Метаморфоза - Людмила Стрельникова

Утки зашумели, загалдели, одна из них стала падать.

– Ура! – забыв обо всём на свете, заорала Валентина и бросилась в ту сторону, куда упала дичь.

Она мчалась уже не по кочкам, а напрямик по воде, взметая тучи брызг, пока не споткнулась и не полетела вниз. Холодная вода моментально охладила охотничий азарт и пыл, напомнив, что вокруг болото и что она совершенно одна, Жуткий страх охватил всё её существо. Она отчаянно забарахталась в воде и почувствовала, как пластичное месиво крепко охватило её ступни и стало засасывать вниз. В голове, как и полагается в этот ужасный момент, промелькнула вся её короткая жизнь и тут же с омерзительными подробностями всплыла последняя сцена смерти – как её молодое тело засасывает грязь. Это утроило её силы, она с остервенением рванулась вперёд, но чем сильнее барахталась, тем сильнее увязали ноги, будто попали не в грязь, а в клей, намертво приставший к сапогам.

«Утону!» – ужасающая мысль промелькнула молнией в мозгу. – «Позвать на помощь? Но я же мужчина. Борись!» – приказывала она себе, но трясина упорно медленно засасывала.

Метрах в полутора от неё рос куст. Недаром говорят, что в критические моменты человек становится столь изобретательным, что способен сделать величайшее открытие и, уж если не мирового масштаба, то хотя бы такое, что куст служит не только для выделения кислорода, но и может спасти человеку жизнь. При взгляде на него неудачливого охотника сразу же осенило, что надо делать.

Валентина сорвала с ружья один конец ремня и, держась за него, бросила двустволку на куст, приклад зацепился за ветки, но она так поспешно потянула за ремень, что ружьё сорвалось, и она окунулась лицом в воду, сделав несколько отрезвляющих глотков. Забросив ружьё вторично на ветки, она потянула за ремень осторожней.

На этот раз оно зацепилось прочно, и руки приобрели опору. За ноги тянула смерть, за руки – жизнь. Только сейчас Валентина оценила в полной мере свои занятия спортом. Слабые руки, возможно бы, не выдержали, а сильные упорно отвоёвывали тело из плена трясины – и жизнь пересилила. Сапоги прочно увязли в болоте; но они были велики, и ноги свободно выскользнули из широких голенищ. Вместе с ними остались в болоте и брюки мужа. Тут Валентине не повезло: она так отчаянно боролась с трясиной, что верёвка, которая поддерживала брюки, лопнула, и они поползли вниз. Однако руки продолжали упорно держаться за ремень, так что было не до них и не до утки. Валентина даже забыла, в какое место та упала. Наконец, она вылезла на крошечный островок возле куста и жалобно огляделась по сторонам. Болото показалось страшной ловушкой смерти: утки были приманкой, на которую смерть ловила незадачливых охотников.

– Эге-гей! – протрубил неудачливый охотник, сложив ладони рупором.

Вначале никто не отозвался, потом слева издалека послышался чей-то голос. Она опять крикнула:

– Эге-гей! – и стала ждать.

Вскоре к ней на всех парусах примчался сержант, и она с удивлением увидела, что грузный мужчина как легчайший паучок-водомерка промчался по тому месту, где она только что так ужасно тонула. Это привело её почти в шоковое состояние. Когда сержант подбежал к кусту, оба некоторое время молча и непонимающе смотрели друг на друга: сержант видел полураздетого сотрудника и не мог понять, куда девались его сапоги и брюки, а Валентина никак не могла понять, почему он не застрял там, где она чуть не распрощалась с жизнью. Первым пришёл в себя сержант, так как он повидал на своём веку и не такое.

– Ты чего орал? Кто тебя ограбил?

– Тонул, – коротко пояснила Валентина.

– Ты тонул? Здесь? – сержант указал пальнем себе под ноги и неожиданно захохотал: – Здесь даже если захочешь – не утонешь. Тут грязи по колено и не больше. Иначе пошёл бы я сюда рисковать.

Глаза утопавшего стали круглыми, как у улетевшей выпи.

– Но я же чуть не утонул, у меня сапоги засосало и брюки.

– Не засосано, а по всей вероятности ты их втоптал в грязь, раз тонул, – ответил сержант с ударением на последние два слова и насмешливо добавил: – Ну и охотничек попался: то других топит, то сам тонет.

Домой Валентина вернулась, когда стемнело, в довольно странном виде: босиком, сверху и снизу надето было по пиджаку (сержант пожертвовал свой), в один пиджак всунуты руки, в другой, в рукава – ноги. Оба пиджака, аккуратно застёгнутые на все пуговицы, очень гармонировали друг с другом, и Евгений просто опешил от такой гармонии.

– Что, новую моду открываешь? – только и спросил он.

– Твои брюки и сапоги оказались слишком велики, – невозмутимо ответила жена. – В следующий раз одену свои. Мне, пожалуйста, горячего супа, – попросила она супруга. – Весь день всухомятку ел, да ещё замёрз, как собака.

Пока неудачник-охотник переодевался в новые брюки и чистую рубашку, Евгений подогрел ужин.

Умывшись, чистая и аккуратная, Валентина уселась за стол и с наслаждением вытянула ноги.

– Набегалась сегодня по кочкам, как гончая. – Потом попробовала суп, поставленный перед ней супругом, и похвалила: – Делаешь поразительные успехи в кулинарии.

– Не только в кулинарии.

– А в чём ещё?

– В швейном деле. Изобрёл шов «куриная лапка».

– Что-что? Это на почве куриного супа, что ли?

– Это – потайной шов для соединения двух деталей. И вообще, у меня сплошные новшества. Суп, ты думаешь, из чего?

Валентина внимательно посмотрела на содержимое тарелки, поводила в ней ложкой и предположила:

– Крупа какая-то на мясном бульоне. Еще чего-то плавает. Если бы ты не положил сюда сметану, было бы виднее.

– Во-первых, это не сметана, а кефир. Крупа – лягушачьи икринки, заводского консервирования, а «чего-то» – это болотная трава.

Жена чуть не подавилась очередной ложкой, лидо её вытянулось и побелело.

– Ты кормишь меня лягушачьей икрой?

– Ты же утку не принесла.

– Утка была, но она утонула, – призналась Валентина. – Извини меня, но таких изобретений больше не делай, – она отодвинула тарелку. – День сегодня какой-то рискованный: то в болоте чуть не утонула, то дома муж эксперименты на тебе ставит. А на второе у тебя, что?

– Ёжик под соусом.

– Какой ёжик – из риса?

– Настоящий, колючий.

– Да ты что, с ума сошёл? – возмутилась Валентина. – Я прихожу голодная, как волк, а он мне живых ёжиков предлагает. Ты что, нормальной пищи приготовить не можешь?

– Но тебе же понравилось, ты хвалила, а как узнала, из чего суп, так стала возмущаться. Я считаю, главное в еде – вкус и калорийность. Надо разнообразить продукты питания, – стал убеждать Евгений. – Всё, что плавает, летает, ползает – съедобно. Главное – научиться его обрабатывать.

– Нет, такие изобретения мне не по вкусу, – решительно заявила Валентина. – Выдумывай, какие угодно швы, а пищу вари из нормальных продуктов.