военному ответил Петя и юркнул в дверь.

Через несколько минут в избе появились табуретки, скамейки. На столе — бутылки, рюмки, закуска, ножи и вилки. Вскоре пришли и «гости». С гармошкой, балалайкой, веселые, раскрасневшиеся от мороза «гости» приветствовали Михаила и незнакомца.

— Раздевайтесь, дорогие гости, присаживайтесь за стол. Все собрались?

— Все, кроме арестованных, — ответил Петр.

— Товарищи, — обратился к собравшимся Гузаков, — к нам из Уфы приехал товарищ Кадомцев Михаил. Это один из организаторов боевых дружин, член нашей партии, исключенный из кадетского корпуса за революционную работу. Он — знаток военного дела, — сейчас расскажет нам… Впрочем, это он сам скажет. Пожалуйста, Миша.

Михаил Кадомцев.

Из-за стола поднялся ровесник Гузакова, смуглолицый юноша с едва пробивающимися усиками. Он поправил пышные темно-каштановые волосы и сказал:

— Товарищи, прежде чем сообщить о цели приезда, позвольте передать вам привет от ваших товарищей, находящихся в Уфимской тюрьме. Наш комитет наладил связи с заключенными. Таким образом и привет вам передали. Они просили предупредить вас, что в вашу среду проник провокатор.

— Кто, кто? — разом спросили слушатели.

— Фамилию провокатора они не назвали. Вас они просили быть осторожнее. Комитет рекомендует вам усилить свою деятельность на заводе и этим создать мнение у местных властей, что арестованные не причастны к революционным делам, ибо и без них все идет так же, как было при них. Достаточно убедиться в этом жандармскому управлению и ваших товарищей выпустят.

— Сделаем, сделаем все! — зашумели слушатели.

— Ленин советует учить революционеров военному делу, организовать боевые дружины, которые должны немедленно действовать, сеять панику в стане врага, обезоруживать полицейских, освобождать арестованных революционеров, отнимать у неприятеля деньги и обращать их на нужды восстания.

У вас, как нам известно, уже положено начало боевой дружины, избран сотником товарищ Гузаков. Это хорошо. Сегодня надо избрать совет дружины, наметить план ваших действий и потом приступить к обучению, руководить военными занятиями поручено мне. Надо утвердить на партсобрании состав боевой дружины, разделить ее на пятерки. Вот за этим я и приехал сюда по поручению уфимского комитета большевиков, — закончил Кадомцев.

Состав дружины определили единодушно. В нее вошли половина партийной организации.

— Когда начнем занятия? — спросил кто-то из «гостей».

— Весной, как только растает снег, — ответил Кадомцев. — Запасайтесь оружием, используйте для этого холодное оружие, действуйте без шума. Если кто из вас попадет в лапы полиции, не признавайтесь ни в чем. Предателю — смерть! Поклянитесь, товарищи!

— Клянемся! — ответили все разом.

— Хорошо. Только, пожалуйста, потише. Так и передам комитету, что симская организация и ее дружина верны делу большевиков. У меня вопросов больше нет.

— На сегодня хватит, товарищи. Расходитесь парами, — предложил Гузаков.

Гузаков и Кадомцев крепко пожали руки уходящим друзьям.

В марте один за другим возвратились в Сим все пятнадцать, побывавших в Уфимской тюрьме.

На тайном собрании большевиков Озимин Василий сообщил:

— В тюрьме по внутренней «связи» я узнал об аресте товарищей, у которых получал литературу в Уфе. Их арестовали через неделю после моего отъезда. Арестованных обвинили в том, что они пересылали в Сим запрещенную литературу. Называли мою фамилию. Уфимские друзья не подтвердили это. Жандармы спрашивали меня — в каком месте около Синих камней я спрятал литературу, привезенную из Уфы. Я рассмеялся. Они избили меня и больше не допрашивали. Только после того, как уфимские друзья по тюремной связи спросили меня, арестован ли тот, с кем я был у них, я понял, что нас предал Перлаков. Я, не спросив вашего разрешения, возил его с собой в Уфу, был с ним в домах, о которых меня спрашивали жандармы. Я ему сказал, что литературу спрячу у Синих камней.

— Зачем ты брал его и почему соврал ему о литературе? — спросил Гузаков.

— Я его готовил в наши ряды. А соврал потому, что усомнился в его искренности и хотел сам убедиться в его намерениях, но не успел. Арестовали.

Собрание бурно реагировало на сообщение Озимина. Выяснилось, что Перлаков бывал в доме Чевардина во время читки запрещенной литературы, встречался с теми, кого арестовали в январе. Ребятишки видели его с урядником на улице и стражников около Синих камней. Все факты говорили о том, что Перлаков шпион. Собрание постановило уничтожить его.