Отраженье багровых линз (СИ) - Буров Илья

Раздались помехи.

К источнику. К радиостанции, что работала всё это время, пока моя голова была зациклена катушками. К устройству, судя по размерам и виду которого можно сказать о промышленном или вовсе военном предназначении! Эта уходящая в щель антенна может обмениваться сигналами на сотни километров. Можно отыскать как и обычных людей, знающих прошлое тех или иных мест, так и правительство, командующее остатками подчинённых. Какой же я дурак, что попросту растрачивал ёмкость аккумулятора на чёртов магнитофон!

Переключатель с треском менял частоту. Стрелка в окошке, ранее мёртвая, вновь обрела силы. В зависимости от её положения наушники то разрывались усилением помех, то поглощали тишину, как коробка из администрации Нижневартовска. А вдруг там, в этой тишине, кто-то ждёт сигнала, как и я? Вдруг просто нужно дать понять, что радиоэфир не мёртв?!

Микрофон примкнул ко рту. Что сказать? Как?

— Досадно. — Не выдержал гость и вторгся в происходящее. — Перед тобой билет к мечте, стоит лишь сказать, а ты не в состоянии произнести и слова…

В памяти всплыл уход отца. Его твёрдая рука на плече. Тихая, но невероятно мучительная смерть матери. Кровохаркающее и испускающее жизнь тело дяди. Пронзительный писк рассёк тишину наушников, оглушая и не отставая от засевшего в горле кома.

Ведя немую сцену, путник снял с меня бесполезный пластик и склеился резиной с грубо скрученной коробочкой.

— На связи посёлок Аган, как слышно? — Будто из-под земли произнёс он. — Приём!

Товарищ произнёс это не раз. Эти слова звучали и когда я свалился на пол у стены, и когда уже начинал приходить в себя. Затея была брошена раза с 17-ого, когда путник отпустил переключатель, отнял наушники от резины и безрезультатно мотнул головой.

***

Неудачный связист бездельно восседал на том же табурете. С вещмешком меж ног и алюминиевой флягой в руках сидел уже я. Глоток остатков напитка из чабреца помог успокоится окончательно. Успокоиться? Что со мной стряслось? Приступ? Если так, то приступ чего?

“Прошло и ладно.” — Вздумалось, когда флягу убирал. — “Волновать должно другое.”

Привставая с холодных досок, успевших подморозить седалище, я невзначай заглянул под стеллажи. Место, заставленное картонными коробками. Каждая была подписана: тут тебе и «Термоэлектрические устройства», и «Средства измерения электрических и магнитных величин», просто «Металл», несколько коробок с разновидностью «ЭК»: пассивные, нелинейные и тому подобное. Я и раздумывать не стал, когда увидел надпись «Записи».

Картон хранил в себе целую иерархию магнитных катушек и кассет. На большинстве упаковок были названия, как я понял, музыки: часть на непонятном не русском языке. Забравшись во всю эту коллекцию, скрывались тетрадки и странно подписанные упаковки — «Весна. 1989», «Зима.1990», «Лето.1990», «Лето.1991». Я прочитал название последней коробчонки ещё раз. И ещё раз, когда магнитофон уже был заряжен взволнованными руками её содержимым.

Отец ушёл в конце мая, 29-ого числа. Если предположить, что до посёлка он добрался быстрее сына, и ради объективности взять погрешность в сутки, то, как ни крути, а его нахождение в посёлке выпадает на июнь. На лето 1991-ого года.

Динамик Астры закашлял:

«Огнев Матвей. Пятое июня.

Прошлые 10 месяцев прошли без происшествий. Новых граждан не было, провизии хватало. “Дичь и рыба ещё водиться, урожай не подводил.” — Так говорит наш председатель. Заметно мало лекарств, этого он не скроет, но благо никто не болеет. Стараемся держаться. Последнюю секцию забора вот окончили, ребят готовим. Уверен, рано или поздно посягатели найдутся — вопрос времени. Ладно, тратить ленту не для этого собрался…

Считаю расширяться пора, привлекать доброжелателей. Идея может показаться опрометчивой, но план то есть. Нужно организовать трансляцию, попросить, желательно, помощи. Чем больше провизии и народу, тем выше шансы на выживание! Председатель возмущался, мол нарвёмся на недруга, проблем и так полно, но одобрение я всё же получил. В распоряжение даже дали пришлого. Ополчение говорит мужик хороший, честный и принципиальный. Мне это только на руку и помяните слово, из этого выйдет начало чего-то большего!».

— А Аристарх-то всё-таки был здесь, чертяка! — Прогудел в хобот сосед по чердаку. — Вот только это тупик… Куда дальше, начальник? — Уже с издёвкой.

Я взглянул на него с непониманием. Отщёлкнувшая кнопка возвращала в доносящиеся из наушников помехи, но голова была где-то далеко. У поселенцев здесь был огород! Они питались свежими овощами и мясом! Нашу дичь после охоты требовалось долго обрабатывать и всё равно получать дозу, не говоря уже о невозможности выращивать овощи! Но при этом они просили помощь?! Их окружал высокий забор и охраняло собственное ополчение! Что их смогло убить?!

Совсем не подумал об отце… В нашем мире мало осталось честных и принципиальных, как Аристарх. Здесь он был ещё и пришлым. Пришлым диктором. Но он ли это? О нём же отзывалось ополчение? Оно должно было знать его!

Собеседник чуть приуныл в ожидании. Опер свою голову на руку и совсем не ожидал, что его друг настолько резко подскочит, что тот свалится с табурета. В руке товарища был раскрыт дневник.

— Место, где базировалось ополчение посёлка? — Прогудел противогаз. — Я лишь видел вышку в домах трёх отсюда… она чуть выше крыш была, но…

Путник не успел набрать и воздуха, когда по лестнице загрохотал топот берц.

***

Стоящая на брёвнах вышка была лишь на метр выше одноэтажного барака. С неё только следить за новобранцами на площадке, как надзиратель. Дальше четвёртого дома хоть глаз коли. “Не удивительно, что не заметил.” — Сказал себе, будто утишая.

Само здание делило два бедных крыльца. Первое, ближайшее от вышки, вело в казарму. Небольшое неотапливаемое помещение на шесть двуярусных коек, на которых, верно, не спали. На то оно и ополчение — добровольцы из посёлка. Каждый при дому.

За второй дверью передняя: скамьи, вешалки настенные и чей-то письменный стол перед аркой далее — пропускной пункт. Куда? В кабинет заведующего, часть которого занимал арсенал за решёткой. Уменьшенная и сильно хромающая версия из милицейского участка Нижневартовска. Криво сваренные из арматур стойки да коробки пустые, заросшие паутиной под ногами. Лишь одна была набита странными патронами, опрокинутая, видимо, в суматохе. Они были похожего калибра, что в Нагане, но намного легче. Вместо пули — обтёсанный камешек, зажатый пассатижами. Они вместо боевых тут были? Может, для обучения? Интересно.

Имелось и рабочее место заведующего, куда без него? Два стола буквой «Т»: Один для вождя, другой для пыльной карты поселения и близлежащих километров территории. Вся в пометках и различных маршрутах, сразу и не сориентируешься.

Рабочий стол валился от бумаг, бардак полный. Внутренности ящиков более аккуратны, найти что было вероятней. Например, тетрадь «отчётная». Её вели дежурные у ворот ополченцы, записывая входы и выходы поселенцев по времени. Конспектировали всё: цель вылазки, вооружение, маршрут, количество человек, присутствие или отсутствие охраны. Были исписаны почти все 96 листов. Изучай и изучай…

На улице уже вечерело, когда выплыли первые искомые строки:

«03.06.1991 — 11 часов ночи. Пришло двое мужчин, один ранен. Провели досмотр, связались с центром. Последнего направили в медпункт, первый на посту до выяснений.

ФИО: Кайдановский Аристарх Георгиевич (45 лет); Зубков Глеб Константинович (27 лет, ранен).

Цель визита: Поиск безопасного места.

Вооружение: Самозарядное ружьё МЦ-21-12 (изъято).»

«06.06.1991 — 3 часа дня.

ФИО: Огнев Матвей Владимирович (32 года); Кайдановский Аристарх Георгиевич (45 лет).

Цель выхода: Поиск радиодеталей. Маршрут № 7.

Вооружение: Пистолет Макарова, Самозарядное ружьё МЦ-21-12.»