Агрессор - Любовь Безбах

Я торопилась, волнение мешало сосредоточиться. "Алика, возьми себя в руки!" — приказывала я себе. Тряскими руками я включила передние обзорные экраны. Передо мной предстала неуютная громада дока, тускло освещенная парой прожекторов. Остальные прожекторы бездействовали. Сумрак частично скрывал множество шлюпок и челноков, расположенных по всей площади двух стен наподобие сот, подъемные механизмы и вспомогательный внутрибортовой транспорт. Прямо по курсу зиял просторный коридор, по которому яхту перевели из шлюза вглубь "Стремительного". Жирно блестели рельсы. Освещение показалось мне недостаточным, и я врубила мощные прожекторы "Феникса". Док ослепительно вспыхнул, и прожекторы пришлось вырубить. Возня с освещением до крайности раздражала меня. Я торопливо открыла учебник. Я не все помнила, зато знала, где что в учебнике находится. Попутно я черпала информацию из компьютера. Запустила малый дизель. Яхта двинулась по рельсам вдоль коридора. В другое время я бы испытала удовольствие от послушания большого и сильного зверя. По пути я миновала ворота, открывшиеся при приближении яхты, и оказалась в большом шлюзе причала, наспех залатанного ремонтной бригадой после попадания кардианской торпедой. Ворота шлюза не открылись. Я отъехала от них и подъехала снова. Безрезультатно. В такие моменты я быстро соображаю. Даже быстрее, чем следовало бы. "Феникс" имеет две пушки! Какая жалость, что не ракетные установки. Я торопливо застучала клавишами компьютера. Целиться было ни к чему, цель отливала сталью прямо перед выкатившимися дулами пушек. Прогремел выстрел. Звук я приняла не слухом, а всем телом. Яхту отбросило назад, к воротам переборки. Меня выбило из кресла, швырнуло вперед, потом на пол. Я в кровь разбила лицо. Считать царапины было некогда, я вскарабкалась обратно в кресло. Перед глазами стоял красный туман, сквозь который я разглядела, что второго выстрела не требуется. Путь был свободен. Я лихорадочно взялась за штурвал.

Яхта понеслась прочь от линкора. Очертания огромного корабля быстро растаяли в черноте космоса, но "Стремительный" оставался на дисплее радара. Я совершила короткий прыжок в подпространстве, потом еще и еще. Длинные прыжки не давали никакого преимущества, скорость в подпространстве одинакова для всех — пять парсеков в час. Я петляла, выскакивая из подпространства и ныряя туда заново, только в другом направлении. Частые короткие прыжки нещадно дергали "Феникс", тянули его то в одну сторону, то в другую. Одно дело, когда яхта совершает одиночные прыжки, которые проходят незаметно для организма. Другое дело — когда она выходит из подпространства и тут же ныряет вновь. Я и не догадывалась, насколько мне будет трудно. Меня замутило от перегрузок. После восьмого прыжка я остановилась. С меня хватит. В горле стоял ком.

Теперь меня точно не найдут. Я расслабилась. То, что меня не найдет вообще никто, в голову как-то не приходило. Зато я была твердо уверенна, что в бортовой компьютер "Феникса" при регистрации судовладельца заложили программу возвращения в порт приписки. Подобные программы закладывают в компьютерный центр любой яхты для частного пользования. "Феникс" по судовым документам значился в одном из космопортов Земли, и это было замечательно. Скоро я буду дома.

Однако я не ведала истинных возможностей современной техники. Я издала крик отчаяния, увидев в иллюминатор быстро надвигающиеся бортовые огни "Стремительного". Удрать от Власова оказалось делом хлопотным.

— Яхта "Феникс", вызывает "Стремительный", — заговорил эфир голосом Иваненко. Я снова "запрыгала" в подпространстве. Я совершала прыжок за прыжком, на пределе своих физических возможностей, пока не начала терять сознание. Я остановилась. Зрение прояснилось, и первое, что я увидела в обзорный экран, были огни "Стремительного". И тут на моих глазах линкор исчез. Я потрясла головой, но "Стремительный" не появился. Я перевела взгляд с обзорных экранов на дисплей радара — корабля не было и там. "Да он же навесил маскирующее поле!" — осенило меня. Вооруженный до зубов исполин был рядом, а я его не видела. Мысли метались в поисках выхода. "Феникс" медленно поворачивался вокруг своей оси. В обзорный экран вплыл безбрежный поток астероидов пополам с мелкими булыжниками. Бесформенные камни разного калибра на приличном расстоянии друг от друга мирно плыли мимо яхты почти с одинаковой скоростью. Я направила яхту к ним, погасила все освещение и затесалась в поле. Здесь громадное судно меня не достанет.

МАТВЕЙ ВЛАСОВ

— Сейчас на "Фениксе" перегрузки — врагу не пожелаешь, — заметил Надыкто. Его замечание, сделанное будничным тоном, настроения мне не прибавило. "Стремительный" снова и снова нырял в подпространство вслед за яхтой.

— Сумасбродная баба, — недовольно ворчал Иваненко после каждой безрезультатной попытки выйти с ней на связь. — Она бессовестно брешет, будто водит яхту по учебнику. Хоть бы догадалась гравитаторы вырубить, ей бы полегче было. Вышла бы на связь — я бы ей посоветовал.

— Уж я бы ей посоветовал, — буркнул Надыкто.

Я знал дословно, что думал капитан, с которым я сотрудничал уже два года. Что он, каперанг, на военном линкоре вынужден гоняться по космосу за… сумасбродной бабой. И бросить нельзя — бесчеловечно…

Приборы показывали наличие у яхты искусственного гравитационного поля. "Стремительный" был оснащен защитой от перегрузок во время прыжков. На маленьких судах ее не устанавливают. Некуда и незачем. Я беспокоился. Алика могла потерять сознание от перегрузок. Если это произойдет в подпространстве, мы не сможем достать ее, а спятившие маломощные гравитаторы очень скоро разорвут яхту на части.

— Какая сейчас нагрузка на "Фениксе"? — поинтересовался я у Надыкто.

— Восемь "G".

"Выдержит", — с сомнением думал я. С каждой минутой я мрачнел все больше.

— А что она от нас удирает? — подал голос Прыгунов.

— Потому что мы — бандиты, — сердито ответил я.

"Феникс" прекратил изматывающую скачку. Меня это не обрадовало.

— Навесь маскировку, — велел я Прыгунову.

Звякнул телефон, я ткнул пальцем в пульт видеофона.

— Вас профессор, — сообщил оператор внутренней связи.

— Давайте профессора.

"Опять нравоучения, только их мне сейчас не хватало", — с раздражением думал я.

— Есть разговор, — сказал мне Иван Сергеевич. — Подойди ко мне. Я рядом с рубкой.

— Позже.

— Сейчас.

В голосе Качина прозвенел металл. Я отправился к нему, злясь и недоумевая, что заставило его выдернуть меня из рубки в такое неподходящее время. Неужели и в самом деле нравоучения?

— Брось ты это дело, Матвей, — встретил меня Иван Сергеевич. Я набычился.

— Пусть возвращается домой. Это ее право, — добавил профессор.

— Она не вернется домой, — ответил я. — На борту нет ни капли воды и ни крошки съестного. Кроме того, она незнакома с астронавигацией.

— Ей и не надо знать навигацию. Она взломала защиту бортового компьютера. На любой яхте есть программа, обеспечивающая возвращение в порт приписки.

— Верно, есть. В пределах ста парсеков. Сколько парсеков до Солнечной системы, а? Иван Сергеевич?

Профессор изумленно открыл рот.

— Ай-яй-яй! — вымолвил он и печально добавил:

— Тогда спаси девочке жизнь. А потом верни ее домой.

Отвязавшись от Качина и избежав нравоучений, я вернулся в рубку. Прямо по курсу двигалось поле астероидов.

— Яхта вошла в поле. На связь не выходит, — сообщил Надыкто. Яхты не было видно среди мелких булыжников. Каменюки двигались примерно с одинаковой скоростью, разница в скоростях была небольшая. Алика вырубила освещение, наивно полагая, что ее не будет видно ни на дисплее радара, ни на многочисленных приборах и датчиках.

Линкору нечего было соваться в этот рой.

— Три экипажа на шлюпки, — скомандовал я.

Через десять минут ворота шлюза выпустили в пространство три шлюпки, похожих на мутно-серые блины. Шлюпки вошли в поле астероидов в разных местах. Яхта упрямо не желала вылетать из потока, лавируя между булыжниками. Два камня столкнулись между собой и полетели в разных направлениях, сбивая с курса попадавшиеся навстречу камешки. Волна каменных столкновений убежала вперед, в темноту, за поле видимости. Шлюпки взяли яхту в "коробочку" и выгнали на открытое пространство. "Стремительный" выпустил абордажные захваты, невидимые для "Феникса". Захваты стиснули яхту и затащили ее внутрь линкора. Ворота абордажного шлюза плотоядно раскрылись, и слегка поцарапанная захватами яхта отправилась по рельсам на прежнее место в доке. Я отправился встречать беглянку, стараясь не сорваться на бег.

Несколько приличных вмятин на обшивке свидетельствовали о встречах с мелкими камнями. Ремонтная бригада уже второй раз вскрывала злополучный люк яхты. Я предположил, что Алике понадобится врач, но Иван Сергеевич уже предупредил меня своим появлением. В руке он держал чемоданчик. Он сокрушенно качал седой головой, прикрытой белым хлопчатобумажным колпаком, щурился от света ярких прожекторов, но помалкивал. Я первым торопливо вошел внутрь яхты. Алика безмолвно сидела в кресле перед пультом, пристегнутая ремнями, и при моем появлении не шевельнулась. Ее лицо, руки, весь пульт были запачканы кровью. Меня бросило к ней, всего меня обдало жаром. Мелькнула испуганная мысль — жива ли? Я тронул ее за плечо, и она зашевелилась. Я испытал огромное облегчение, потрясшее меня не меньше, чем испуг, и опустился перед ее креслом на колени. Наши лица оказались вровень. Алика подняла голову, оживший взгляд остановился на мне. Теперь я точно знал, что глаза у нее желтые. Она ожидала по меньшей мере смертной казни. Я сжал ее окровавленные руки.