Любители варенья - Фридрих Незнанский

Голова разболелась не на шутку. Крюкин забеспокоился — а ну как сотрясение мозга? Еще днем, прогуливаясь по району, он заметил на одной из улиц одноэтажный дом с вывеской «Скорая помощь». Где-то недалеко, через два-три квартала, — стал припоминать он. Надо сходить к врачу, чтобы хоть посмотрели. Может, швы нужно наложить. Не хватало в первый же день в больничке залечь…

Пожилая тетка в белом халате не сдержала удивления:

— Это где вас так отделали? Опять морячки балуют? Они как на берег сходят, прямо с цепи срываются. Что наши, что заграничные…

— Морячки, — подтвердил Крюкин, а тетка уже суетилась над ним, осматривая голову и колдуя над ней.

— Потерпите, сейчас больно будет, — предупредила она, накладывая швы. Крюкин замычал, действительно было больно. — А вообще-то у вас сотрясение мозга. Давайте я вас до завтра положу в палату. Проследить нужно.

— Нет, домой пойду, — Крюкин с забинтованной головой направился к выходу и в двери оглянулся: — Спасибо вам…

Дома пришлось мыться уже под холодным душем, намотав на забинтованную голову целлофановый пакет. Заодно мозги прояснились, и он вспомнил, что нужно заметать следы. Например, постирать всю одежду. Свежая кровь хорошо отмывается именно хозяйственным мылом. Так что спасибо тетке, что не унесла его из душевой кабинки, то есть хибарки. Так почти до рассвета и провозился. Джинсы расстелил сушить под кроватью, рубаху повесил на стул. Вытянулся на кровати и закрыл глаза. И только тогда, погружаясь в полудрему, вспомнил, что намеченное намастырил, женскую ласку все-таки получил. Болела голова. Мелькали картины беспокойного гульбария — то ли во сне, то ли память не хотела отключаться. Чертов Ашот, надо же какой качман оказался, а ведь едва двигался. Но кирпич держал крепко… Хана ему теперь. И девке хана. Никого ему не жалко.

Тетка с утра к нему не приставала, в дверь не стучалась. И когда он наконец встал к обеду — такой красавец с опухшей со сна рожей, забинтованной головой, ссадинами на лице и на руках, она испуганно охнула:

— Когда уже успел? Если набедокурил, лучше сразу собирайся, мне неприятности не нужны.

— Молодняк ночью наехал, — хмуро бросил Крюкин и сел за стол. Ел он с аппетитом, а сам о чем-то думал, нахмурив брови и не поднимая от тарелки глаз. Тетка сердито смотрела на племянника и думала, что зря она согласилась приютить его. От него можно ожидать чего угодно… Как бы избавиться от такого беспокойного жильца? Если он уже в первый день успел ввязаться в драку, значит, совсем уже без тормозов. И если она прямо скажет, чтобы убирался, вдруг и на нее, родную тетку, руку поднимет? А то и вовсе прибьет! И как единственный прямой наследник получит задарма ее ухоженный домик… У тетки похолодело в душе. А вдруг он именно с такой дальней целью к ней заявился? Усыпить ее бдительность, а потом или яду подсыпать, или задушить ночью, потом зарыть в огороде… И войти во владения законным наследником… Она таких историй наслушалась, начиталась, насмотрелась по телевизору, а теперь сама, своими руками, дура старая, себе могилу роет, впустив зэка к себе домой.

До конца дня тетка испуганно озиралась, зачуяв шаги племянника за спиной. Но он даже вздумал ей помочь — принялся чинить покосившийся забор. Поковырялся в старой мастерской ее покойного мужа, нашел инструмент и начал строгать доски и стучать молотком. Но запугав саму себя, тетка решила быть всегда начеку и при первой возможности избавиться от племянника.

5

Если бы кто-то сейчас встретился взглядом с Боксером, то отпрянул бы в испуге, потому что, кроме ненависти, его взгляд не выражал ничего. Ненависть к каждому прохожему, каждому водителю, ненависть ко всему миру. К этому обычному состоянию угрюмого и злобного человека примешалось еще и чувство страха. Хотя трудно себе представить, кого мог бояться человек, для которого не существовало понятия жалости, сострадания, не говоря уже о любви. Вцепившись обеими руками в руль, он швырял машину из ряда в ряд, нагло подрезая соседей и создавая опасные ситуации на дороге. Иногда ему сигналили возмущенные водители, но он отругивался сквозь зубы грубо и мерзко, и его лицо искажала отвратительная гримаса. Притормозив у тротуара между рестораном «Родео» и залом игровых автоматов «Миллион», он не сразу вышел, а еще какое-то время сидел, раздумывая о предстоящей встрече. Наконец, что-то решив для себя, вылез из машины и направился ко входу в зал. В дверях два охранника ответили на его приветствие и проводили понимающим взглядом. Один из них вытащил рацию и сообщил:

— Геннадич, Боксер появился.

А тот уже пересек зал, не глядя по сторонам, и подошел к служебной двери. Остановился всего на секунду и решительно распахнул ее, оказавшись в небольшой комнате, чем-то напоминающей приемную. За столом сидел еще один охранник — крупный мужчина с бритой бугристой головой лет тридцати пяти, который равнодушно взглянул на вошедшего и на его вопрос: «У себя?» — молча кивнул. «Один?» — уточнил Боксер. И опять не удостоился ответа, а только короткого кивка. «Я войду?» — спросил Боксер и, получив в ответ очередной кивок, потянул на себя дверь.

В полутемном кабинете с зашторенным окном на письменном столе горела настольная лампа, но стул был пуст. Боксер оглянулся. На диване, прикрыв глаза, лежал мужчина лет сорока. Если бы его увидел Турецкий, то наверняка бы узнал в нем человека с фотографии из архива фотографа Наугольных, когда проводил частное расследование по просьбе Анны Гущиной. Денис Белобров собственной персоной возлежал на диване, и его настроение было под стать настроению Боксера. То есть очень паршивое. Со вчерашнего дня его обычная уверенность в себе и своем будущем несколько пошатнулась, потому что именно вчера услужливый охранник Геннадич принес ему городскую газету с очень неприятной для Белоброва публикацией.

Он давным-давно и думать забыл о соревнованиях по пулевой стрельбе, когда десять лет назад его пуля поразила человека из оцепления. Он даже фамилию убитого выбросил из памяти. Белобров имел обыкновение выбрасывать из головы лишнюю информацию, которая не могла ему пригодиться в будущем, чтобы не засорять себе мозги. Но фамилию Гущиной помнил все эти годы. Как-никак они не раз выступали на одних соревнованиях. И хотя благодаря сообразительности следователя — его дружка Грабовенко, и нехитрой манипуляции с подменой пуль, Белобров оказался вне всяких подозрений, а Гущина вместо него отсидела срок, иногда о ней он вспоминал. И как впоследствии выяснилось, не зря. Гущина оказалась хитрой бестией. То ли в тюрьме приобрела жизненный опыт — барахтаться изо всех сил, то ли раньше у нее были задатки пробивного человека, но, выйдя на свободу, она не потерялась в новом для нее мире. Конечно, после судимости обратный путь в спорт ей был заказан. Но она неожиданно для него нашла свою нишу в то время, когда многие, даже успешные люди, оказались не у дел. Нельзя сказать, чтобы он следил за ее успехами. Но нет-нет да и выплывало ее имя в разговорах коммерсантов новой волны, к которым примкнул Белобров, обнаружив в себе талант предпринимателя. И хотя его деятельность временами носила полулегальный характер, а в последнее время основные дивиденды он получал и вовсе от криминального, так сказать, бизнеса, успешные шаги бывшей чемпионки Европы в освоении нового для нее дела задевали Белоброва. Выходит, все ее потуги, вполне легальные и прозрачные, как сейчас любят говорить политики и писать журналисты, приносят вполне приличные доходы. Гущина активно продвигалась на рынке, который он в свое время не успел охватить, так как считал, что еще не пришло время. А она действовала грамотно, подключая таких же грамотных людей, и за несколько лет создала крепкую команду единомышленников, о чем он мог только мечтать. Потому что в его бизнесе ни на кого рассчитывать не приходилось. Никому из его временных и проходящих партнеров он не мог довериться так, как самому себе. А Гущина с партнерами тем временем открыла сеть магазинов, затем организовала корпорацию, и в один прекрасный день Белобров услышал, что ее собираются выдвинуть на пост руководителя. Вот это уже был удар под дых. Мало того что она перехватила идею, которую он только вынашивал, не понимая, что промедление здесь вовсе неуместно, так еще и возглавит корпорацию! Этого Белобров допустить не мог и развил бурную деятельность, чтобы притормозить успешный взлет бывшей соперницы по спорту, а потом и вовсе уничтожить ее. Он запустил слухи о ее судимости, надеясь таким образом очернить ее имя. Параллельно через подставное лицо активно стал скупать акции корпорации. Но кто же знал, что этот идиот Лесной окажется слюнтяем и расколется при первом нажиме на него людей Гущиной. Сволочь, а туда же — предприниматель хренов! То ли они его припугнули, то ли что-то посулили, но этот кретин выдал Белоброва с потрохами. Буквально несколько дней назад они пили в одной компании, Лесной тыркался своей пьяной мордой в лицо Белоброву и разглагольствовал, как они приберут к рукам корпорацию и заведут счета в швейцарском банке. А ведь уже продал его, лгал прямо в глаза!