Когда ты исчез - Джон Маррс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Официантка отошла к прилавку, где висели фотографии, и сняла рамку со стены.
– Она? – спросила, протянув мне снимок.
Я сразу узнал одну из четырех женщин в униформе, стоявших возле стола.
– Да.
Я через силу сглотнул.
– Да, мальчик мой, я знала старушку Дорин. Когда-то она жила здесь, на площади. И работала со мной… Ох, целая вечность с тех пор прошла. Бедняжка…
По рукам у меня побежали мурашки.
– С ней что-то случилось?
– Да, она умерла, мальчик мой. Лет пятнадцать назад.
– Как это произошло?
– Приятель в который раз избил. И ударил головой о стену. Так нам старина Билли рассказывал. Он, ее приятель, совсем дурной был, вот и отшиб ей все мозги. Дорин какое-то время лежала в больнице, под аппаратами, а потом – все…
Я зажмурился и выдохнул его имя:
– Кеннет?
– Он самый. А вы откуда ее знали?
– Она была моей матерью.
Официантка надела очки, висевшие на шее, и пригляделась. Потом с глухим стоном села напротив.
– Да чтоб меня, ну конечно!.. Ты же Саймон, верно? У тебя ее глаза.
Странно, что она знает о моем существовании, не говоря уже про имя.
– Ох, мальчик мой… Дорин рассказывала, какой ты красивый шельмец.
Официантка хихикнула, и я не сдержал смущенной улыбки.
– Знаешь, она о тебе много говорила. И в медальоне на шее носила твою фотографию. Ну, пока не заложила его в ломбард… Так и не простила себе, что отдала тебя отцу.
На мгновение в груди стало тесно.
– А что с Кеннетом?
– За решетку, само собой, отправился. Он, правда, рассказывал в суде, что это была самооборона, она, мол, сама на него кинулась, но кто ж ему поверит? Говорят, пожизненное дали…
Официантка, назвавшаяся Мейзи, закурила сигарету без фильтра и рассказала кое-какие недостающие детали из жизни моей матери. Она вспомнила, что Дорин и Кеннет начали встречаться еще подростками. Когда она забеременела, и Кеннет, и родители настаивали на аборте. Однако Дорин упрямо отказывалась, и Кеннет принялся колошматить ее в надежде, что природа возьмет свое и у нее случится выкидыш. Но я уже тогда оказался стойким парнем.
Тяга к внезапным побегам проявилась у Дорин, когда та жила у двоюродной сестры в Мидленде. Там она встретила Артура, и тот влюбился в нее по уши. Предложил сыграть свадьбу, даже зная, что она беременна от другого мужчины. Редко кому из незамужних девчонок с чужим ублюдком в животе улыбается такая удача. Дорин искренне любила новоиспеченного мужа, но ветреного сердца ему так и не отдала. После моего рождения она окончательно убедилась, что оседлая семейная жизнь не для нее – ей подавай бурные страсти.
Поэтому она вернулась к Кеннету – разумеется, без меня. Тот продолжил ее избивать, и когда становилось совсем невыносимо, она убегала к нам обратно. Так и металась всю жизнь между двумя семьями.
– Ты уж не вини ее, мальчик мой. Она ничего не могла с собой поделать, – добавила Мейзи. – Славная была девчушка, да жизнь ее испортила. Есть у меня подозрение, что в детстве над ней измывался папаша. Ну, ты понимаешь, о чем я… Поэтому она думала, что не заслуживает любви. Старалась исправиться и перевоспитать Кенни, но тот с рождения был подонком. Натуру не переломить.
– Да, Мейзи, вы правы, – подумал я, поймав свое отражение в окне кафетерия.
Когда мы прогнали Дорин, ей оставалось лишь вернуться в Лондон.
– Она понимала, что Кенни рано или поздно ее убьет, – пояснила Мейзи, – но идти больше было некуда.
Когда случилось неизбежное, ее друзья не знали, как связаться со мной и Артуром. За душой у Дорин не осталось ни пенни, поэтому им пришлось скинуться и оплатить похороны, иначе ее отправили бы в могилу для нищих.
– Я часто вспоминаю твою мамашу, – добавила Мейзи, вытирая глаза. – Жаль, что мы не смогли ей помочь.
– Да, Мейзи. Мне тоже.
19:50
Территория кладбища Боу была поделена на квадратные сегменты, поэтому могилу матери удалось сыскать довольно быстро. Ее имя, даты рождения и смерти, а еще надпись «Упокой, Господь» – вот и все, что было высечено на бетонном надгробии.
– Лэнг, – повторил я вслух.
Я даже не знал ее фамилию.
Я вырвал сорняки и высокую траву, разровнял руками камешки, потом лег на скамью рядом, впитывая царившее вокруг тревожное спокойствие. Я решил в тот вечер составить матери компанию, потому что слишком много времени она провела в одиночестве.
Мои отцы жили в совершенно разных мирах, которые соприкоснулись лишь стараниями матери. Они оба ее любили, любили очень сильно, хотя по-разному воспринимали ее переменчивую натуру.
Дорин и Кеннет… Как ни пытался я стать не таким, как люди, которые меня породили, в итоге стал только хуже.
8 июня, 15:10
– Какого хрена тебе надо? – насмешливо хмыкнул Кеннет.
Я не ответил. Уселся неподвижно, положил ладони на столешницу и взглянул на него без всякого страха.
– Ну? Что, извинений ждешь? Жди, жди, ни хрена не дождешься.
Кеннет Джаггер сидел за металлическим столом в комнате для посетителей тюрьмы Вормвуд-Скрабс, вызывающе скрестив на груди руки. Правда, для гонора у него уже не было причин, потому что с момента нашей последней встречи он изменился до неузнаваемости.
Безжалостный рак изгрыз ему кости и сожрал половину веса. Щеки впали, зубы от химиотерапии раскрошились до коричневых пеньков. Татуировки, некогда гордо темневшие на жилистых руках, теперь размазались и обвисли, потому что мышцы под ними сдулись. Имя Дорин с багряным сердцем затерялось под толстыми рубцами, будто он пытался срезать буквы лезвием. Глаза, которые некогда горели, требуя уважения, теперь потухли, потеряв всякую надежду.
– Не трать попусту мое время, – фыркнул он.
– Да, у тебя его немного осталось, – ответил я.
Кеннет бросил на меня такой взгляд, что в тринадцать лет я умер бы на месте.
– Спрашиваю в последний раз: зачем пришел?
Я пришел, чтобы узнать, как близко мое гнилое яблочко упало к трухлявому пню. Я потратил немало сил, пытаясь разорвать нашу биологическую связь, но в конце концов, как оказалось, ушел от него не очень далеко.
– Ну, и каково это – убить мою мать? – спросил я.
Кеннет ожидал чего угодно – только не такого вопроса. Я должен был спросить: «Почему ты это сделал?» или «Как ты мог?» – но не допытываться, что чувствуешь, когда отнимаешь у человека жизнь.
– Это была самооборона, – ответил он наконец. – Сучка пыталась меня зарезать.
– Я о другом спрашиваю.
Кеннет нахмурился, не понимая, как вести себя с собственной
