Леди и Волк - Джулия Берд

— Как я рад, что вы пришли сюда, Гай! — прошептал верный слуга, быстро подойдя к Стефану и обнимая его. — Я был уверен, что встречу вас здесь и мы сможем поговорить без свидетелей.

Кивком приказав присутствующим покинуть покои, Стефан бесшумно приблизился к кровати. Рамси молча следовал за ним.

— Как здоровье графа Джеймса? — Стефан говорил тихо, чтобы не побеспокоить отца.

— Я не могу судить, Стефан. Это известно только Богу. Но судя по тому, как он мучается, дни его сочтены. — Нотки беспомощности слышались в словах Рамси. — Ему так часто пускали кровь, что, кажется, не оставили ни капли.

— Значит, надо готовиться к худшему. — Грудь обожгло такой мучительной болью, что Стефан невольно приложил руку к сердцу. Эта боль была подобна той, что испытывал отец во время приступов. — Как это печально! Возможно, я слишком долго отсутствовал. Я думал, что граф не захочет меня видеть здесь, особенно после убийства лорда Роби. Теперь не могу себе простить, что так долго не мог решиться. Жизнь так коротка, Рамси. — Стефан напряженно вглядывался в бледное лицо графа, его изможденное тело, поредевшие русые волосы. Внезапно повернувшись к дворецкому, он спросил: — Что происходит в доме? Я чувствую, что болезнь отца — не единственное, что вас волнует.

Рамси горько усмехнулся.

— Все этот дьявол Марлоу! Да простит меня Бог за столь оскорбительные для семьи графа слова, но это правда! Он потворствует двум самым сильным и гнусным смотрителям замка. Я слышал, он дает им какие-то секретные поручения и вынашивает подлые замыслы. Эти двое сеют недовольство среди рыцарей, присягнувших на верность вашему отцу. Ходят слухи, что они хотят создать свою армию. К чему это приведет, и подумать страшно. Потом вдруг появился ваш дядя Роберт.

— Мой дядя! Роберт вернулся? — недоверчиво переспросил Стефан.

— Месяц назад. Его приезд только ухудшил здоровье графа. Самое большее, что я мог сделать, это послать за вами…

Безумная ярость поднималась в Стефане откуда-то из глубины глаз и пульсирующей болью отдавалась в висках. Как Роберт мог оказаться здесь после стольких лет вражды? Младшего брата отца изгнали из дома много лет назад. Что послужило тому причиной, Стефан не знал. Говорить об этом в семье было не принято. Он так ясно помнил осеннее утро, когда Роберт покидал замок. Не мог он забыть и как отец сидел у камина, страдание искажало черты его лица, но проводить брата он так и не вышел. Стефан вспоминал, как мать, стоя на крепостной стене, провожала Роберта последним мучительным взглядом. И потом, уже поздно вечером, горько рыдала в своей спальне. Тогда лорд Роби сказал, что… Тут Стефан прервал цепочку воспоминаний, не желая в сотый раз видеть свои руки, обагренные кровью лорда Роби. Все это было в прошлом… Пусть там и остается.

— Держу пари, Роберт и Марлоу что-то затевают, — сказал Рамси.

Стефан покачал головой:

— Какой смысл? Все это и так скоро перейдет в руки Марлоу. Ему не надо интриговать, чтобы получить, то, что принадлежит ему по закону. И он не должен ничем делиться с дядей Робертом. Нет, что-то произошло. И отец знает. Что бы там ни было, уверен, именно это сокращает его жизнь.

Рамси положил руку на плечо Стефану:

— Я всецело предан сэру Джеймсу, и вы всегда можете рассчитывать на меня. Я сделаю все, что в моих силах.

— Вы выглядите усталым. Я останусь с графом. — Глаза Стефана сузились. — И проследите, чтобы Марлоу держался подальше от Кэтрин!

— С удовольствием, — печально улыбнулся Рамси.

Когда дверь закрылась, Стефан обратил свой взор на спящего отца. Он был укрыт мягкими горностаевыми шкурами. Встав на колени возле кровати, он бережно поднял худую руку больного. И хотя Джеймсу уже исполнилось пятьдесят, выглядел он молодо. Стефан всегда думал, что отец будет жить вечно. Теперь же он видел перед собой желтые впалые щеки и еле заметную пульсацию сонной артерии. Он обвинял себя в проступках, которыми причинял боль отцу, и без того страдавшему от сердечных приступов. Граф умирал не от старости. Его подвело слабое сердце. Стефана охватила еще незнакомая ему боль утраты.

Время тянулось медленно. Глядя на теплое пламя факела, он слышал редкие выкрики рыцарей, чей-то приглушенный смех и песню менестреля, доносившуюся со двора. Все окутывало Стефана теплом и умиротворенностью. На мгновение он забыл о своем горе.

Внезапно веки отца дрогнули. С усилием разомкнув их, он озадаченно посмотрел на сына, словно не узнавая, и лишь потом облегченно вздохнул.

— Я знал… ты вернешься вовремя, сынок. Ты… всегда был неутомимым. — Его сухие губы с трудом раздвинулись в признательной улыбке. — Твоя мать никогда тебя не понимала, а я… я всегда знал того, кто очернил тебя. — Его голос был слаб, как отдаленный шум ветра.

Стефан вздрогнул. Сколько раз он хотел объяснить отцу обстоятельства смерти лорда Роби! Но легче было отсечь себе руку, чем причинить ему страдания горькой правдой.

— Ты встретил дочь Гилберта, сынок?

— Да, отец. Она необыкновенно красива! И кроме того, хорошо воспитана, умна и смела! Она станет прекрасной женой. — Стефан вспомнил ее фарфоровое личико и опечаленный взгляд, когда они говорили о графе. И от этих воспоминаний сердце учащенно забилось.

— Твоя мать тоже была красавицей, — произнес отец, дотрагиваясь до руки Стефана, — я был так слеп… если бы ты только знал… Выслушай меня, сынок! Я был несправедлив к тебе. Я считал тебя трусливым убийцей, не способным признаться в содеянном. Я был уверен, что ты пошел по ложному пути, опозорив мою честь и разрушив все, что я создавал долгие годы. И тогда я проклял тебя, хотя ты был больше всего дорог моему сердцу!

Голос графа слабел, на висках и над верхней губой заблестели капельки пота.

— Я был неправ. И признаюсь тебе в этом теперь, когда знаю истину. Я хочу, чтобы ты немедленно объявил о помолвке и женился. Кэтрин должна родить ребенка как можно скорее. Мы очистим твое имя от позора. И сообщим королю…

Внезапно холодное дуновение ветра погасило пламя факела, и длинная черная тень накрыла лицо графа. Стефан напрягся подобно гончей, учуявшей лисицу. Обернувшись, он увидел Марлоу. Тот закрыл дверь и прислонился к стене. Лицо его было скрыто тенью. Чувствуя лисицу так близко, Стефан готов был разорвать ее на части.

Покосившись в сторону старшего сына, граф сжал руку Стефана и придвинулся поближе.

— Мы все обсудим позже, — прошептал он, — когда будем одни. Собери надежных людей. Завтра мы должны послать депешу королю. И она непременно должна до него дойти.

Умирающий еще раз взглянул в сторону Марлоу, смежил веки и погрузился в беспокойный сон.