Елизавета Тюдор - Ольга Дмитриева

В 1543 году трое полусирот, дети короля Генриха, получили новую мачеху, которая стала для них заботливой матерью. 12 июля Мария, Елизавета и Эдуард присутствовали во дворце Хэмптон-Корт на венчании своего отца с его шестой женой — Екатериной Парр. Среди неземного убранства резной часовни, под голубым сводом, украшенным звездами, Генрих наконец соединился с той, которая не обманула ожиданий и скрасила последние годы его жизни. Дважды вдова, тридцатилетняя Екатерина Парр была для него идеальной партией: красивая благородной, спокойной красотой, уравновешенная и приветливая, убежденная протестантка, высокообразованная и привлекавшая в свой светский кружок интеллектуалов и художников, и в довершение всего — любившая детей. Она взяла под крыло всех троих, и они счастливо проводили время в Челси в ее лондонском дворце на берегу Темзы.

Екатерина Парр всерьез заботилась об образовании Елизаветы и Эдуарда; оба писали ей письма то на греческом, то на латыни, чтобы продемонстрировать успехи в грамматике и стилистике. Маленькая принцесса вышивала для своей мачехи подарки, но то были не традиционные дамские безделушки, а переплеты для книг, в которые вкладывались новейшие переводы с французского или же первые опыты в стихосложении самой Елизаветы.

В 1547 году, когда Елизавете исполнилось тринадцать с половиной лет, в эту семейную идиллию вновь вторглась смерть. В январе умер король Генрих VIII, о чем девочка узнала в Энфилде, одной из королевских резиденций, будучи избавлена от тяжелого зрелища агонии этого одряхлевшего гиганта. Оттуда она написала сдержанно-скорбное письмо брату Эдуарду, поздравив его попутно с восшествием на престол. Младший брат, которого спешно увезли в столицу короноваться, прислал ей философски-рассудительный ответ, заметив, что более всего его печалит отъезд из Энфилда и расставание с дорогой сестрой. Едва ли стоило ждать бурного выражения горя от детей, проведших большую часть жизни на почтительном удалении от отца. О вынужденной разлуке друг с другом они сожалели гораздо сильнее.

Приблизительно в это время, возможно, по заказу Эдуарда или Екатерины Парр, художник, чье имя не дошло до нас, написал портрет Елизаветы. Это первое из известных ее изображений. Она предстает несколько недовольной, худой, с выступающими ключицами рыжей девочкой-подростком, которую отвлекли от более занимательных дел, одели в пурпурное платье, обильно украшенное золотой вышивкой и жемчугами, и заставили позировать. Раскрытая книга на заднем плане и другая — в руках, заложенная закладкой, а для верности еще и пальцем, чтобы тотчас после сеанса вернуться к чтению, — далеко не обычные атрибуты для парадного портрета тринадцатилетней девочки. Губы ее крепко сжаты, в лице нет ни малейшего намека на улыбку или стремление выглядеть привлекательнее, чем она есть на самом деле. Одни лишь глаза ее действительно необыкновенно красивы — огромные, миндалевидные, темные, как у Анны Болейн. Да и вся она — копия матери: тот же продолговатый овал лица, твердо очерченный, чуть выступающий подбородок, несколько длинноватый, но правильной формы нос, спокойные дуги бровей и необыкновенно тонкие, изящные, унизанные перстнями пальцы, которыми Елизавета будет так гордиться, повзрослев. Кокетство и прелесть совершенно отсутствуют в ее лице. Чего в нем хватает в избытке, так это характера. Вскоре твердость его подверглась первой серьезной проверке, ибо Елизавета вступала в полосу нескончаемых испытаний.

Умирая, Генрих VIII упорядочил в своем завещании наследование престола, передавая его сыну Эдуарду, в случае, если тот умрет, не оставив наследников, — Марии, а затем, с теми же оговорками, — Елизавете. Таким образом, последняя была официально восстановлена в статусе принцессы и претендентки на престол, хотя ее шансы когда-нибудь занять его расценивались невысоко. Если же всем отпрыскам Генриха было суждено умереть бездетными, права на корону переходили к потомству сестры короля — семейству маркиза Дорсета, среди которого ближайшей претенденткой на престол считалась младшая кузина Марии и Елизаветы леди Джейн Грей. Такое обилие юных дев, чье чело при благоприятных обстоятельствах могла украсить корона, никак не способствовало политической стабильности в государстве, ибо Эдуард был еще мал и некрепок здоровьем. У каждой из них были свои сторонники и противники — многочисленные кланы близких и дальних родственников; дело осложнялось и конфессиональным расколом страны: Марию горячо желали видеть на троне католики, Елизавету или Джейн Грей — протестанты. Сановникам и членам королевского совета, управлявшим страной, постоянную головную боль доставлял тот факт, что каждая из молодых наследниц рано или поздно должна была выйти замуж. Следовало избежать множества подводных камней, чтобы этот брак пошел на благо государства, а не отдал бы Англию в руки авантюриста или не подчинил ее воле иноземного правителя. Одним словом, проблема замужества любой из трех — Марии, Елизаветы или Джейн была делом государственной безопасности.

Пока же, учитывая малолетство короля Эдуарда, страной правил регент — его дядя герцог Сомерсет. У него был брат — честолюбивый и решительный лорд-адмирал Томас Сеймур, обаятельный и остроумный сорокалетний холостяк, самая завидная партия во всем королевстве для незамужней высокородной девицы. Уязвленный тем, что старший брат сконцентрировал в своих руках всю власть и не желал ею делиться, сэр Томас решил обойти его другим путем, полагая, что если слабый здоровьем Эдуард умрет, то скорее всего завещает престол не католичке Марии, а протестантке Елизавете. Он не стал медлить и обратился в королевский совет, испрашивая разрешения на брак с четырнадцатилетней леди Елизаветой. Протектор Сомерсет и совет ему отказали.

Тогда неунывающий лорд-адмирал предложил руку и сердце вдове Генриха VIII Екатерине Парр, и они были с благосклонностью приняты, тем более что еще до брака с королем Екатерина была влюблена в Сеймура. Они поженились тайно, чтобы не дожидаться разрешения совета, и некоторое время скрывали свои отношения. Тем временем протектор Сомерсет удовлетворил просьбу Екатерины Парр оставить Елизавету под одной крышей, дабы она могла и далее заботиться о ее воспитании. Так по воле судьбы принцесса и ее окружение стали составной частью семьи и двора Парр и Сеймура.

В неловкой ситуации, возникшей вслед за этим, был безусловно виноват лорд-адмирал, которому вздумалось заигрывать с чувствами юной девушки. Он хорошо умел располагать к себе людей и легко внушил ей симпатию. Елизавете было известно, что он хотел на ней жениться, и уж конечно ее придворные дамы не уставали нашептывать ей, что, если бы не решение совета, красавец сэр Томас, разумеется, предпочел бы принцессу тридцатичетырехлетней вдове. Заметили, что при упоминании его имени у нее на щеках появлялся румянец, но девушка отвечала молчанием на все игривые вопросы своей верной воспитательницы Кэт Эшли.