Ось времени. игры разумных - Татьяна Хмельницкая

Моя кисть увязла в невидимой препоне. Я попыталась ее вытащить, но не смогла. Инстинктивно уперлась в мягкую преграду другой ладонью и попыталась вытянуть застрявшую. Вместо этого вторая рука тоже увязла.

Непонятная материя крепко удерживала меня. Я вдавилась в нее всем телом и неожиданно легко сделала шаг. Очутилась в просторном коридоре, залитом солнечным светом. Парни и девушки в старомодных одеждах, болтая друг с другом и смеясь, передвигались по коридору. Я заметила солнечный зайчик на мраморном сером полу.

Он скользил в сторону стены, и мой взор следовал за ним. Зайчик пропал, а взгляд уперся в огромную раму из металлических уголков и стекол, вставленных в неё. Внутри висели несколько здоровых листов бумаги, причудливо разлинованных, с мелкими надписями. Я сделала шаг к диковинному объекту и сосредоточилась на чтении.

– Привет, Юлька, – чистый девичий голос коснулся ушей.

Я оторвала взгляд от расписания занятий, возле которого стояла уже битых тридцать минут силясь понять, почему появилось «окошко» между уроками. Рядом со мной стояла Марина Сорокина, моя закадычная подруга. Я бегло оценила наряд девушки. Он состоял из узеньких джинсов, кожаной курточки и туфель на высокой платформе.

– Привет, Марина, ― отозвалась я. ― Классно выглядишь.

Сорокина заправила за ухо прядь платиновых волос, что выбилась из прически, и улыбнулась:

– На том стоим! Ты чего там разглядываешь?

– Пытаюсь понять, какая пара будет следующей, но что-то никак, – я поправила очки на носу.

– Так вчера было объявлено, что занятия переносятся на понедельник.

– А я не слышала.

– Ну, конечно, ты в это время таращилась в окно. О ком мечтала, подруга?

Я пожала плечами и, поправив ремешок сумки на плече, произнесла:

– Ни о ком, а о чем.

– Ну, и что повергло тебя в размышления?

– К морю хочу, ― вздохнула я. ― Майские праздники впереди, очень удачное время. Зачеты все получила, а экзамены еще не скоро. Сегодня же закажу себе билет по интернету и полечу к красному солнышку в гости!

Я зажмурилась в предвкушении удовольствия и крутанулась на пятках. Пять дней витамин «D» будет пронизывать меня, и никакой учебы и напряжения. Следовало как-то окрестить предстоящую неполную неделю, и родился в голове экспромт: «Пять дней нирваны»!

– Эй, ― позвала подружка. ― Завязывай уже так улыбаться, завидно же… Пошли лучше на улицу. Посидим на травке-муравке, с девчонками посплетничаем.

Пришлось уступить. Стеклянные двери университета выпустили нас в мир, залитый светом и запахами появившейся листвы. Остановилась и глубоко вдохнула. Невольно заулыбалась. Я любила весну за ее золотистое солнце, теплоту, которую она вселяла в каждого, длительные выходные… Пожалуй, на этом все, но разве мало?

Марина шла, не оборачиваясь, и следовало ускориться, чтобы нагнать ее. Поправила очки, съехавшие на кончик носа, и устремилась за подружкой. Понимала, куда она направлялась. Тоже углядела широкоплечую фигуру Петьки Жакова.

В тени деревьев, на молодой зеленой травке устроились ребята из нашей университетской группы. Девчонки сидели на расстеленном покрывале, а ребята обретались поблизости, разговаривая о чем-то.

Подойдя к однокурсникам, мы с Мариной поздоровались, и подружка юркнула на свободное место на покрывале. Я осталась стоять, бросив сумку рядом с подружкой.

– Всем привет! ― раздался знакомый голос.

Я обернулась на приветствие, но точно знала, кого увижу. Максим Король, или в просторечье Макс. Черные вихры его были аккуратно подстрижены, карие глаза смотрели весело. Он мазнул по мне взглядом и сосредоточился на девчонке из нашей группы, которую звали Анной. Девушка моментально расцвела и принялась глупо хихикать, над словами Жакова. Естественно, это относилось не к истории, рассказываемой Петькой, а к вниманию Макса. Но это все детали, не стоящие внимания. Цена интереса Макса к «слабому полу» – грош.

Знала Короля, кажется, с рождения. Почему так решила? Наверное, из-за того, что не помню ни дня без него. Но наша дружба перестала существовать, когда нам исполнилось по тринадцать. Фактически ее никто не отменял, и мы по-прежнему числились друзьями, хотя на самом деле таковыми не являлись.

Глава 4

Мне повезло родиться в обеспеченной семье. Проживали мы в престижном районе города в пятикомнатной квартире. Этажом выше обитали закадычные друзья родителей ― Короли. Так повелось, что еще наши прадеды дружили семьями. Так что, можно считать многолетние отношения дружбой по наследству.

Папа с мамой все свое время посвящали бизнесу, как и родители Максима. Их часто не было дома, и нас воспитывала моя бабушка, Аглая Александровна.

Ни одного дня из моего детства я не припомню без Макса. Не погрешу истиной, если скажу, что Максим практически жил у нас. У него была собственная комната, которая находилась около моей. Мы бесились, играя в догонялки в огромной квартире, или рисовали, сидя в столовой. Вместе ходили в кино, гуляли… Да много чего делали. Вспоминать те дни отрадно.

Когда бабушка объявляла о нашем скорейшем укладывании в постель, мы наперегонки бежали в ванную комнату и чистили зубы, пачкая друг друга зубной пастой. Потом я брала расчёску и шествовала в свою комнату, а Макс пристраивался за мной. Он помогал присесть на стул и мягкими, ровными движениями расчёсывал мои волосы. Я в это время о чем-нибудь болтала, развлекая его.

Разбредаясь по комнатам, мы перемигивались, а бабушка делала вид, что не замечала этого. Когда она укладывалась спать и плотно закрывала дверь, Максим перебирался ко мне, залезал в постель. Рядом с ним обретаться тепло и уютно. Так и засыпали в обнимку, наговорившись шепотом о разных детских пустяках. Родители и бабушка сначала пытались нам мешать, но позже смирились.

Максим был мне другом, братом, наперсником в шалостях и в наказании за них. В нашей парочке заводилой всегда оказывалась я, а Максим легко соглашался на все мои задумки.

Потом началась школа. Помню первое сентября и наши с Максом красивые костюмчики, купленные бабушкой. Родители вручили нам одинаковые букеты и отвели на праздничную «линейку». Стоя вместе со всеми ребятами, Макс аккуратно взял меня за руку и шепнул на ухо:

– Ты не бойся, я рядом.

– Я не боюсь.

– Давай сядем за одну парту и станем так сидеть до окончания школы?

– Не вижу препятствий, – по-взрослому бросила я.

Школьные дни потекли рекой, иногда тихой, в другой раз бурной, но, безусловно, интересной. Учились мы хорошо, иногда соревнуясь друг с другом. Мне легко давались точные предметы, а Максиму – гуманитарные. Так продолжалось до тех пор, пока нам не исполнилось по тринадцать. Отношения между нами претерпели изменения и покатились по наклонной в тартарары.

Это случилось неожиданно и резко. Погибли мои родители, попали в авиакатастрофу. Я долго оплакивала их. Замкнулась, стала общаться только с бабушкой. Макса я игнорировала, хоть он и пытался до меня достучаться. Родители друга детства отвели меня к психологу. Врача звали Дмитрий Юрьевич, и он оказался очень известным ученым. Сделали они это для очистки совести, или в память об умерших друзьях. Судить не бралась, но тогда мне так казалось.

При первой встрече Дмитрий Юрьевич пообещал выздоровление, и родители друга поверили ему. Но, несмотря на все усилия психолога, положительной динамики не наступало. Максим каждый раз сопровождал меня к врачу и дожидался в коридоре, сидя в мягком кресле.

С момента утраты Макс с упорством осла пытался говорить со мной, а я отгораживалась односложными фразами. Совместные подготовки к урокам продолжались скорее по традиции, нежели по обоюдному желанию. Это обстоятельство определялось психологом как прогресс в состоянии моего здоровья, и чтобы не разочаровывать всех вокруг, я шла на этот компромисс, подыгрывала.

Я прекрасно помнила свое состояние в тот год. Мне казалось, что я погрязла в каком-то болоте обязанностей, общей наигранности и собственной душевной боли. Это был мой личный ад, в котором я медленно плавилась без шанса на помилование. Хотелось сбежать куда-нибудь, зарыться, чтобы меня долго искали. Дело не в желании обратить на себя внимание, как раз напротив – чтобы все оставили в покое и не пытались меня спасать. Я вполне могла сама пережить случившееся, без участия близких и друзей. Меня лишили самой себя, заставив заботиться о том, чтобы не огорчить окружение. Наверное, я из тех людей, которые сравнимы с волками – нанесённые раны предпочитала зализывать только самой, отлёживаясь в норе.

Перелом случился весной, когда с момента гибели папы и мамы прошёл почти год. Однажды мне не спалось, и я вышла из дома в третьем часу ночи. Неразумный поступок, я бы даже сказала, что неадекватный. Но очень хотелось глотнуть свежего воздуха, в квартире я задыхалась. Паническая атака – то еще удовольствие.