И скоро день - Барбара Майклз

А ведь я совершенно забыла про собаку. Она появилась из-под низких ветвей неожиданно и стремительно; правильнее будет даже сказать, что она материализовалась. Она была такой огромной, что напоминала теленка, вся абсолютно черная, кроме одного небольшого пятнышка на груди. Мужчина со всего размаху опустил на голову собаки свою палку. Она остановилась и заскулила, после чего начала ластиться к хозяину. Последовал еще удар и резкий окрик: животное медленно и как бы нехотя остановилось и спокойно уселось на землю. Толстые губы дрессировщика раздвинулись в довольной ухмылке. Следующая команда, судя по всему, была «рядом». Он несколько раз прошелся, не переставая размахивать палкой, — собака следовала рядом. Затем они пересекли сад, совершенно игнорируя дорожки, ломая на своем пути ветки, давя цветы, и медленно скрылись из виду.

Я осторожно перевела дыхание. Сцена, свидетелем которой я невольно стала, показалась мне отвратительной. Собака явно не относилась к доберманам, она была даже несколько крупнее, с более массивной грудью и огромными лапами. Если бы я заранее знала о том, какой монстр охраняет территорию виллы, я вряд ли осмелилась бы проникнуть сюда без разрешения хозяйки.

Мужчина, однако, представлялся мне не менее опасным, чем это животное. За всю свою жизнь мне пришлось иметь дело с огромным количеством самых разнообразных собак: практически любая бездомная тварь, появлявшаяся поблизости от нашего дома, рано или поздно как магнитом притягивалась к нам. Иногда это происходило при содействии Майка и Джима, иногда они не имели к этому ни малейшего отношения. «Эй, ма, смотри-ка, кто увязался за мной!» Большинство животных оказывались брошенными бывшими хозяевами, некоторые были жестоко избиты или голодны. Все это не делало чести тем, кто оставил их на произвол судьбы — такая черствость вообще, на мой взгляд, недостойна человека. Несколько дней хорошей кормежки и заботливого ухода превращали этих несчастных в верных друзей, которые искренне радовались уделяемому им вниманию и были готовы следовать за нами хоть на край света. Наверное, имеются собаки с психическими отклонениями точно так же, как и ненормальные люди, но в целом и собаки, и люди не проявляют своих дурных задатков до тех пор, пока они чувствуют любовь окружающих. Полагаю, этот отвратительный тип считал, что занимается обычной дрессировкой — это было самое настоящее издевательство над животным, садизм, уродливый и мерзкий, которому не может быть никаких оправданий.

Меня пригласили на ленч с графиней; это было официальное приглашение, написанное мелким, аккуратным почерком на небольшом листочке бумаги с золотым тиснением, который Эмилия принесла мне на серебряном подносе. Вероятно, мне следовало выбрать что-нибудь более подходящее случаю, но я не стала этого делать. Я надела тот самый костюм, который был на мне вчера, когда я появилась здесь. Он был тщательно вычищен и выглажен, мое нижнее белье было также аккуратно выстирано и накрахмалено. Даже обувь мою почистили, — надо сказать, она весьма нуждалась в этой процедуре. Сорочка, в которой я провела ночь, судя по всему, действительно принадлежала графине. Она практически подходила мне по размеру, только была несколько длиннее: мне приходилось поддерживать шелковый подол, когда я передвигалась по комнате, чтобы не наступить на него и не запутаться. Мне никогда еще не приходилось видеть такой одежды, кроме как в витринах самых дорогих магазинов Нью-Йорка или Бостона. Судя по тому, что рассказал мне Барт, Морандини были бедны, как церковные мыши, однако я начала всерьез задумываться над значением слова «бедны». Учитывая, какое количество земель принадлежит этому семейству, сколько слуг обслуживают дом подобного размера... Все происходящее казалось мне каким-то сном, я совершенно запуталась в своих предположениях.

После того как я наконец оделась, мне пришлось ждать служанку, которая проводила бы меня к графине, но никто так и не пришел за мной, хотя я прождала достаточно долго. Все это время я тщательно изучала комнату, в которой мне пришлось провести ночь. Это было почти так же интересно, как и посещение небольшого музея. Кровать представляла собой шедевр по части фурнитуры, каждый дюйм ее поверхности был покрыт сложнейшими узорами. Несмотря на всю эту красоту, она показалась мне не слишком удобной. Матрас был тонким и жестким, кроме того, от него исходил какой-то затхлый запах. Над кроватью нависал темно-зеленый балдахин, ощущение было такое, как будто лежишь в пещере, вход в которую загораживают густые зеленые заросли. Похоже, что в этой пещере давным-давно кто-то умер, оставив после себя призрачные ароматы тления. Должно быть, эта комната служила спальней, в которой провели свои последние дни многие поколения семейства Морандини. Впрочем, я вполне могла и ошибаться в своих предположениях. Виллы и дворцы не были обычным ареалом моего обитания: из того, что мне было известно, я могла, например, заключить, что эта комната специально отведена для одиноких гостей женского пола — овдовевших тетушек или дочерей, которые еще не успели выйти замуж.

Комната казалась скудно обставленной, но, может быть, такое впечатление создавалось потому, что она была просто огромной. Массивные деревянные панели навевали романтические мысли о спрятанных за ними покойниках — здесь вполне могли разместиться полдюжины неугодных хозяину жен. Череда стульев, намертво скрепленных между собой, имела такую форму подушек для сиденья и спинок, что вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову облокотиться на них и расслабиться — настолько жесткими они выглядели. Здесь же стояло одинокое кресло, обитое ситцем весьма причудливой расцветки. Один или два персидских ковра. Несколько столиков. Секретер с мозаикой из слоновой кости на столешнице. Книжная полочка, прикрепленная к этому секретеру, была действительно заставлена книгами, однако ее стеклянные дверцы были заперты на замок.

Можно было по-прежнему убить время разглядывая мебель, а можно попробовать открыть стеклянные дверцы. Конечно, невежливо рыться в шкафах и буфетах в чужом доме. Моя мама внушила мне эту прописную истину еще в раннем детстве после того, как она взяла меня с собой в гости к тете Мэри и случайно обнаружила, что я исследовала содержимое платяного шкафа хозяйки. «Ты можешь смотреть, но ничего нельзя трогать без разрешения...» К моему великому сожалению, не могу сказать, что я была блестящей ученицей. Мой юный пытливый ум был до такой степени набит разного рода афоризмами и поучениями, которыми меня в избытке снабжали учителя, что в нем уже не осталось места для всего остального.

Наконец я открыла входную дверь и осторожно выглянула из спальни. Коридор был абсолютно пуст. Вчера я не обратила особого внимания на окружающую обстановку, когда мне помогали подняться по ступеням. В памяти сохранились только закрытые двери и кое-что из мебели. Но я ничего не вспомнила о лестнице. Поэтому я решила пойти поискать ее самостоятельно, на свой страх и риск.

Едва начав путешествие, я поняла, что успела заблудиться. Вообще-то я обычно неплохо ориентируюсь, но в данном случае у меня было оправдание. Этот дом просто огромен. Одна дверь выглядела так, будто вела на лестницу, которую я и искала, однако я не могла позволить себе забираться слишком далеко, так как не была уверена в том, что выбрала правильное направление. Эта часть дома показалась мне более старой, чем та, которую я уже видела ранее: потолок здесь был пониже, окна были закрыты ставнями. Стояла мертвая тишина. Я уже было решила вернуться в спальню, как вдруг услышала звук, от которого волосы на голове встали дыбом, а по спине побежали противные мурашки. Я услышала чей-то смех.

Совершенно бессознательно я двинулась вперед. Дверь распахнулась и тут же захлопнулась, мгновение спустя в коридоре появилась Эмилия. В руках она несла поднос, накрытый белоснежной салфеткой. Когда она увидела меня, руки ее задрожали, на подносе зазвенели серебряные приборы и китайский фарфор. Немного погодя она взяла себя в руки и почти бегом направилась в мою сторону.

Эмилия немного говорила по-английски. Видимо, ей не часто приходилось пользоваться этими знаниями до сегодняшнего дня, однако она смогла подобрать нужные слова, чтобы выразить свою мысль.

— Уходить обратно — отсюда! Идти — теперь — быстро — быстро!

Она надвигалась на меня, не переставая выплевывать мне в лицо эти команды, словно стараясь отпихнуть подальше от этого места. Я могла бы остаться там, а могла бы последовать за ней, однако все это показалось мне затруднительным, тем более что никакой причины находиться здесь у меня не было и не могло быть. Поэтому я подчинилась ее натиску. Должно быть, мне просто послышался этот смех. Может быть, причудливое эхо в этих бесконечных коридорах сыграло со мной неприятную шутку...

Эмилия закрыла за мной дверь. Затем указала направление, в котором мне следовало идти. Она держалась позади меня, подталкивая меня подносом, когда я останавливалась, не зная, куда повернуть.