Переход. Дневник матроса. - Алексей Супруненко

и мы принимали с него продовольствие. Всякое было и качка и штиль. Получил во время выгрузки гаком по плечу. Пришлось вместе с потом и кровью умыться. Тяжеловато было. В общей сложности на катере я пробыл 15 часов. К вечеру стало сильно болтать. Сломали и побили на катере все, что смогли. Хорошо хоть сами целые остались. Раздражало, что вахтенным офицером оказался перестраховщик «Чекист». Он своими дубовыми командами заколебал. Еще и со своей удочкой носился. На «Шапке» акулу поймали, может и он этот подвиг собирался повторить? Тут свиные туши разгружаешь, скользя по катеру, словно по льду и рискуешь быть придавленным одной из них, а он рыбалку устроил! Вот и отношение к матросам. Во время этого «круиза» на катере мы тоже время не теряли. Сока напились, варенье попробовали, тушенки, колбасы. Бой, усушку и утруску никто не отменял! Я на мостик притащил две палки колбасы, банку сока и тушенки. В 22.00 был уже на корабле. Среди ночи объявили БГ-1 для дивизиона связи, но я ни куда не пошел, устал как собака. Утром узнал, что это из-за боевого поста №4 весь кипишь, был. Опять связисты, что-то промухали.

28.11.87. Суббота.

Хороший день начинается с хорошего аврала. «Индийская лихорадка» продолжается. Объем работы не хилый. Сделали, слава Богу, фалы. В обед не спали, как впрочем, все дни Сейшельской эпопеи и Индийской лихорадки. Наконец появился эсминец «Боевой». Привезли почту, и я получил «дырку с бублика». Хотя кого винить, ведь сам писал, чтобы писем мне не слали, хотя в тайне надеялся на обратное. Работали до захода солнца. «Папа» бегает дерьмо носом роет, а что толку? Я ведь не сторукий великан? В 19.00 была помывка, но я не пошел. Не хватило внутренних сил. На вахте начал ловить торча, и только колбасный допинг помог прогнать сон.

29.11.87. Воскресение.

Назовем эту главу, пожалуй, так, «Бомбейский синдром». Подъем сыграли в 04.30. и уже по - темному начали готовиться к заходу в Бомбей. На рейде столько судов и лачуг, что с ума сойдешь. На ходовом мостике все бегают словно ошпаренные. В 10.00 бросили якорь. На рейде такие суда стоят, что и не подумал, что такие бывают. Огромные махины! Был посол на борту. Вроде нормально сработали, а потом все равно отодрали. Видите ли, флаг мятый и в краску вымазан. У нас в этой краске все, что можно. Вытерпел и этот наезд. В обед не поспал и пошел на командирском катере в Бомбей. Как я там, у индусов воды просил, умора. Не беда, что не знаешь иностранного, главное язык жестов. Он всем понятен. Напоили меня индусы и за это спасибо. На обратном пути у катера рулевая тяга полетела. Еле дочапали. В 19.00 заступил на вахту. Опять смотрю на огни чужого города. Совсем недавно смотрел на Викторию, а сейчас перед глазами третий по величине порт мира. Когда же будет Донецк? Спать хотелось ужас. Только сменился как «гражданских», то есть мой призыв, припахали на ночные работы. Даешь! – сказали мы и освободились лишь в 01.45.

30.11.87. Понедельник

Подъем в 04.30. Заглотили двойной завтрак, так как вечернего чая не было и вперед по распорядку дня. На приборку меня не подняли. Встал только на тревогу. Начались приготовления корабля к бою и походу. С этого момента пошли скачки по вертикали. Комдив кричит, давай новый гюйс. Перерыл со шкипером кладовку, нет флага. Медь надо чистить, подкрасить тик, который попал под шару, заменить вымпел. Корд ушел за вымпелом и захватил отмычку от сигнальной рубки, а без нее мы как без рук. Караул в кубрике, Генка на катере, остались мы втроем. Бармен захекался бегать, правда, он страдал больше из-за своей глупости. То одно не сделал, то другое забыл. К тому же еще и спасательный жилет прохлопал. Генка уехал в одном на РК, а нам не в чем на гюйс пойти. Короче, пришлось стащить жилет у «рогатых». Снялись, наконец. В 09.35 были у стенки. Стоим напротив какой-то конторы. Индийки иногда выходят на нас поглазеть. Но пока не одной красавицы не встречал. Вооружившись биноклем, я все этажи этой конторки, через окна осмотрел. Красивых девок, точно нет. Стоим на вахте в двойке. Знаешь, что значит стоять в черных теплых штанах и хромачах при +35? Пот ни сколько по спине течет, сколько ниже спины. Это надо прочувствовать. Не зря говорят, что красота страшная сила. Выглядели мы конечно красиво! Приняли у себя начальника военно-морской базы Бомбея и командующего округом. Первого ничего, а вот при встрече второго смазали с маршем. У нас все не как у людей. Вечером обустраивали вертолетную площадку для банкета. Фильмы смотрели, как веселятся господа, а простой народ им прислуживает? Так и здесь. Мы обслуживаем, а офицеры кутят. Контр-адмирал Дорнопых выступил с пламенной речью, что сейчас наступает самый ответственный момент в переходе. Ответственный момент это банкет, что ли? За пацанов нас держат. Мероприятие завершилось около 23 часов, на конец моей вахты. Сменился и пошел вертолетку в исходное положение приводить. Что-то сердечко с обеда начало шалить. Видать загнали, что лошадь. Получил 75 рупий. Наши орлы Аллу Пугачеву в городе видели. Чая опять не было. «Бомбейский синдром» в разгаре.

декабрь

1.12.87. Вторник.

Уже декабрь! Подумать только! До дома считай месяц остался. Когда сяду в самолет или поезд буду петь и кричать от радости, что вырвался из этого ада. Подъем снова был в 4.30. Комдив все еще злится на нас за флаг и марш. попрекает, что расслабились в Бомбее и перестали служить. Уж если мы не служим, то кто тогда служит? Я ведь здесь что-то делаю не ради схода в Бомбей, а потому-что по-другому не могу. Отдам долг Родине и все! Чист перед людьми и совестью. Только не хочу, чтобы из службы прислуживание делали. Наконец-то вырвался в Бомбей. Денег почти нет. Город большой и движение весьма оживленное. Зазеваешься на дороге и считай, что уже сбили. Народ одет, кто во что горазд. Грязновато, особенно между домами. Не улицы, а сплошной магазин. Кругом лотки, лавочки, магазины, закусочные и т.п. шум стоит ужасный. Купил на свои сбережения статуэтку богини Шивы и плакатик. Хотел еще какую-нибудь безделушку выменять на значки, которые для этих целей прикупил в Балтийске, Торговцы на обмен не согласились и я значок пацану просто так отдал. Потом сам не рад был.