Библиотека моего сердца - Фрейя Сэмпсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Разве вы не слышали, дорогая? Мы организовываем протестное движение под названием «Чпокни».
— Что?!
— Учредительное собрание состоится сегодня вечером в «Плуге». Я принесу сосиски в тесте, а вы?
— «Чпокни»?
— Не воспринимайте так буквально, дорогая. Я подумываю стать казначеем, а вас предложу в секретари.
— Вряд ли я сгожусь.
— Ерунда, еще как сгодитесь. Разве не чудесно? Дадим отпор властям, покажем, что библиотека может постоять за себя.
Джун села за рабочий стол и принялась разбирать стопку списанных книг. Ей было приятно, что читатели собираются бороться за библиотеку, пусть даже название их движения звучит, мягко говоря, странновато. Однако ни в коем случае не следует становиться секретарем, если эта обязанность предполагает выступления на публике. Разумеется, она пойдет на учредительное собрание, но будет держаться в тени и помалкивать.
К ней решительным шагом приблизилась миссис Брэнсворт, размахивая листком бумаги.
— Я сделала афиши для нашего собрания. Положим их на видное место, — объявила она, сунув листок в руки Джун. — Теперь все посетители смогут узнать про «Чпокни».
— Кстати, о названии…
— А что тебе не нравится? «ЧПОКНИ» — сокращенно «Чалкотские Подлинные Книголюбы».
— Ах вот оно что, — облегченно улыбнулась Джун.
— Сидни сказал, ты будешь секретарем, а меня он выдвинет на пост председателя. Я здесь единственная, кто знает, как организовывать акции протеста.
— Видите ли, я совсем не подхожу на должность секретаря. Может, я лучше составлю список книг о протестах и протестных движениях?
— Ты можешь и список книг составить, и выполнять обязанности секретаря. Я буду делать основную работу. Тебе останется только вести протокол и заведовать всякой административной ерундой.
— Но я…
— Джун! — раздался сзади окрик Марджори. — На пару слов.
Девушка направилась в кабинет заведующей, будто напроказившая школьница, которую вызвали к директрисе.
— О чем ты разговаривала с миссис Брэнсворт? — осведомилась Марджори, убедившись, что Джун плотно закрыла дверь в кабинет.
— Так, ни о чем.
— Случайно, не по поводу их движения? Предупреждаю: не связывайся.
— Почему?
— Мне только что звонила эта противная Сара Туэйт из совета. Она узнала тебя на вчерашних слушаниях и недвусмысленно дала мне понять, что библиотечному персоналу ни в коем случае нельзя высказываться против совета и закрытия библиотек.
— Она не может нам запрещать.
— Ты бы слышала, каким тоном эта стерва разговаривала со мной по телефону. Дескать, она вынуждена напомнить, что работники библиотеки получают зарплату из бюджета, и если кто-то из нас окажется замешан в протестах, цитирую: «Ваши контракты будут пересмотрены».
— Это наверняка незаконно.
— Называй как хочешь, но нам еще не хватало, чтобы тебя вытурили пинком под зад за противодействие решениям совета. Так что лучше не дергаться и плыть по течению.
— Хотите сказать, нам нельзя бороться за рабочие места?
— Именно. О нашем разговоре никому ни слова. Если тебя попросят принять участие в протестах, скажи, что не хочешь. Ты меня поняла?
— Я все-таки считаю, что…
— Ты поняла?
— Да, Марджори.
— И убери афиши про собрание. Библиотека не имеет к нему отношения.
Остаток дня Джун всячески старалась избегать разговоров о собрании. В глубине души ее обуревала ярость. По какому праву эта чиновница запрещает участвовать в «ЧПОКНИ» и бороться за свое рабочее место? Однако другая, ненавистная ей часть ее личности испытывала тайное облегчение: теперь не придется общаться с людьми, никто не заставит ее позориться перед толпой. Ей хотелось лишь одного — вернуться домой, надеть пижаму и уткнуться в книгу.
Без четверти пять Джун начала наводить в зале порядок. В библиотеку ворвалась взволнованная Шанталь.
— Мне рассказали про вчерашние слушания.
— Прости, я хотела выступить от твоего имени, но…
— Сидни говорит, ты организовываешь движение в защиту библиотеки. Могу помочь с распространением информации в соцсетях.
— Видишь ли…
— Собрание начинается в восемь, верно? Увидимся там.
Джун открыла рот, чтобы возразить, но девочка уже убежала.
Без пяти семь Джун сидела на кухне, грызла ногти и смотрела на часы. Ей нельзя присутствовать на собрании. Если пойдет — ее уволят: страшно представить, что тогда будет. Она откусила кусочек остывшей вареной картофелины. Ничего не поделаешь: она не смогла бы пойти, даже если бы захотела.
В восемь четырнадцать, откусив заусенец до крови, Джун перебралась в гостиную. На диване с прошлого вечера ожидала «Матильда». В минуты тревоги девушка всегда перечитывала детские книги: Роальда Даля, Жаклин Уилсон, Филипа Пулмана. Стоило погрузиться в знакомые истории, которые они с мамой когда-то читали вместе на этом самом диване, как на душе становилось спокойнее. Однако сейчас ей никак не удавалось сосредоточиться. Собрание, должно быть, уже началось. Кто пришел? Миссис Брэнсворт, Шанталь, родители из детского зала… и конечно, Сидни. Что он теперь подумает?
Джун отложила книгу и поднялась наверх, в ванную. Кто сказал, что ванна расслабляет? В горячей воде ей сразу становилось жарко, и чем больше она пыталась убедить себя расслабиться, тем сильнее хотелось вылезти. Однако нужно было чем-то заняться, поэтому она пустила воду, добавила просроченную пену для купания и принялась раздеваться.
В ванную заглянул Алан Беннетт, привлеченный столь необычным изменением режима, и свернулся клубком у ног Джун.
— Уходи, Алан. — Девушка подтолкнула его к двери. Кот сердито заворчал, прыгнул на крышку унитаза, накрытую чехлом из розового плюша, и принялся сверлить хозяйку злобным взглядом.
Джун забралась в ванну и попыталась раствориться в пене, отдающей химическим запахом клубники. В детстве ванна казалась огромной, но теперь в нее невозможно было поместиться полностью — какая-нибудь часть тела обязательно высовывалась наружу. Джун попыталась лечь на бок, однако с такой точки открывался неаппетитный вид на бурый коврик. О чем мама думала, когда выбирала коврик какашечного цвета в санузел с розовым кафелем и ярко-зеленой ванной?
Беверли Джонс плевать хотела на моду и дизайн. Она покупала домашнюю обстановку и одежду для
