Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 3. Рай. Серия «Свидетели времени» - Аркадий Казанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти мифологические истории Беатриче называет заблуждениями. Определение времени жизни Олимпийских богов – тема другой книги. Попробуем вспомнить, как зовут наших прадедов и чем они занимаются в жизни. До какого поколения мы сможем дойти?
В другом твоем сомнении вредаГораздо меньше; с ним пребудешь здравымИ не собьешься с моего следа. 66
Что наше правосудие неправымКазаться может взору смертных, в томПуть к вере, а не к ересям лукавым. 69
Но так как человеческим умомГлубины этой правды постижимы,Твое желанье утолю во всем. 72
Раз только там насилье, где теснимыйНасильнику не помогал ничуть,То эти души им не извинимы; 75
Затем что волю силой не задутьОна, как пламя, борется упорно,Хотя б его сто раз насильно гнуть. 78
А если в чем-либо она покорнаТо вторит силе; так и эти вот,Хоть в божий дом могли уйти повторно. 81
Другой вопрос поэта: – «Есть ли грех на Пиккарде, если из монашенок, давших обет девственности – невест Христовых, она, против своей воли, насилием Имеющего Власть, становится женой земного человека?» Беатриче утвердительно отвечает на этот вопрос, говоря: – насилие можно признать только в том случае, если теснимый ничуть не помогает насильнику. Грех Пиккарды в том, что, насильно выданная замуж, она покоряется своему состоянию, а не уходит повторно в монастырь.
Будь воля их тот целостный оплотКогда Лаврентий не встает с решеткиИли суровый Муций руку жжет, – 84
Освободясь, они тот путь короткийГде их влекли, прошли бы сами вспять;Но те примеры – редкие находки. 87
Она приводит два примера из Истории, когда насилуемые не потворствуют насильнику:
Лаврентий – римский диакон (III век н.э., якобы), сожженный на железной решетке, но не отрекшийся от Христа.
Муций Сцевола – римский юноша (VI век до н.э., якобы), сжегший свою правую руку, когда ему не удаётся убить этрусского царя Порсенну, осадившего Рим.
Сжигаемый на решётке, святой Лаврентий не отрекается от Христа ни на одно мгновение, а Муций Сцевола добровольно сжигает свою руку на огне, чтобы подтвердить неизменность своих намерений убить Порсенну. Так и другие святые, лишь освободясь от насильников, волокущих их по ложному пути, проходят этот путь вспять, возвращаясь на путь истинный, становясь святыми мучениками, описанными в Житиях Святых.
Так, если точно речь мою понятьИсчез вопрос, который, возникая,Тебе и дальше мог бы докучать. 90
Но вот теснина предстает другаяИ здесь тебе вовеки одномуНе выбраться; падешь, изнемогая. 93
Как я внушала, твоему умуСлова святого никогда не лживы:От Первой Правды не уйти ему. 96
Слова Пиккарды, стало быть, правдивыЧто дух Костанцы жаждал покрывал,Моим же как бы противоречивы. 99
Но так как слова святого никогда не лживы, то Первой Правдой служат и слова святой Пиккарды о том, что дух Костанцы жаждет покрывал.
Понять это схоластическое утверждение крайне сложно. С одной стороны, Богородица, не познавшая мужа, оставшаяся Непорочной Девой, как бы не должна жаждать покрывал, положенных замужней женщине. С другой стороны, дух Богородицы, зная её высокое предназначение – родить миру Спасителя, конечно же, жаждет покрывал «Жены высокой жизни и деяний» и покрывал материнства.
Покрывало Богородицы нам прекрасно известно по преданию о Покрове Пресвятой Богородицы.
Это – то самое покрывало, которым покрывают голову замужние женщины – повойник. Название этого головного убора происходит от слова «повивать» – пеленать младенца, сравни – повивальная бабка или повитуха. Замужняя женщина тех времён живёт постоянно в состоянии беременности и ожидания родов и этот, столь нужный ей в этом случае предмет всегда должен быть под рукой. Где же ему храниться, как не в самом высоком и чистом месте – на голове. Любая из окружающих женщин того времени может родить в любое время и любая другая тут же может предложить ей свой повойник, чтобы спеленать младенца.
Ты знаешь, брат, сколь часто мир видалЧто человек, пред чем-нибудь робея,Свершает то, чего бы не желал; 102
Так Алкмеон, ослушаться не смеяРодителя, родную мать убилИ превратился, зла страшась, в злодея. 105
Здесь, как ты сам, надеюсь, рассудилНасилье слито с волей, и такогоНе извинить, кто этим прегрешил. 108
«Король, брат мой». Беатриче применяет эту формулу в разговоре с поэтом, подчёркивая равенство их между собой.
Согласно фиванскому циклу мифологии, сын царя Фив – Эдипа и его матери – Иокасты, Полиник, ища себе союзников, чтобы отвоевать Фивы у своего брата Этеокла, дарит тщеславной Эрифиле – жене аргосского царя Амфиарая, ожерелье Гармонии, приносящее несчастие всем его обладательницам, и та указывает ему, где прячется ее муж, который скрывается, зная, что лишится жизни, если отправится в этот поход. Когда Амфиарай погибает под Фивами, его сын Алкмеон, выполняя мщение, завещанное отцом, убивает свою мать. Так, выполняя волю отца, он становится злодеем – убийцей матери. Здесь насилье слито с волей – насилью способствует уступчивая воля исполнителя, а этого уже извинить невозможно.
Прогневаются богини-мстительницы Эриннии на Алкмеона и будут преследовать его всюду, где только не старается он скрыться. (Фиванский цикл. Алкмеон).
По сути, воля не желает злогоНо с ним мирится, ибо ей страшнейСтать жертвою чего-либо иного. 111
Пиккapдa мыслит в повести своейО чистой воле, той, что вне упрека;Я – о другой; мы обе правы с ней». 114
Воля может не желать злого, но мирится с ним, боясь стать жертвой. Поэтому, когда Пиккарда говорит о чистой воле, она права, а когда Беатриче говорит о воле, идущей против насилия, она права также.
Таков был плеск священного потокаКоторый от верховий правды шел;Он обе жажды утолил глубоко. 117
«Небесная, – тогда я речь повел, —Любимая Вселюбящего, светит,Живит теплом и влагой ваш глагол. 120
Таких глубин мой дух в себе не встретитЧтоб дар за дар воздать решился он;Пусть тот, кто зрящ и властен, вам ответит. 123
Речи любимой, идущие от самых верховий правды, утоляют жажду познания поэта о жизни и о религии. Он воздаёт хвалу Богородице, которая живит теплом и светом речь Беатриче. Он признаётся: – таких глубин духа не имеет в себе, чтобы воздать даром за дар и говорит: – ей ответит только сам Господь, который зрящ и властен.
Я вижу, что вовек не утоленНаш разум, если Правдой непреложной,Вне коей правды нет, не озарен. 126
В ней он покоится, как зверь берложныйЕдва дойдя; и он всегда дойдет, —Иначе все стремления ничтожны. 129
От них у корня истины встаетРосток сомненья; так природа властноС холма на холм ведет нас до высот. 132
Вот что дает мне смелость, манит страстноВас, госпожа, почтительно спроситьО том, что для меня еще неясно. 135
Я знать хочу, возможно ль возместитьРазрыв обета новыми деламиИ груз их на весы к вам положить». 138
Она такими дивными глазамиОгонь любви метнула на меня,Что веки у меня поникли сами,И я себя утратил, взор склоня. 142
Чтобы разрешить все свои сомнения, он спрашивает у Беатриче: – «Можно ли возместить разрыв обета новыми делами?» и получает в ответ такой, полный любви, дивный взгляд, что виновато поникает глазами перед любимой.
Да, несомненно, это великое произведение поэта, полное любви, посвящено императрице Российской – Елизавете Петровне Романовой. Покинутая любимым, которому она даёт обет верности, своим племянником – Петром II Алексеевичем Романовым, она, хотя и понимает, что этот разрыв насильно произведен над ними, тем не менее, даёт и исполняет обет верности своему любимому. Залогом этому бессмертная Комедия. И не верьте никаким борзописцам, описывающим якобы имевшиеся любовные интрижки Елизаветы с фаворитами, например, Алексеем Разумовским. Ничего этого нет и быть не может. Все эти вымыслы пусть лягут тяжким грехом на души лжецов, типа Алексея Толстого и других, посмевших своим грязным пером осквернить святыню. Покров её незапятнанно чист, о чём свидетельствует её единственный возлюбленный, переживший её на долгие годы, гениальный поэт!
Практически Данте – Пётр II, всё время правления Елизаветы Петровны с 1743 по 1761 годы, находится в России, в Санкт-Петербурге, рядом с ней. Ей он преподносит в 1757 году роскошное издание Комедии на итальянском языке, снабдив его собственноручной дарственной надписью:
