Я - истребитель - Владимир Поселягин

— Уходим! Немедленно уходим!

Когда страхующий меня парень выбежал, я вытряхнул из мешка собранные немцами документы, зажигалкой Янека поджег образовавшуюся кучу в нескольких местах и тут же выскользнул наружу через окно, чуть было не зацепившись ремнем планшета за край подоконника.

Бойцы с винтовками дали нам возможность отступить, а потом, уже под нашим прикрытием, тоже рванули к лесу.

— Все уходим, а то как бы помощь им не пришла, — скомандовал сержант. И построив людей в колонну по одному, поставив меня замыкающим, быстро повел отряд прочь от аэродрома.

К моему удивлению, потерь у нас не было, настолько оказалось неожиданным для немцев нападение. Операцию в таком случае можно считать удавшейся, ведь нам досталось четыре карабина с боеприпасами и гранатами. Пятый, к сожалению был недоступен, так как немца убили на виду у остальных солдат.

Через двадцать минут быстрого хода, почувствовав, что у меня стали сбиваться ноги, я глянул вслед уходящим бойцам, где мелькала спина и Вити, присел на ствол упавшего дерева и стал стаскивать сапоги.

— Что у тебя? — спросил у меня обернувшийся последний боец, тот самый, конопатый.

— Портянка сбилась, сейчас догоню, — ответил я, разматывая портянку.

Поглядев на покраснения на пятке, я заново намотал портянку, надел сапог и после некоторого раздумья поступил так же и со вторым. Встав, немного походил, проверяя, все ли нормально, и побежал за нашими.

Обнаружились они почти сразу, метров через пятьдесят — сидели у обломков немецкого бомбардировщика, что было ясно по крестам на остатках хвоста, и отдыхали. Видимо, ожидая меня, так как Иванов, заметив мою фигуру, мелькавшую среди деревьев, тут же приказал строиться. Еще через полчаса мы наткнулись на парашютиста, зацепившегося куполом за ветки дерева.

— Эк как его! — покачал головой сержант. Летчик напоролся на торчащий сук, который вошел под челюсть, разорвав горло.

Присмотревшись к пилоту, — а это был явно пилот, а не штурман, — я, облизнувшись на редкие сейчас зеркальные очки, коротко проинформировал окружающих:

— Немец!

— Козлов, сними его. Нужно забрать оружие и документы.

— Очки мои, — немедленно сказал я.

Невысокий круглолицый красноармеец, по фамилии Козлов, взобрался на дерево и, дотянувшись, ножом обрезал стропы.

С глухим стуком труп упал на землю. Я сразу же снял с него очки и убрал их в вещмешок, радуясь такой находке. Два бойца немедленно избавили «птенца Геринга» от оружия и планшета с картой.

Отойдя от тела немца метров на сто, Иванов объявил привал. Уже начинало темнеть, и этот самый долгий день в моей жизни стал заканчиваться.

— Андреев, займись ужином, — приказал сержант.

Я открыл вещмешок и достал все остатки продовольствия, что там были, положил сверток на общий стол и, как все, стал ожидать, когда его поделят. Открыв термос, обнаружил в нем кофе, еще достаточно теплый кофе. Налив в крышку, которая была и стаканом, отпил неплохой на вкус напиток, после чего, долив, протянул рядом сидящему бойцу, смотрящему на стакан в моей руке с жаждой во взоре.

Тут мое внимание привлек звук авиационных двигателей. Солнце еще не полностью зашло и хорошо освещало летевший на километровой высоте самолет. Это был самый настоящий ТБ-3, а так как я в первый раз его увидел живьем, то, понятное дело, смотрел на него во все глаза. Внезапно в небе появились две точки, падающие на наш самолет сверху.

Хорошо слышно протрещали две пулеметные очереди и короткая в ответ. Глядя, как левый мотор бомбардировщика стал выбрасывать клубы дыма, я больно укусил себя за кулак, остро жалея, что нахожусь сейчас не там, в небе, на своем любимом Як-3.

— Сбили, ведь сбили сволочи! — чуть не плача простонал стоявший неподалеку рябой боец, тоже наблюдавший за разыгравшейся в небе драмой.

— Сейчас прыгать будут, — проинформировал я окружающих.

— Да прыгайте! Прыгайте! — шептали все.

— Товарищ сержант! Их нужно встретить, а то как бы немцам в руки не попали!

— Панов! Дюжев! Суворов! Остаетесь здесь, остальные — за мной! — немедленно отреагировал Иванов.

Бойцы скрылись из виду, а мы продолжали наблюдать за опускающимися парашютистами.

— Пятеро! — сказал высокий, как будто с высеченным из камня лицом, Дюжев.

Совсем стемнело, и, видимо, из-за этого гитлеровцы не расстреляли парашютистов, которые уже скрылись с глаз, опускаясь неподалеку, примерно в километре от нас.

— Серега, за водой сходи, — попросил Дюжева оставленный готовить ужин Андреев. Я видел, что бойцы очень голодны, так что не удивился, что сержант хоть и бросился на помощь нашим летчикам, но о еде все-таки позаботился.

Проводив взглядом смутно видневшийся при свете луны силуэт бойца, удаляющийся к близкому ручейку с большой кастрюлей в руках, спросил у Андреева:

— А что, котелка нет?

— Да в той столовой из всей тары только эту целой нашли, кроме пары сковородок, конечно. Да ладно, хорошо, что хоть ее нашли, — хлопнув меня по плечу, сказал Андреев.

— Понятно. Помочь чем? — спросил я у него.

— Ага. На вот, консервные банки вскрывай. Трех штук хватит.

Похлебка в кастрюле уже давно варилась, распространяя по лесу дурманящий аромат мясного блюда, когда наконец послышался оклик стоящего на часах Панова.

— Свои, — услышали мы в ответ.

И действительно, первым в освещенный круг возле костра скользнул Иванов, за ним появились остальные бойцы. Среди них выделялась пятерка людей в мешковатой одежде. При свете костра не разглядеть, они далековато стояли, но наверняка это были летчики со сбитого ТБ.

«Нашли все-таки!» — подумал я и тут же повторил свою мысль вслух.

— Нашли… Замучились их по лесу собирать, — устало зевая, ответил рябой боец с такой хорошей полководческой фамилией — Кутузов.

Встав, я отдал импровизированную поварешку, вырезанную Дюжевым из палки, Андрееву и, поправив форму, пошел знакомиться с летчиками.

Они в это время устраивали на импровизированном ложе из нарубленного лапника, принесенного бойцами, своего раненого товарища. Судя по шине, он банально сломал при приземлении ногу.

Определив старшего по двум рубиновым прямоугольникам, мелькнувшим в расстегнутом воротнике комбинезона, вытянулся перед ним по стойке «смирно»:

— Здравия желаю, товарищ майор!

— Ну здравствуй, боец. Кто такой? — повернувшись ко мне, спросил майор.

— Вячеслав Суворов, будущий курсант летного училища!

— Не понял! Как это понимать? — нахмурился майор. Остальные летчики, включая раненого, и бойцы Иванова с интересом следили за нами.

— Долгая история, товарищ майор.

— Времени у нас целая ночь, расскажешь, — сказал майор, внимательно осмотрев меня.

Я старался держаться поближе к летчикам, помогая им в случае нужды, и, когда ужин наконец закончился, начались расспросы. Первым шоком для бойцов Иванова стало то, что немцы продвинулись уже довольно далеко от границы, больше чем на три десятка километров. Но все были уверены, что это временные неудачи и наша Красная Армия так даст им по «наглым харям», что «еще долго помнить будут». Однако майор их энтузиазм не разделял, это было понятно по слегка грустному взгляду, которым он осматривал красноармейцев. Во время всех этих бесед удалось выяснить, из какой они части.

Как я и думал, полк подполковника Стрельцова был тяжелым бомбардировочным. В первые же дни войны из-за нехватки бомбардировщиков средней дальности их бросили на затыкание дыр.

«Дырой» оказалась железнодорожная станция, забитая цистернами с топливом для танков. Майор не знал, откуда появилась эта информация, но они чудом, не встретив ни одного немецкого истребителя, смогли добраться до станции.

— …и тут зенитки сшибли машину Рясова. Я сам выдел, как он направил горящую машину, полную бомб, прямо на склады, потом взрыв, и все потонуло во вспышке, — рассказывал штурман, младший лейтенант Сорокин.

Я тоже с интересом слушал его, стараясь не заснуть — глаза так и слипались. Да и среди бойцов многие заражающе зевали, но все равно очень внимательно слушали летчика.

После бомбардировки, потеряв три машины из девяти, эскадрилья майора Тонина, собравшись в компактный строй, отправилась назад.

— Мы ночники и полетов в дневное время проводили не так много, как было нужно. В общем, нас встретили на подлете к границе, вывалились из облаков и атаковали. Машину лейтенанта Рощина сразу подбили, и он со снижением ушел вниз. Потом подожгли Караваева, Соткина, мы со снижением ушли немного в сторону и, как мне кажется, единственные, кто смог вырваться из той бойни. Одно радует, это то, что задание мы выполнили и сумели сбить один из «мессеров», — устало говорил майор.

Потом Иванов рассказал, как мы тут оказались, не забыв нашу встречу на аэродроме, и майор обратился ко мне: