О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА. - Владимир Даль

Въ Мологскомъ уѣздѣ особенно замѣчательны сицкари, по рѣкѣ Сити; эти природные судовые плотники цокаютъ и въ глаголахъ, какъ бѣлорусы, не любятъ безгласнаго окончанія, говорятъ: цасъ, цово́, цчово́ иногда даже черковь, о́вчи; ицёша — идешь, ицёто — идетъ, ицёмо — идемъ, идуто — идутъ; цово ты баешь? завтра пойцёто онъ въ Рыбну; покашиваемо сѣно; ты сдѣлаешо? не будзёто толку, подряды-тѣ не даюто.

Пошехонъе принадлежитъ по наречію къ Череповцу, къ Новгороду: іонъ принима́тцы за ди́ль-цо-то доро́дно; іонъ займуетцы диломъ; а ты що занелсы́ не путемъ вного. Вотъ какъ цясы-то-цекаютъ! этефъ, тѣфъ, въ окошкафъ, фарталъ, фатера, даже фто (кто), брюхва, хвасъ — но за то: кукшинъ; брусница, поляница, ежевица, земленица; Тимофій, Елисій, Игнатей, Панкратей; жалуйте къ нами, къ нашими дворами, мы торгуемъ пряникамъ. Опеть, стоеть, валеться; свити́, свитліе, полно смотрить на безди́лицы-тѣ. Въ Пошехоньѣ услышите: Иди съ пецы въ домъ, т. е. слѣзь съ печи; шевелить сметану — масло пахтать; крутиться — убирать голову, о бабѣ: это выраженіе сѣверное, особенно олонецкое.

Костромская губ. еще болѣе приближается къ наречію новгородскому: съ намъ, съ вамъэ къ нами и къ вами; сѣкчи, толкчи, пекчи; да́нныемъ, зва́ныемъ, прежніимъ; экъ ёнъ лома’тся, хвата’тъ; затѣмъ, во многихъ мѣстахъ пьютъ цай и даже цвай съ калацомъ; охотно берутъ прилагательное усѣченное (глупа голова); переносятъ удареніе: вы хотитё, глядитё; говорятъ утъ вмѣсто отъ, удѣя́ло, уто́покъ, и любятъ частицу чу. Цокаютъ болѣе отъ Костромы на юговостокъ, на Кинешму, Юрьевецъ, къ Варнавину.

Въ Нерехтѣ услышите: грыбы́, полова́тъ, шти, свита́ть, сноблю́ (снабжу), ёлоха (ольха), чигунъ, ненави́ство, платъ (платокъ), тысяща, одёва (одежда), понафида, чигане, церква, ску́шно (вкусно). Въ Кинешмѣ: іонъ кусаётъ, гря́нётъ, мя́кнётъ; ще, вмѣсто что́, и даже мѣстами цокаютъ. Но какъ около Нерехты, такъ и въ Галичѣ, мѣстами говорятъ вовсе иначе, свысока, по-московски, но съ напѣвомъ или говоркомъ сѣвернымъ. Это должны быть, либо переселенцы, либо галки-плотники, принявшіе наречіе это отъ долгаго проживанія на чужбинѣ. То же скажу о кологривцахъ: рядомъ въ двухъ селеніяхъ говорятъ различно, и притомъ въ одномъ акаютъ, почти по-рязански, но умѣреннѣе, что́ чрезвычайно поражаетъ въ этихъ мѣстахъ проѣзжаго. Гдѣ окаютъ, тамъ въ глаголахъ ѣ замѣняютъ звукомъ и, а притомъ у Кологрива всего замѣтнѣе произношеніе г въ родительномъ падежѣ прилагательныхъ, съ мягкимъ с или д: боровсько́го, лонсько́го, людсько́го, мижегородського.

Въ Нижегородской губерніи иные отличаютъ три го́вора: заволожскій или костромской, очень близкій къ сѣверному; запьянский — на югъ отъ рѣки Пьяны, гдѣ цокаютъ и чвакаютъ; яго́тскій, лукояновскій, гдѣ жителей зовутъ ягунами (отъ яго́, яму), будаками (отъ бывшихъ будныхъ майдановъ, это переселенцы съ Литвы), также панами; это, по сосѣдству и по говору, пензенцы. Но я сознаюсь, что, находя это раздѣленіе недостаточнымъ и не совсѣмъ вѣрнымъ — недостаетъ говора ветлужскаго, не отличено цоканье ардатовское отъ арзамаскаго и другихъ, нѣтъ вовсе собствено владимірскаго — не могу, однако же, предложить лучшаго, а долженъ также ограничиться, до времени, обзоромъ по уѣздамъ.

Заволжье, т. е. часть Балахнинскаго, Семеновскій, часть Макарьевскаго и Васильевскаго, принадлежитъ еще на половину къ наречію новгородскому: Што сьнъ-отъ? И не бай, такой недужно́й: што не стано́шь говорить, такъ и всхизнётъ; пойломъ одолитъ (одолѣваетъ), а изъ ёды ничо́во не поба́житъ. Слышно мѣстами: вно́го, вскусъ, жготся, ковда, мнукъ, свѣтокъ и твѣтокъ, по́льга, мтица, чожоло́. Пахнутово (х вмѣсто ф), жалуйте вы къ нами; да-петь, ну-петь, восподинъ. Въ Макарьевскомъ цокаютъ особеннымъ образомъ: ця, ци. вмѣсто ца, ча, чи: цяри́ця, цяшка, свѣця; цинъ, цисто; ноць, проць, овецька, птицка, цесно́къ; твердое ц измѣняется въ мягкое: отець, братець, циганъ, цапля; тутъ услышите также отцей, огурцей (овъ). По Ветлугѣ лѣсники говорятъ особымъ напѣвомъ, протягивая и разставляя иные слоги, съ повышеніемъ голоса: зада-ай корму лошадьми-и; сверхъ того вмѣсто же, въ прилагательныхъ, произносятъ: съ. ць: завольской, ветлуцькой; тутъ есть также сходство съ говоромъ вятскимъ.

Въ Горбатовскомъ и Нижегородскомъ уѣздахъ, а также по симбирскому и казанскому пути въ Василъскомъ и Княгининскомъ, говоръ довольно чистый владимірскій: чово́, Ондрей, ёво, ёму, Степанъ; кесь, тея, ра́зѣ; мѣстами слышно: ине́и, друге́и, сухе́и, шти; батюшка, произносится какъ батшука. Есть рязанскіе (касимовскіе) переселенцы, которые акаютъ и цокаютъ.

Южная часть губерніи замѣчательна по переходу владимірскаго наречія въ рязанское. Въ Ардатовскомъ, въ части Арзамаскаго, Лукояновскаго, Сергацкаго, даже Княгининскаго уѣздовъ, цокаютъ и чвакаютъ, но различнымъ образомъ въ разныхъ мѣстахъ; всѣхъ тонкостей этихъ я не могъ еще разобрать, но три или даже четыре говора, перемѣшанные иногда черезполосно, ясно отличаются: на а, на о, на и, на е.

На о: Ну, нёшто, не́ даромъ сватъ Офоня ба́лъ, што добру слышь не быць: вишъ вёцоръ недоровымъ матомъ крыцалъ лѣшій; пріѣзжа’мъ, зна’шъ въ дзеревню, анъ Панфилъ и ба’тъ, робята, скорѣ́ на плоцину, ее ба’тъ прорвало! А зна́’шъ съ цово? Гдѣ це знаць! Воспо́дь спорыньи не даетъ.

Это владимірское наречіе, съ легкимъ цоканьемъ.

На а: Вцара́ шабёръ баку́лялъ, Яго́рій ба’тъ на дварѣ, пара́ приниматча́ за саху́; а Ягорій, старики баютъ, ляни́ва саха́! Нѣтъ, парь, ранняй пашни ня абрадуешься, и́шь какъ пады́ливатъ (наноситъ снѣжныя облака) на дварѣ-та...

Это рязанское, близкое къ касимовскому: кромѣ цоканья, изрѣдка слышно и чваканье.

На и: Ну, парнюга, бида, вусетта Калина баилъ съ Зарѣшнымъ, што таво и глиди́ пажаръ; собаки ваймá воютъ нацью́, инда страшна слышаць! И впрямь брати́сца у насъ собацонка завуваицъ, да и ну надъ передзнимъ угломъ ры́чча (рыться)!

Это что-то особенное, и кромѣ цоканья и чваканья (хотя не общаго) есть и дзеканье. Мѣстами слышишь: цыловѣкъ, дзеньги, черква, слу́ха’мъ (слушаемъ), уста́вили, вмѣсто оставили, ухо́та, угло́бли. Весь край этотъ коренной мордовскій, но онъ обрусѣлъ и заселенъ со временъ Грознаго, то ссыльными, плѣнною литвою, то переселенцами, для основанія поташныхъ майдановъ. Цоканье и чваканье проходятъ отсюда въ Тамбовскую губернію, за Шацкъ.

Въ Сергацкомъ вообще цокаютъ на а и на и, мѣстами чвакаютъ и дзекаютъ, а что всего замѣчательнѣе, по примѣру тамбовскаго и еще болѣе воронежскаго говора, обращаютъ средній родъ въ женскій: ета по́ля; вы́расла дре́ва атъ зимли́ до не́ба, на этимъ древи двинадцать суцковъ, на каждыимъ суцкѣ и пр. отчунь, маланья́, дзи́тситка, е́дыкай, слита́лись сыкалы́ (соколы), и пр.

Въ Лукояновскомъ говоръ на е: чесовня, причещенье, счесливый, въ редахъ, видѣлъ церя и церицу; наоборотъ: чалавѣкъ, чаво́, жалаешь, жава́ть; тутъ же: агнёвъ, глазо́въ, галковъ и пр.

Въ говорѣ Симбирской губ., вообще на о, нѣтъ ничего особеннаго; слышно е вмѣсто а, я, и: реды, чесы: онъ имѣ’тъ, съ того время, те’ѣ; мѣстами, у Ардатова симбирскаго, цокаютъ; вообще же не картавятъ.

Почти то же должно сказать о Казанской: особыхъ отличій нѣтъ. Мѣстами слышно: до́брыва, хоро́шыва, на́быльшій; кида'тъ, мѣша’тъ, ’мотри; въ Свіяжскѣ говорятъ: зелѣзо, стюдено́, прикраснѣющій, привеличающій; въ Чебоксарахъ: что́ это доспѣлось? Дѣ-пить доспѣть эдыкъ-та? Есть нѣсколько мѣстныхъ словъ.

Въ Самарской губ. говоръ саратовскій (на а), симбирскій и уфимскій (на о), по уѣздамъ и смежности губерній. Въ самомъ городѣ женщины жеманясь картавятъ: щ, ж, вмѣсто с, з; онѣ поютъ въ хороводахъ: Рожанъ мой, рожанъ, виноградъ желёный! Впрочемъ, губернія эта пестра переселенцами.

Оренбургская губ., заселенная искони инородцами, бо́льшею частью кочевыми, наполнилась рускими двадцати губерній втеченіе послѣднихъ ста лѣтъ; поэтому общаго наречія въ губерніи этой нѣтъ; но у старожиловъ образовались уже нѣкоторыя особенности. Около Уфы слышно много твердыхъ гласныхъ; говоръ отрывистъ; ы вмѣсто а: туды, сюды, отту́ды; наоборотъ: до́брай, сѣ́рай; я вмѣсто е, ѣ: мяшокъ, бяда, твятокъ, мядку (медку), брявно; наоборотъ: светой, време; и вмѣсто е: пиро, сило, тисать; г, д произносятся твердо, почти какъ к, т; нерѣдко слышится ш вмѣсто ч или ж; иногда слышно: пропали съ головамъ, и даже (какъ увѣряютъ) рѣзать говядинкамъ, вмѣсто ку. Гвоздёвъ, пнёвъ, окновъ; желтыимъ, хорошіимъ; богатѣющій (-ѣйшій), а сравнительная, усѣченно: умнѣ́, теплѣ́; ты обѣда’шь, онъ зна’тъ; текёшь, рѣка текётъ, мы лягимъ, моги́мъ, могитё, онъ смотри́лъ, ви́дилъ; смотряй, видай (смотри); сядись, ляжись; датчи, взятчи, имѣтчи.