Молитвенник хаоса - Альбер Карако

Ибо процветание богатых стран не будет длиться вечно в мире, который погружается в совершенную нищету, и поскольку слишком поздно думать о том, чтобы всё исправить, у этих стран останется один выбор: уничтожить бедных или же самим стать бедными, им не избежать хаоса и смерти, если они не решатся на самое варварское из решений.

Что бы мы ни делали, путь пролегает через кошмар, и поскольку дух, обладающий средствами, для нас закрыт, мы неизбежно последуем за Икаром в его падении или за Фаэтоном в его пропасти, я больше не верю в будущее науки, и поскольку человеческие мутации суть только двойные химеры, нашим потомкам придется отвоевывать себя у хаоса и смерти, в которых мы пропадем.

Мир уродлив, и он будет всё более уродлив, леса идут на сруб, вырастают всепоглощающие города, повсюду растягиваются пустыни, которые также суть человеческие творения, ибо смерть почвы есть лишь широкая тень, которую отбрасывают города, добавьте к этому смерть водоемов, а затем наступит и смерть воздуха, но четвертый элемент, огонь, останется, чтобы отомстить за остальные, и он-то, в своей черед, и принесет последнюю смерть — нашу.

Мы идем к всемирной смерти, и наиболее проницательные уже это знают, они знают, что всплеск бедствий, вызванных к жизни нашими творениями, неизбежен, они носят трагическую маску на этом шутовском маскараде, они хранят молчание среди болтунов, они позволяют одним надеяться на то, что им обещают другие, они больше не пытаются ни предупредить первых, ни смутить вторых, они полагают, что мир достоин гибели и что катастрофа предпочтительней расцвета в абсолютном кошмаре и в совершенном уродстве, которых можно избежать, только обратив всё в руины.

Да пребудут руины и да свершится разрушение! Лучше непоправимое, чем бесконечная смерть в зачатке.

Всё разваливается на части, распадается по кусочкам, все понятия, которые мы считали приобретенными, теряют силу, великое потрясение началось, и мы ломаем приспособления, которыми пользовались наши отцы.

В странах, где царит цензура, тратят силы на отрицание действительности; в странах, где цензуры нет, говорят что попало: разница кажется незначительной, ибо врать или терять себя — одно, и мы полагаем, что те, кто врет, в скором времени присоединятся к тем, кто потерян. Музы покинули Землю, и вот уже несколько поколений искусства мертвы, а свободную нишу заняли обманщики, и никогда еще они не были настолько поразительны, но самое грустное в том, что те, кто восстает против их обмана, ничего нам не предлагают, ничего, кроме общих мест.

Наши города погружены в кошмар, а их обитатели стали похожи на муравьев, всё, что возводится, чудовищно уродливо, мы разучились строить храмы, дворцы и гробницы, триумфальные площади и амфитеатры. На каждом шагу глаз — оскорблен, ухо — оглушено, обоняние — отвращено, и, глядя на это, вскоре спрашиваешь себя:

«И зачем нужен такой порядок?»

Можно пройти тысячи километров и не продвинуться ни на шаг, мир становится всё более гомогенным, одна нищета еще немного различает страны между собой.

Зачем путешествовать? Зачем убегать? В ином месте мы найдем всё то же, что оставили здесь, тюрьма закрывается, и мы выйдем из нее только мертвыми, Луна и Планеты необитаемы. Ведь таков наш нынешний способ верить в Небеса, где кроются мириады Преисподних, наполненных огнем и льдом?

Что за проклятое Создание, в котором жизнь — побочное явление, а человек — случайность? Что за естественный порядок, в котором тысячи неудач предшествуют тысячам агоний, чтобы увенчаться единичным успехом?

Красота, Благо, Справедливость и всё, что мы считаем прелестным, — не отблеск — увы, воображаемого — Проведения, всё это рождается в нас и вызвано только нами, и не нужно нигде искать ни модели, ни источника, всё это плод нашего превосходства, доказывающий, что люди не могут быть равными и что между погибельными массами, созданными по подобию хаоса и достойными смерти, и избранными, в которых покоятся свет и порядок, пролегает бездна.

Наши мудрецы наполнят мир дорогими игрушками, это просто большие дети, которые играются, насилуя природу, и которыми мы порой напрасно восхищаемся, ибо их дары становится всё более сомнительны.

Отныне никто не может предвидеть, к чему поведет нас то или иное открытие, это — пути Фатума, а не человека, и пусть поток протекает сквозь наши пальцы, его течение нам не подвластно, мир снова становится непознаваем, и мы не можем это принять и разочаровать простаков, которые ждут чуда, а не катастрофы.

Возвращение к порядку уже невозможно, мир разорван на куски, и в разгаре постоянного изменения синтез уже немыслим, нужно было бы остановить движение для того только, чтобы занять методическую дистанцию: но мы не властны над движением потока, который нас уносит, даже самые осведомленные уже не первый год испытывают чувство, что теперь уже поздно, мы несемся в хаос, мы несемся в смерть, мы готовим самую огромную катастрофу во всей Истории, которая завершит Историю, и выжившие после нее будут отмечены памятью о ней на века.

Мы ненавидим мир, заполненный насекомыми, и те, кто думают, что это тоже люди, врут: погибельные массы никогда не были людьми, это отщепенцы, и с каких это пор мой ближний стал семяизвергающим роботом?

Если это и вправду мой ближний, я заявляю, что моего ближнего не существует и что мой долг состоит в том, чтобы ни в чём ему не уподобляться. Милосердие — просто глупость, и те, кто мне его проповедуют, — мои враги, милосердие не спасет мир, набитый насекомыми, которые умеют только поглощать и загрязнять его своими отходами: нет смысла ни учить их взаимопомощи, ни препятствовать болезням, которые их истребляют: чем больше их сгинет, тем нам будет лучше, ибо нам не придется уничтожать их самим.

Мы погружаемся в варварский мир, и необходимо вооружиться этим варварством, чтобы соответствовать его непомерности и сопротивляться его непоследовательности, у нас остался один выбор: поддерживать или свергнуть, принять или отпустить, нужно ударить сегодня по тем, кто ударит завтра, таково правило игры, и те, кто нас умоляют сегодня, завтра накажут нас за то, что мы об этом забыли.

Зачем себя обманывать? Мы станем отвратительны, нам не будет хватать почвы и воды, а может быть, и воздуха, мы будем истреблять друг друга, чтобы выжить, и кончится тем, что мы станем пожирать друг друга, и наши наставники тоже будут участвовать в этом варварстве, раньше мы были теофагами, теперь мы станем антропофагами, таково будет наше очередное достижение.

Тогда мы