Голос крови - Елена Арсеньева

– Пятнадцать? – повторяет она. – Вроде их четырнадцать было.

– А вы откуда знаете?

– Да случайно посчитала.

– Пробирки посчитали?! – Надя смотрит на нее чуть ли не со страхом. – А зачем?

Ася не знает, зачем, поэтому смывается в туалет.

Когда она возвращается в холл, то видит, что настало короткое затишье. Прилив посетителей иссяк. Наталья, захлебываясь смехом, что-то рассказывает Марине Сергеевне.

– Да ты что?! – изумляется та. – Ну и ну!

И обе хохочут. В ту же минуту Марина Сергеевна замечает Асю – и вот просто-таки проглатывает смешок. Итак, смеялись над ней… впрочем, что тут удивительного? А вот интересно бы знать, что она опять такого натворила?

Гадать Асе долго не приходится.

– Снегирева, это правда, что ты пробирки в утилизации считала? – хихикает Наталья. – А зачем?

– Я просто случайно обратила на них внимание, – оправдывается Ася. – Случайно заметила.

– Нарастание симптоматики, – аж булькает от смеха Наталья. – Плохо дело, плохо! Это глюки, вот как это называется! Вчера тебе померещилось, что у меня разные серьги. Сегодня – что разные носки у мальчишки и у этого чокнутого сперматозоида, который тут скандалище устроил. Теперь пробирки начали размножаться…

Все! Асино терпение кончилось! Всему есть предел!

– Серьги у тебя вчера точно были разные! – говорит она зло. – Я это своими глазами видела. Если ты ничего вокруг себя не замечаешь, то я замечаю очень многое! Да, носки разные были у мальчика и у хулигана. И пробирок было четырнадцать! Я разглядела! А еще я увидела, что у тебя молния на брюках разошлась!

Наталья резко подается вперед и обеими руками прикрывает низ живота. Мгновение она стоит в этой нелепой позе, пока не начинает соображать, что молнию – как застегнутую, так и расстегнутую, – Ася увидеть никак не могла, потому что ее прикрывает роба, так что это – просто маленькая месть затурканной Снегиревой затуркавшей ее Левашовой. Но факт уже свершен – теперь Марина Сергеевна хихикает по Натальиному адресу, а Ася – та вообще смотрит на свою мучительницу с уничтожающей насмешкой.

Вообще вкус мести, пусть даже такой микроскопической, довольно приятен, оказывается…

Наталья выпрямляется и с ненавистью смотрит Асе в глаза:

– Ах ты козявка… да я тебя…

Продолжение не следует: дверь открывается, и в кабинет врывается невысокий плотный мужчина с полуседыми волосами. Он был здесь часа два назад, сдавал кровь на биохимию.

– Ничего себе, работают у вас! – восклицает яростно. – И как мне прикажете теперь при людях появляться? С такой веной?

Он сбрасывает куртку, закатывает рукав пиджака и показывает багрово-синее пятно в сгибе локтя:

– Я такое только в фильмах про наркоманов видел! Это что ж такое, а?! Увидит мой сын, ему пятнадцать… он сразу спросит – папа, ты что, колешься?

– Ну почему вы решили, что сын так плохо о вас подумает? – начинает журчать Марина Сергеевна. – Вы ему скажете, что сдавали кровь…

– А если я не хочу, чтобы моя семья знала, что я сдавал кровь?! – надсаживается мужчина. – Что тогда?

– Знаете, в аптеке продается бодяга… – робко подает голос Ася.

– Идите вы со своей бодягой в бодягу! А мне нужна компенсация!

– Какая? – со вздохом спрашивает Марина Сергеевна.

– Ну как минимум бесплатно вы мне этот анализ сделаете! – выпаливает мужчина, и Наталья что-то выразительно шипит сквозь зубы.

Ася злорадно смотрит на нее и вдруг… говорит неожиданно для себя:

– Между прочим, вы сами виноваты, что у вас синяк образовался. Если бы подержали ватку в сгибе локтя десять минут, как положено, никакого синяка бы не было. А вы ватку в урну выбросили, я сама видела.

– Ну, выбросил, – бурчит он, – потому что мне никто не сказал, что ее надо держать.

– Я говорила! – восклицает возмущенно Наталья. – Я просто не могла не сказать!

– А мне не сказали! – настаивает мужчина.

– Говорила, – опять, сама себе удивляясь, вмешивается Ася. – Я слышала.

– Неудивительно, что вы за нее заступаетесь! – шипит мужчина. – Вы все здесь – подружки неразлейвода!

При этих словах Марина Сергеевна деликатно прыскает, Надя, выглянувшая из коридора, издает громкий смешок, но поспешно скрывается, а Наталья и Ася угрюмо переглядываются.

Подружки неразлейвода. Это они. Хорошо сказано!

– Книгу жалоб принесите, – сварливо продолжает мужчина. – Или позвонить вашему начальству?

Он оглядывается на взятую в рамку листовку, где указаны телефоны всех кабинетов лаборатории и ее руководства.

– Или вы мне возмещаете моральный ущерб, или… я до Министерства здравоохранения дойду, я…

– Нет, что вы, – слабым голосом говорит Марина Сергеевна. – Конечно, мы сделаем анализ бесплатно, я верну вам деньги.

Она оформляет документы на возврат, отдает деньги, предупреждает, что о результате сообщат по смс.

Мужчина стоит хмурый, никакого удовольствия на лице, зыркает на всех исподлобья и наконец уходит, бросив напоследок мстительный взгляд на Асю и на ходу натягивая куртку.

– Во-от сво-олочь! – просто-таки рычит Наталья. – Удавиться готов за какие-то…

Дверь распахивается. Тот самый мужчина снова стоит на пороге.

– Как ваша фамилия? – с ненавистью смотрит он на Асю.

– Снегирева, – лепечет она. – А что?

– Да то, что не успел я выйти, как вы меня матом обругали! Ничего, я вам этого не спущу! У вашей компании есть сайт – я про вас там напишу! В разделе жалоб! И директору вашему позвоню. Я этого так не оставлю!

И снова вылетает в дверь.

Какое-то время в холле царит молчание. Все: Марина Сергеевна, Ася, Наталья и вновь появившаяся Надя – напряженно прислушиваются. Наконец за дверью раздаются осторожные удаляющиеся шаги. Когда они стихают, Наталья начинает хохотать как сумасшедшая и так, хохоча, аж заливаясь, уходит в процедурную.

– Почему ты молчала? – восклицает Марина Сергеевна. – Почему не сказала, что это не ты назвала его сволочью?

– А вы почему молчали? – угрюмо спрашивает Ася. – Почему не сказали, что это не я назвала его сволочью, а Наталья?

Марина Сергеевна отводит глаза:

– Да я просто не успела.

– И я не успела, – говорит Ася.

– Нет, ну и влипла ты, Снегирева! – высовывается из процедурной довольная Наталья. – Сколько народу жаждет твоей крови? Как минимум двое! И это за один только день! Вот цирк!

Но тут в холл входят сразу несколько посетителей, и Наталья моментально смывается в процедурную.

Марина Сергеевна и Ася быстро оформляют документы, принимают деньги, хотя у Аси все валится из рук.

Еще бы! У кого бы не валилось?!

Звонит телефон. Ася берет трубку.

– Привет, это кто? – спрашивает женский голос.

– Ася Снегирева. А вы…

– Ой, Ася, привет, это Катерина! – радостно сообщает голос. – Ты знаешь, я завтра выхожу на работу, мне резко получшало, неохота больничный брать. Спасибо, что ты меня заменила, но завтра я уже вернусь. С меня шоколадка!

– Отлично, – кивает Марина Сергеевна, когда Ася пересказывает ей этот разговор. – Значит, завтра ты можешь возвращаться к себе, в шестнадцатый кабинет.

«Хоть одна приятная новость за день!» – думает Ася. Она воспряла было духом – завтра будет избавлена от Натальи! – но вдруг ее посещает довольно неприятная мысль: а что, если Валя, лаборантка, которую в кабинете на Невзоровых вчера заменяла Наталья, не сможет и завтра выйти на работу? Сегодня там, на улице Невзоровых, в процедурном кабинете ведет прием Женя, но завтра ее не будет, она никогда не дежурит два дня подряд: у нее маленький ребенок, а свекровь соглашается сидеть с ним только через день, она тоже посменно работает.

Улучив минуту, Ася уходит в подсобку и звонит Вале:

– Как твое здоровье, завтра на работу выйдешь?

– Нет, – отвечает та слабым голосом. – У меня все болит. Знаешь, как я ударилась?! Еле жива осталась!

– Ты упала, я слышала? – осторожно спрашивает Ася.

– Не упала, а меня сбросили! – возмущенно возражает Валя. – С лестницы!

– Что?! Как?!

– Да так, – всхлипывает Валя. – Он за мной шел, этот мужик! Гнался от самого кабинета! За трамваем на такси ехал, я только потом догадалась! Мне показалось, что за мной кто-то идет, я оглядывалась, но никого не видела, а он, наверное, по газонам, под кустами крался. И как только я дверь в подъезд открыла, он ворвался следом за мной. Я понеслась наверх, а он так меня за руку дернул, что я упала и аж по лестнице покатилась. Не знаю, как вообще все себе не сломала! Лежу, не могу пошевелиться, а он перетряхнул мою сумку, схватил кошелек – и бежать. Еще хорошо, что ключи не взял, а то открыл бы квартиру, забрал, что хотел, пока я валялась там… А там мама одна, что бы она сделала?! Я даже крикнуть не могла, ты представляешь?!

– Ох, бедняга, – чуть не плачет от сочувствия Ася. У нее аж мурашки по телу идут, стоит представить, как было больно Вале, как у нее до сих пор все болит.