Имя мне – Легион - Роджер Желязны

– То есть, вы признаете, что вы не независимые подрядчики. Если вы не говорите мне, на кого вы работаете, может быть, вы скажете, для чего хотите сорвать проект?

– Нет.

– Ладно. Вывод один – вы связаны с каким-то крупным нанимателем, который является противником проекта. Как это звучит? Могу я сделать такое допущение?

Коротышка засмеялся, и второй оборвал его быстрым свирепым взглядом.

– Ну, с этим покончено, – сказал я, – перейдем к другому. В моих руках и ваша смерть, и ваше спасение. Я могу даже предположить, что этой каютой заинтересуются ваши друзья, которые вовсе не предполагали просто дурачиться и могут войти на сцену в последнем акте, перед тем, как вам будет крышка. Как это звучит?

– Прослушивается это место или нет?

– Конечно, нет, – сказал его напарник, – только держи пасть закрытой.

– Ну, как это звучит? – повторил я.

Он снова покачал головой.

– Альтернатива – рассказ всей истории – о наркотиках, допросах и вообще. Как же это звучит? Или вы хотите дотянуть допрос до пыток?

Высокий подумал и снова покачал головой.

– И вы это сделаете? – спросил он меня.

– Да.

Казалось, он обдумывает это.

– Потом я не смогу спасти вас от пыток, как хотел, – заключил я. – Даже если вы и прошли наркопробу, вы знаете, что вас расколют за пару дней, если будут пользоваться наркотиками и всем прочим умело. Так подходящая эта тема для беседы или же поговорим позже? Если вы предпочитаете отложить это, я могу только предположить, что вы спланировали еще кое-что, чтобы сорвать проект…

– Проклятье, он слишком сообразителен!

– Скажи ему, чтобы он заткнулся, – посоветовал я другому. – Он отвечает мне настолько быстро, что и пошутить не дает. Так что же вы затеяли? Давайте, выкладывайте, – сказал я, – вы же знаете, что рано или поздно я от вас этого добьюсь.

– Он прав, – сказал парень со шрамом. Он повернулся ко мне: – Ты чертовски сообразителен. Твой коэффициент интеллектуальности и Личный профиль не показывали ничего такого. Может, тебе денег предложить.

– Может быть, – сказал я, – но сумма должна быть соответствующей. Назовите сумму и скажите, кто ее предлагает.

– Сумма четверть миллиона долларов наличными, – сказал он. – Это самое большее, что я могу предложить. Освободи нас и занимайся своими делами… Забудь об этой ночи.

Я обдумал предложение. Внешне оно выглядело заманчиво. Но я не единожды в год проходил мимо больших куч денег, и мне не нравилось то, что я буду вынужден обмануть частное сыскное агентство Вэлша, третье по величине агентство мира, с которым я желал и дальше сотрудничать в качестве независимого подрядчика.

– Так кто же несет расходы, как и почему?

– Я могу выдать тебе половину суммы наличными сегодня ночью, а другую через неделю или десять дней. Ты сам скажешь, как тебе это будет удобнее. Можешь гадать – почему, но не задавать этого вопроса. Это будет одним из того, за что мы заплатим.

– Ваш хозяин, очевидно, может кучами разбрасывать деньги, – протянул я, глянув на часы и заметив, что было уже шесть пятнадцать. – Нет, я вынужден отвергнуть ваше предложение.

– Тогда ты – не правительственный чиновник. Любой из них позарился бы на такую сумму.

– Я же говорил вам, что не работаю на правительство. Что же дальше?

– Похоже, что мы зашли в тупик, мистер Швейтцер.

– Едва ли, – возразил я, – скорее, добрались до конца предисловия. Поскольку уговорить вас не удалось, придется браться за дело. Приношу вам свои извинения, но другого выхода нет.

– Вы действительно решили применить физическое насилие?

– Боюсь, что так, – подтвердил я. – И нам не помешают. Поскольку я предполагал, что утром буду с похмелья, то прежде чем пойти спать, сказался больным. Так что в моем распоряжении целый день. Вы уже ранены и рана болит; подумайте же о том, что я могу с вами сделать за день.

Затем я осторожно встал, и хотя комната поплыла перед глазами, я вида не подал. Подойдя к стулу коротышки, я сгреб его и поднял вместе с седоком. Я чувствовал себя неважно, но силы еще оставались.

Я унес его в душевую и вместе со стулом запихнул под душ так, чтобы вода пока не попадала на голову.

Затем я вернулся в каюту.

– Теперь расскажу, что я задумал, – сказал я. – Я измерял температуру воды в этой душевой в разное время дня: она колеблется от 140 до 180 градусов по Фаренгейту. И твой приятель окажется под струей кипятка сразу же, как только я включу воду, расстегну рубашку и спущу ему брюки, чтобы побольше открыть тело. Понял?

– Понял.

Я вернулся в душевую и включил воду – одну горячую. Затем снова вернулся в каюту. Я внимательно рассматривал лицо высокого, и мне показалось, что у него есть что-то общее с коротышкой, какое-то сходство. А не родственники ли они, подумал я.

Когда из душевой донесся крик, он попытался сохранить внешнее спокойствие. Но мне было понятно: я сломал его. Он пробовал держаться изо всех сил, глядя то на часы, то на меня.

– Выключи, черт возьми! – крикнул он.

– Брат? – спросил я.

– Двоюродный. Да выключи ты кипяток, обезьяна!

– Только тогда, когда у тебя будет что сказать.

– Ладно. Только оставь его там и прикрой дверь.

Я ринулся в душевую и прикрыл воду. Голова у меня начала проясняться, но я по-прежнему чувствовал себя как у дьявола на жаровне.

Я обжег руку, закрывая кран. Оставив жертву висеть на стуле и обтекать, я вернулся в каюту, прикрыв за собой дверь.

– Так что ты хотел сказать?

– Можно мне освободить руку и взять сигарету?

– Нет, но сигарету получишь.

– Хотя бы правую. Она затекла.

Я подумал и согласился, снова взяв пистолет.

Я зажег для него сигарету, сунул ему в рот и освободил его правую руку от ленты. Он выронил сигарету, пока я это делал, но я поднял ее и вернул ему.

– Ладно, – сказал я. – Отдыхай секунд с десяток, потом поговорим.

Он кивнул, оглядел комнату и глубоко затянулся.

– Я полагаю, ты знаешь уязвимые места, – начал он, – и думаю, что ты не от правительства; и если это так, то твое личное дело очень богатое.

– Я не от правительства.

– Тогда жаль, что ты не на нашей стороне, потому что этот проект – очень вредная штука. Кто бы ты ни был, – уточнил он, – я надеюсь, что ты знаешь, что являешься его соучастником…

И он снова посмотрел на часы.

Шесть двадцать пять.

Он делал это и раньше, но я не обращал на это внимания. Но теперь мне показалось, что он не просто желает знать время.

– Когда взрыв? – спросил я на всякий случай.

И он внезапно купился на мой блеф.

– Принеси моего брата из душевой, чтобы я видел его.

– Когда это случиться? – настаивал я.