Кладезь безумия - Алексей Федянин

Добездельничался я в итоге до половины двенадцатого ночи, и решил, что тянуть дальше некуда. Свет в комнате я выключать не стал. Пусть с меня смеется хоть вся планета, а свет я не выключу. Хотя, если домовой захочет, то пусть его и выключает. Или садовник.

Вот и телефон оказался у меня в руках. Пальцы привычно забегали по кнопкам: сначала включили меню, потом галерею и в итоге вошли в раздел «Видео». Вот оно, это видео. Его мне передал в метро Салоникус. И не просто так, а по Блютузу.

Первым делом я взглянул на хронометраж видео. Просто хотелось знать, к чему мне готовиться – к короткой флеш-заметке или это будет нечто объемное. Оказалось, нечто среднее – файл длился полторы минуты.

В конце концов, мне уже самому это надоело. Пора открывать кинотеатр, зрители жаждут блокбастер. Вперед! Началось!

12

… Первый кадр – новогодняя елка. То, что я сфотографировал, теперь было и на видео. Ель не была статичной, ее игрушки покачивались, словно колокольчики в безумном хоре. Динь-дон, динь-дон, напевали черно-белые клетчатые шарики. Кстати, да, именно напевали – звук у видео был, приглушенный, отрывистый, но был.

Сова! Внезапно я отпрянул от телефона. Боже, она так внезапно появилась, когда мое внимание было целиком во власти ели. Это напомнило мне те ссылки, которые высылали коллеги по работе – якобы головоломки, когда тебе надо аккуратно провести шар между линиями. И вот когда ты почти доходишь до финиша, весь поглощенный этой увлекательной игрой, внезапно раздается рев и на весь монитор выскакивает ужасная рожа. Тот, кто в этот момент пьет чай, просто проливает его на пол, за сердце и говорить не приходится – еще минут пять оно жалобно пищит где-то в глубине пяток. Вот что мне напомнила эта сова. Потом, конечно, напомнила. Вначале было просто страшно.

И этот взгляд был словно продолжением фотосессии моего сна. Кадров, где сова оборачивалась ко мне, не оказалось, зато остался ужас и взгляд мне за плечо. Сова резко развернулась и полетела. Раз – и она уже не актриса моего мини-фильма.

Секунда или две – черный клубок, выступающий из-за горизонта. Что это, зачем это? Я не успел понять, как клубок уже исчез. Вместо него показался чудный малыш лет четырех. Он радостно улыбался и махал листом бумаги с каким-то рисунком.

Малыш был уже не в лесу. Он находился в квартире, интерьер которой был мне хорошо знаком. О, да – он был уж очень хорошо знаком! Это та самая квартира, в которой я прожил первые 10 лет своей жизни. А малыш… малыш, это я. Я! И это был мой первый рисунок, я хорошо его помню, несмотря на то, что тогда мне едва стукнуло четыре. Это был ежик, которого я увидел в лесу, я его тогда запомнил и нарисовал. Вот тогда удивились мама с папой, не верили, что рисунок мой. Кстати, вот на видео показывают их удивленные лица.

Вот я в первом классе. Урок рисования, я изобразил камыши на озере. Получил «пятерку», которой очень гордился. Следующий кадр – летучая мышка, еще один мой рисунок. Это уже где-то третий класс, точно не помню.

А вот и лошадка – это был мой любимый рисунок, пусть я и расстался с ним почти сразу после создания. Я потратил полдня, чтобы ее нарисовать, а теперь вот помню ее очень смутно, и на видео она показана как-то мельком, что ли. Но я точно помню, что получилось просто шикарно, я глаз не мог отвести от своего шедевра (иначе я свои картинки и не называл). Но… в углу страницы красной пастой красовался цифровой лебедь. Вот другие мои рисунки. И они тоже оценены «двойкой».

Я нажал на паузу и призадумался. Я сейчас работаю дизайнером, это то, чем я всю жизнь мечтал заниматься. И вот тут я опять взял паузу, на этот раз в своем сознании. Это ли оно? А что было раньше?

И ответ пришел сам собой, как будто всегда был здесь. Двойки – мне их ставили ни за что, вопреки всякой логике – и постепенно я разочаровался в самой первой детской мечте. Стать художником. А много ли надо было неокрепшей детской психике? Родители никогда не возражали вроде по поводу моей задекларированной публично будущей профессии, но в художественную школу не отдали. Почему, уже не помню, давно это всё-таки было.

Но, так или иначе, по окончанию школы я пошел в Институт архитектуры, параллельно на курсы графического дизайна, и теперь верстаю макеты в спортивном журнале. Вместо того, чтобы писать картины. Вместо того, чтобы…

Но стоп! Что там дальше показывает видео?

А показывает оно ту картину, которая минуту назад так ясно держалась в моем воображении – обычный двадцати-дохреналетний парень, усердно корпящий над рабочим компом. Так сказать, воплощение мечты…

И снова лес! Тот самый лес, в котором я побывал во сне. Теперь на фоне деревьев опять всплывал я, но уже в несколько иной ипостаси. Не с усталым бесцветным лицом, а наоборот – в порыве вдохновения, блестящий, озаренный! Вот я держу в руке макет рекламы для мобильных телефонов – я «наваял» его буквально за ночь, и заказчик принял его с восторгом, да что там, в ладоши чуть не хлопал. А вот обложка для книги – тут я уже две ночи потратил. Ночь, ночи… ведь действительно, главное время суток для творческих людей – это конечно же…

АААА!!! Опять!!! То слово, которое я подумал, отобразилось на видео! Мой лик исчез, и на экране снова остался один лишь лес. Но вот одно из деревьев приблизилось… и я увидел, как на его стволе ножичком аккуратно вырезаны слова:

ГРАФ НОЧЬ

Ночь, ночь, ночь! Что значит это видео? Как оно снималось? И какой вывод я должен сделать после его просмотра?!

Но на этом сеанс не завершался. Камера отъехала от дерева и повернула немного в сторону. И я увидел цветочную клумбу. Вот только цветы на ней уже давно завяли, и полить их не представлялось решительно никакой возможности. Об этом ясно говорил следующий кадр: человек с лейкой, перевернутой вверх ногами. Ни капли воды не исходило из той лейки.

И тот человек поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Зловещий взгляд, и злодейская ухмылка – как будто он только что подставил мне на стул канцелярскую кнопку, а я ее не заметил. Я впервые видел это выражение лица у садовника, поливающего цветы у меня на стене. И холодная пустота, мерцающая в глазах на фоне сатанинской усмешки, поведала мне, что речь тут идет не о кнопке. Отнюдь не о кнопке – пусть даже канцелярской.

Затем – белый экран, и иссиня-черной краской число 27.

И – финальная надпись:

Конец? Всё только НАЧАЛОСЬ!

Утро застало меня в уже привычном состоянии абсолютного бодрствования. Вроде как я сомкнул глаза, что-то даже будто спал, но всё это – какая-то химера. Не знаю, как я держался на ногах, но силы были. Откуда, понятия не имею. Может, помогал кофе? Но, Боже, я ж на таком допинге долго не протяну.

Кофе, тем не менее, я выпил всё равно. Сейчас на работу, и всё равно, что там будет. А вечером я навещу Сержа. Пусть он мне кое-что прояснит – это сейчас мне ой как не помешает.

… День прошел в привычном темпе, если не считать, конечно, все более и более повышающегося интереса начальства и коллектива к моей персоне. Не тот это интерес, должен заметить, что кружит тебе голову и заставляет чувствовать себя знаменитостью. Скорее, я бы предпочел спрятаться «в тени» и особо не высовываться. Но меня «высовывало» мое настроение, внешний вид, а особенно качество работы, которое в последнее время блистать более не стало. Да нет же, оно потускнело! Конкретно так потускнело!

Так что ничего хорошего мне в ближайшем будущем здесь не светило. Но этот грустный вывод почему-то никак не подействовал на меня. Это только оно звучит так ужасно: «Я теряю работу». На самом деле, а что ты теряешь? Зарплату? Она не намного выше оклада грузчика или дворника. Я вовсе не желаю, чтобы грузчики и дворники получали меньше, наоборот! Вот только я не понимаю, для чего я пять лет своей жизни потратил на институт.

А больше, по сути, терять нечего. Я уже потерял сон, покой, ритм жизни и все атрибуты нормального человека. И в то же время я чувствовал, что взамен я обрету нечто большее. Что и от кого? Не знаю. Не имею ни малейшего представления.

… Вот он, конец рабочего дня. Нельзя откладывать ни минуты. Тот спектакль, что разыгрался в моей жизни, организовал не я, и не мне было вносить корректировки в его сценарий. Однако и сидеть, сложа руки я не хотел – все происходило очень стремительно, и мне не хотелось упустить нечто, когда оно появится.

Но выйти на свежий воздух вовремя я не успел. «Ку-ку» – и на рабочем столе моего компа выскочило окошко с сообщением. «Евгений, зайдите, пожалуйста, ко мне». Имя контакта звучало как «шеф», и ни повышением зарплаты, ни премией это не грозило.

Я постучал в дверь. «Войдите», – раздалось изнутри. Я вошел.

– Игорь Артурович, вызывали? – спросил я.

Тело за массивным столом ожило и подняло на меня свою пышную шевелюру над очками. Лицо сияло оттенком легкой небритости. Глаза за стеклами безучастно изучили меня, как будто видели впервые. Впрочем, отчасти это было истиной – сотрудники, подобные мне, в память особо не врезаются.