Химера. Последний поход (СИ) - Кузиев Эд

— Скажи ему, он пока не услышит от тебя правильный ответ, не впустит. — прохрипел ветеран.

— Путники, ищем кров и стол. Один подраненый.

— Доложи старосте, что у нас гости. — приказал Старший.

Я усадил Брата на землю, так как сил поддерживать его стоящим не было. Вскоре пришел Михаил и о чем то доложил, а сторож на воротах произнёс заученный текст: — Постоялый двор у старосты. Законы соблюдать, вести себя чинно и с уважением. Мишка проводи путников.

Парень открыл сторожку и направил на нас копьецо.

— Подсоби с раненым. — взмолился Я.

— Никак не можно. Ежели путник не в силах дойти, то мы оставляем его за воротами.

— Не спорь с ним, Босик. Староста должен дать мне добро на нахождение в Черном Доле, иначе отправит за забор. — тяжело произнёс Сет, упершись на подставленное плечо, медленно поднимался. — Уж такие они, родоверы. Только семья и Род важны, остальное все временно.

— Ты знаешь правила, старик. Следуйте за мной. — медленно и чинно шел впереди. Дойдя до постоялого двора, вновь обратился к нам. — Хозяина зовут Пал Степаныч, любит честность и чистоту, потому ноги обметите веником перед входом. А Я пойду в дозор, охранять селение от ворога.

— Иди вперед, мне нужно подвязать порезы, а не то залью их горницу кровью. Ежели отец поселения спросит за меня, расскажи о ранах и моем уважении дома. Не могу зайти грязным.

— Понял тебя. Попрошу тряпицы и бинты. — Я прислонил Брата к стене и помог снять куртку. зайдя в дом, изумился переменам в нем. Стол был совсем другим, а ранее потушеные свечи горели через одну. Накрытый праздничной тряпицей общинный стол уставлен лоханями. А слева от него стояла бадья с чистой водой и стопкой уложены чистые полотенца. Слева стояла кадка поменьше, а к ней приложены тряпицы иного цвета. Как Я понял для нас. Привычно постучав по столу, окрикнул Старосту. Павел Степанович ступал важно и уверенно.

— Тебе бы стоило быть в бане, негоже за стол с грязным телом или мыслями садиться. — нахмуря брови, произнёс он. — И где твой Брат, северянин?

— Брат Сет не может зайти в общинный дом, раны его кровят. Из уважения к Вашим обычаям и общине, просит принять на постой. Сам он на крыльце. Прошу позволения остаться ему и, если ненужные тряпицы или бинты, дать для излечения. Со своей стороны обещаю оплату и чистоту.

— Открой дверь, мне нужно задать пару вопросов, приму решение исходя из ответов.

Я распахнул дверь, чтобы свет от лампад из попал на раненого.

— Будь здравствуйте, Пал Степаныч. Слава Роду!

— Слава Роду! Я тебя знаю, хотя и не должен. Скажи мне Сет, куда ты держишь путь и кто тебя поранил?

— С Юга на Север. А бился Я с перевертышами в трех верстах ниже по реке. — хрипло произнёс Храмовник.

— Э как, думал все эти твари ушли на Север. Что-то их сорвало с охотничьих угодий. Что еще расскажешь?

— Ниже по реке, в бывшей рыбацкой деревни вырезали всех жителей. Девчушка — Вероника осталось одна. Маровы приспешники подняли сотню утопцев.

— Нам то какое дело? — с улыбкой произнёс Староста. — Забор крепок, люди здоровы, а амбары полны снеди.

— Их подняли под приказ и за один день. Подкладом был сын старосты и, как ты понимаешь, это дело рук не болотных ведьм. — с вызовом сказал Старший Брат. Павел Степанович задумчиво потер подбородок. Затем кивнул головой и изрек:

— Я получил ответы и принял решение. Остаться могут только трое в качестве гостя. Или кто-то из Вас входит в Род или уходит из поселка.

— Сынок, помоги дойти до ворот, значит пришло моё время. — кряхтя произнес ветеран.

— Но так же нельзя! Должен же быть еще какой то выход! Что значит войти в Род?

— К чему терзания? Баба тебе чужая, а нам она принесет много новых сыновей и дочерей. А ежели у самого есть виды, оставь сиротку. Будем за родню, как и все мы тут!.-тут же проговорил Хозяин.

— Я дал слово, что доведу ее до града, а Веронику до городища. Мой крестный не заслуживает такой смерти, его растащут на куски зверье и даже тризны не сыграю. Потому мой черед идти за ворота. — принял решение за всех.

— Одумайся, сынок. Отдадим обузу и освободим руки. Да и местные знахари меня до обедни на ноги поставят! — прошептал синими губами Брат Сет.

— Нет другого решения, крестный. За забор уйду сам. Завтра с утра зайду вновь. — повернувшись к старосте, произнес. — Я уважаю Ваши обычаи, в ответ прошу об одном, проявите заботу ветерану Северных Пустошей.

— Не торопись, сначала оттяни своего Брата в баню, приведите себя в порядок и отужинайте. Голодные от родоверов не уходят. — раздраженно произнес Павел и захлопнул дверь.

Я схватил брата за руку и начал поднимать. Перекинув руку через шею, потянул к помывочной, благо видел, куда уводили моих попутчиц. Старик сначал хрипел, с трудом наступаю на ногу, а затем разошелся. Чуть позже рассмеялся.

— Задал ты ему задачку сынок. Ха-ха. Я раненый, от того не гожусь в большой посев. А ты мог покрыть двоих-троих за ночь. Теперь Хранитель Рода будет думать, что лучше для его дома. А правило трех он отменить не может. И еще, Я тебе благодарен за топор, будто легче стал вдвое и кости он, как веревку рвал. Ежели не твой Дар, остался бы в лесу без вестей, а так может и смилуется Мать-Земля и даст мне встречу с Химерами.

В бане было сильно натоплено, отчего Я быстро покрылся испариной. Раздев брата до нательного и стянув с него рубаху, ужаснулся его ранам. Помимо новых рванных порезов, в большом количестве тело покрывали шрамы, увечья и синяки. Руки так вообще покрыты паутинкой белёсых и розовых линий разной толщины и протяженности. Звание ветеран запросто так не дается.

Разделся сам, стесняясь своей наготы. Отведя брата к воде, принялся оторванным рукавом нательной рубашки смывать кровь, стараясь не потревожить раны.

— Полно тебе. Сейчас знахарь и помывальницы придут. Иди сам распарься немного. За меня не переживай, вытяну. Ежели бы не время к вечерни, то расспросами бы замучал нас староста, в надежде, что околею. Мне налей в черпак воды из воон той кадки. Там она родниковая. Как на Юг попадаю, напиться не могу, зубы уже сводит и живот болит, а Я все жаждой по чистой водице одержим.

Выполнив поручение, направился в парную. С трудом открыв тяжелую дверь, тут же присел на корты. С натопленного помещения так обдало жаром, что уши загорелись, а не затянувшиеся ожоги напомнили о себе. Пригнувшись, зашел в помещение и прикрыл дверь. Печка парила знатно, наполняя тело невиданной раньше негой и истомой. Мысли выветрились, погружая в странное, необычное состояние. Счет времени Я потерял, очнулся после громких шагов в предбаннике и разговора.

— Плох совсем, но вытянет. Двужильный. Давай девоньки отбейте с него коросты, а Я пошью немного да латки поставлю. Какой цвет выбираешь, северянин?

— Синюю, как небо или зеленую, как земля. — глухо отозвался раненый.

— Все надеешься увидеть чистое небо и травушку без порчи? Второй где? Тая глянь в парилке.

Дверь распахнулась и зашла крепкосбитая Дева с толстой косой на груди. Из одежды лишь купальный сарафан. Увидев меня прикрывающим стыд, рассмеялась по-доброму: — Туточки он, голенький и смущенный.

— Кинь ему рубаху, чтоб прикрылся да пусть выйдет.

Кое-как натянув рубаху на мокрое и вспотевшее тело, Я поспешил в предбанник. На палатьях боком лежал нагой Сет, а седой Муж тянул иглой нить, прижимая пальцами края ранки. Знахарь оторвался, глянул на меня.

— Ух ты ж. Редкий гость в наших краях да еще и светится ярко. Хворый только телом, что же, будем радушными хозяинами, как предки завещали. Маланья готовь тесто на семечках. Будем банькой лечить да мертвый хлеб печь. — отдал от приказ второй деве, что стояла с тряпками и бинтами поотдаль. Та передав поклажу Тае, выбежала на снег голыми ногами и помчалась по улице.

— Свезло тебе сынок, большую честь оказали, или Мать-Земля награду определила. Такое не часто бывает, будто подвиг свершил али имя защитил. Поведаешь?

— Меня вызвали на Суд Богов на Ладье. Последователь Одина Рагнар, Я его приговорил за хульство Отца нашего. — робко ответил ветерану, боясь, что воспримут как самохвальство.