Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов

изгнания из высшей школы иностранных еврей­ских студентов, которых царский деспотизм загнал из России в гер­манские храмы науки. Немецкие студенты еврейского происхожде­ния, порою даже выкресты, не принимались в «национальные» сту­денческие кружки и гимнастические ферейны. Вопреки закону, ев­реи во многих местах не включались в списки заседателей в суде при­сяжных. Выслужившиеся евреи-солдаты редко производились в офи­церы запаса: прусское юнкерство не допускало еврея в свое «благо­родное» сословие. Купцы и лавочники, разумеется, особенно стара­лись. Плакаты с надписями: «Не покупайте у евреев!» раздавались прохожим на улицах накануне больших праздников. Владельцы гос­тиниц в курортах часто не пускали еврейских гостей для того, чтобы их отели слыли «judenrein», очищенными от евреев, и пользовались доброю славою у истинных немцев. Литературная пропаганда также усилилась: «Антисемитский катехизис» Теодора Фрича распростра­нился в десятках тысяч экземпляров, отравляя души догмами рели­гии ненависти.

На этой почве, пропитанной миазмами средневековья, вырос новый ритуальный процесс. В июле 1891 г. в городке Ксантене, в области Нижнего Рейна, был обнаружен труп с перерезанным гор­дом пятилетнего сына столяра-католика. Пошли слухи, что убийство совершено с «религиозною» целью местным еврейским «шохетом» и мясоторговцем Бушгофом, несмотря на то что он пользовался в го­роде репутацией честного человека и дружил с соседями-христиана­ми. Врачебный осмотр и первоначальное следствие не давали ника­ких улик против арестованного Бушгофа, и его пришлось освобо­дить. Тогда в антисемитской прессе и партийных собраниях подня­лась сильнейшая агитация. Выносились резолюции, требовавшие от министра юстиции возобновления следствия. Против этой агитации выступил с протестом в рейхстаге депутат-прогрессист Риккерт (фев­раль 1892 г.). Он выразил свое возмущение по поводу давления, ока­зываемого антисемитами на судебное следствие, рассказал об их по­пытках устроить погромы в Ксантене и других местах и требовал, чтобы были приняты меры для прекращения преступной травли. Риккерту ответил «отец антисемитизма» Штеккер в длинной речи, пред­ставлявшей собою образец иезуитской изворотливости. «Я не могу себе представить, — говорил он, — чтобы еврейский культ требовал убиения людей, употребления крови для какой бы то ни было цели. Но тут спор идет больше о словах. Ведь никто из знающих историю не станет отрицать, что в течение веков христиане, в особенности дети, погибали от рук евреев вследствие суеверия или фанатизма». Поэто­му Штеккер готов допустить, что евреи употребляют христианскую кровь не по велению своего закона, а из суеверия; он согласен упразд­нить термин «ритуальное убийство», лишь бы сохранить его сущность. Свою речь он закончил вызовом по адресу Риккерта как члена «Со­юза для борьбы с антисемитизмом»: «Я знаю свой народ и убежден, что в нашем немецком народе три четверти будет на нашей стороне, а не на вашей». Министр юстиции Шеллинг заявил, что суд чест­но исполняет свой долг и не поддается давлению с чьей бы то ни было стороны. В действительности, однако, правительство усту­пило требованию антисемитов, и в те же дни Бушгоф был вторично арестован. Дело разбиралось судом присяжных в Клеве, в течение 11 дней (4-14 июля 1892 г.). Свидетельские показания, научная экс­пертиза и судебные прения были благоприятны для подсудимого. Один из авторитетнейших экспертов, ориенталист Нельдеке, катего­рически заявил, что в талмудической и раввинской письменности «нет указаний на ритуал крови»; два государственных прокурора, участво­вавших в процессе, превратились в горячих защитников подсудимо­го, и один из них воскликнул: «Невозможно с большею математичес­кою точностью доказать невиновность подсудимого, чем это сдела­но в данном случае». Бушгоф был оправдан судом единогласно. При­говор, обрадовавший всех друзей правды, огорчил антисемитов, ко­торых косвенно заклеймил как клеветников. Агитация в темных ни­зах народа возобновилась. Настроение в Ксантене было такое тре­вожное, что оправданный Бушгоф и несколько еврейских семейств были вынуждены покинуть город.

«Позор века», являвшийся, главным образом, позором Герма­нии — антисемитизм, — вывел наконец из пассивного состояния луч­ших людей немецкого народа. После десятилетней пропаганды ра­совой ненависти, давшей уже обильные плоды, они поняли, что дви­жение в такой же мере гибельно для германской культуры, как и для еврейства. Возникла мысль о создании противоантисемитской лиги, которая вела бы систематическую борьбу с сеятелями нена­висти и раздоров между гражданами. В конце 1890 года был уч­режден «Союз защиты против антисемитизма» (Verein zur Abwehr des Antisemitismus), во главе которого стояли известный юрист Ру­дольф Гнейст и лидер оппозиции в рейхстаге Генрих Риккерт. В на­чале 1891 г. союз опубликовал воззвание от имени многих выдаю­щихся людей Германии, приглашая граждан вступить в ряды борцов против юдофобской реакции. В течение года в союз вступило около 12 000 членов, а в 1893 г. число их превысило 13 000. В первые годы Союз развил широкую пропаганду, устраивал во многих городах пуб­личные собрания, где выступали известные ораторы, издавал бро­шюры и листки, а также еженедельные «Сообщения» (Mitteilungen), содержавшие подробную хронику антисемитского движения и борь­бы с ним. Некоторый успех имела изданная союзом полемическая книга «Антисемитское зеркало» («Antisemitenspiegel», 1891-1892), на­правленная против «Антисемитского катехизиса»; однако в то вре­мя, как «Катехизис» распространился в сотне тысяч экземпляров, по­казывавшее его уродство «Зеркало» едва разошлось в количестве десяти тысяч. Во время Ксантенского процесса союзом была издана книга берлинского профессора теологии и еврейского языка Герма­на Штрака о происхождении и развитии «кровавого суеверия» среди народов.

«Союз защиты» был общенемецкой организацией для противо­действия антисемитизму; в состав его членов входили также евреи, но не играли там активной роли, предпочитая для данной цели неев­рейских деятелей. Вскоре, однако, для многих выяснились ошибоч­ность и унизительность тактики отказа от самозащиты в ожидании помощи извне. Послышались новые слова: «Никогда немецкие ев­реи не забудут, что такие люди, как Гнейст, Момзен, Риккерт и дру­гие, смело и мужественно вступились за них в годину бедствий. Но освобождают ли подвиги этих благородных мужей нас, германских граждан иудейского исповедания, от обязанности самим бороться за наши угрожаемые права, вместо того чтобы в качестве клиентов трусливо держаться на заднем плане и позволять другим сражаться за нас?» Пробудилось чувство гражданского достоинства в герман­ском еврействе, но еще не пробудилось национальное самосознание. В исходившей из ассимилированных кругов брошюре: «Опекаемый или полноправный гражданин?» («Schutzjude oder Staatsbürger?») был выставлен старый тезис: «Мы твердо стоим на почве германской на­циональности. С евреями других стран мы имеем столько же обще­го, сколько имеют немецкие католики и протестанты с католиками и протестантами других стран». Эта идеология легла в основание уч­режденного в 1893 г. в Берлине «Центрального союза германских граждан иудейского исповедания» (Centralverein deutscher Staatsbürger jüdischen Glaubens). Председателями союза в первые годы были люди малоизвестные (приват-доцент Мартин Мендельсон, юрист Макси­милиан Горвиц), но тем более типичные для ассимилированной се­редины немецкого еврейства. Деятельность союза выражалась, глав­ным образом, в судебной защите еврейского равноправия. Эта ра­бота производилась в