Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы - Андрей Ваганов

«Обязательное постановление

В целях налажения печатного дела в Р.С.Ф.С.Р. и в целях укрепления того единого аппарата печатного слова, каковым является, на основании положения В.Ц.И.К. от 19 мая 1919 года, Государственное издательство настоящим объявляет к сведению и руководству Полиграфического отдела В.С.Н.Х. и всей Р.С.Ф.С.Р.

1) Ни одна работа, исключая только типографские бланки, канцелярские формы и другие подобного рода технического характера работы, не может быть сдана в набор без разрешения на то центрального управления Государственного издательства в Москве и его отделений в провинции.

2) Вся печатная бумага, находящаяся в типографиях, находится на учете в Государственном издательстве и его отделениях. Бумага эта может расходоваться только по разрешениям Государственного издательства и его отделений.

3) Государственному издательству и его отделениям предоставляется право надзора за ходом работы Государственного издательства и его отделений в типографиях, литографиях, цинкографиях и др. графических мастерских В.С.Н.Х. и установления очередей и их спешности, однако, без вмешательства во внутренний распорядок этих заведений.

Настоящее постановление должно быть доведено до всеобщего сведения всех графических заведений республики.

Нарушение сего обязательного постановления повлечет за собою помимо предания суду революционного трибунала и арест в административном порядке.

Чрезвычайно-уполномоченный Совнаркома по делам бумажной промышленности и печати К. Шедчиков.

Председ. Полиграфотдела В.С.Н.Х. Н. Дербышев.

Заместитель заведующего Государственного издательства Д. Вейс».[96]

Фактически была создана, как сказали бы сегодня, госмонополия с вертикально интегрированной структурой. Причем очень жесткой структурой: «Нарушение сего обязательного постановления повлечет за собою помимо предания суду революционного трибунала и арест в административном порядке», – это уже не шутки. В 1920 году все запасы бумаги в типографиях состояли на учете в Госиздате, ни одно издание не могло выйти без разрешении Центрального управления ГИЗ.[97]

Но даже и эти жесткие – жесточайшие! – меры не спасали ситуацию. В начале 1921 года один из руководителей Госиздата писал в явно апокалипсическом настроении: «…положение с бумагой – небывало ужасно, – на всю РСФСР 8000 стоп, или 10 000 пудов на февраль и март, т. е. на два месяца».[98] (Если учесть, что в то время количество листов в стопе в России не регламентировалось жестко – от 480 до 500, – то легко подсчитать общее количество типографских листов: около четырех миллионов.) Дело дошло до того, что 15 февраля 1921 года Совет Народных Комиссаров поручает Президиуму ВСНХ сократить число полиграфических предприятий, с тем чтобы собрать в оставшиеся квалифицированные кадры и лучшие технические средства.

Вся мощь этой государственной литературно-книжно-издательской монополии была направлена на упорядочение, как его понимали «грубые, упрощенные коммунисты», а по существу – на ликвидацию частных издательств. Не случайно тот же И. Степанов признавался: «Нелегко наладить Государственное издательство. Так нелегко и так много приходится здесь преодолевать посторонних обстоятельств более или менее отталкивающего свойства, что по временам хотелось бы бросить все дело и попросить, чтобы на него отыскали более гибких людей, которые пообещают сочетать социалистическое строительство с сохранением капиталистических отношений».[99]

Заметим, что И. Степанов в цитируемом отрывке вступает в явную полемику с решениями только еще готовящегося Х съезда РКП(б) в 1921 году, провозгласившего «переход от железного, сурового и прямолинейного “военного коммунизма” к гибкой, эластичной и маневренной “новой экономической политике”». В крике души И. Степанова – выплеснувшаяся на публику борьба внутри руководства ВКП(б) того периода.

Как бы там ни было, нэп (новая экономическая политика) быстро добрался и до книгоиздательской сферы. Этому очень поспособствовал декрет СНК РСФСР о платности изданий. Декрет этот оказал огромное влияние на все книгоиздательское дело в стране, заставив издательские и полиграфические предприятия в Советской России перейти на хозрасчетные отношения. ГИЗ получает возможность прекратить выпуск ведомственной литературы и в ускоренном темпе начинает развивать собственную издательскую деятельность.

Но борьба с книжной рыночной стихией вообще, и с частными издательскими фирмами в частности, до тех пор, пока она, рыночная стихия (нэп), допускалась хотя бы в принципе политическим руководством страны, дело неблагодарное. Даже в экономическом плане. «Частники», например, могли выплачивать гонорары своим авторам значительно более высокие, чем Госиздат. Этого тов. И. Степанов стерпеть уже не мог: «…это указание, не новое для меня, является дополнительным доводом в пользу быстрейшего сокращения частных издательств. Некоторые из них повышают существующие ставки <авторских гонораров> в полтора, два, даже три раза и, насколько можно раскрыть эту сторону дела, ни одно не “унижается” до установленных ставок. ‹…› В издательском деле мы терпим постыдное положение; мы допускаем премии как раз для тех, кто поворачивается к нам спиной, кто стал на почву очень дешевой оппозиции: я не унижусь до работы с вами, но я буду получать чрезвычайные гонорары из средств Советской России. ‹…› Я – не противник повышения гонораров, иногда очень большого; но при том непременном условии, чтобы право на повышение принадлежало исключительно Госиздату по отношению к работающим на него авторам. Только при этом условии Госиздат будет развиваться нормально и сумеет привлечь необходимых специалистов по всем отраслям знания».[100]

Структура Государственного издательства действительно была задумана и реализована с размахом (см. рис. 1). Руководящим и направляющим (в идеологическом плане) органом издательства была Центральная редакционная коллегия; ее состав назначался Правительством. Редакционный аппарат Госизадта поначалу состоял из отделов: 1 – научный; 2 – агитационно-пропагандистский; 3 – научно-популярный (естественные и точные науки; в редколлегию этого отдела вошли К.А. Тимирязев и В.А. Костицын); 4 – общественно-научно-популярный; 5 – педагогический и детский; 6 – литературно-художественный; 7 – отдел марксистской литературы; 8 – кооперативный.[101]

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Слово о науке: Афоризмы. Изречения. Литературные цитаты. Кн. вторая/ Сост., автор предисл. и введений к главам Е. С. Лихтенштейн. Изд. 2-е, исправл. и доп. – М.: Знание, 1986. С. 11.

2

Хогран Дж. Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки/ Пер. с англ. М. Жуковой. – СПб.: Амфора, 2001. С. 109.

3

Полухина В. П. Больше самого себя. О Бродском. – Томск: ИД СК-С, 2009. С. 124.

4

Кузьмичев И. К. Литературные перекрестки. Типология жанров, их историческая судьба/ Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1983. С. 3, 25–26.

5

Чернявская В. Е. Интерпретация научного текста: Учебное пособие. Изд. 5-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. С. 28.

6

Кузьмичев И. К. Указ. соч., с. 37.

7

Литературный словарь. – М.: ЛУч (Литературная учеба), 2007. С. 57.

8

Шведова-Водка Г. Н. Общая теория документа и книги: Учебное пособие. – М.: Рыбари; К.: Знания, 2009. С. 376–379.

9

Чернявская В. Е. Указ. соч., с. 30.

10

Сенкевич М. П. Литературное редактирование научных произведений. – М.: Высшая школа, 1970. С. 28.

11

Чернявская В. Е. Указ. соч., с. 38–39.

12

Сенкевич М. П. Указ. соч., с. 28.

13

Черняк А. Я. История технической книги. – М.: Книга, 1981. С. 23.

14

Станков С. С. Жизненный путь и труды Карла Линнея// Сб. Карл Линней. (К 250-летию со дня рождения.) 1707–1957. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. C. 7–77.