Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В мастерскую театра. Смотрела на репетицию, – честно призналась Женя. За последний год Арсений Юрьевич стал единственным близким человеком девушки во всем городе, поэтому ему она всегда говорила правду. Порой он действительно заменял ей отца. Бывало привозил ей домой лекарства, когда она сильно болела или подвозил до университета в холодную погоду. Но все же смотрел он на нее далеко не отцовским взглядом.
– Актрисой хочешь стать?
– Может быть.
– Что ж, уверен, что у тебя все получится. Только на учебу не забивай. У меня на тебя большие планы.
– Это какие?
– Во-первых, опубликовать твою работу в местном альманахе. Во-вторых, взять тебя с собой на недельную конференцию в Москву.
– Знаешь, Сень, я сомневаюсь, что смогу позволить себе перелет и проживание в столице, пускай и неделю. А у родителей как-то стыдно выпрашивать деньги. Они и так меня обеспечивают.
– Тебе не надо будет ни за что платить. Я сниму нам номер в гостинице на двоих.
Женя прекрасно понимала, к чему ведет эта поездка, потому всячески пыталась ее избежать.
– Мне нужно будет в эти числа уехать к родителям.
– Москва, Женя. Это важно для твоей будущей карьеры.
– Я знаю.
Когда Женя и Арсений Юрьевич подошли к мужскому туалету, их чуть не сшиб дверью второкурсник-стиляга. Одет он был по самой последней моде: в спортивное трико, запраленное в белые носки (при таком сочетании вся одежда выше торса уже не заслуживает никакого внимания). Стрижка тоже не отставала от современных трендов – коротко выбритые виски резко переходили в длинную копну волос на макушке, собранную в самурайский хвостик.
– Прошу прощения, – извинился студент, обходя преподавателя.
– Это что за хер румяный? – провожая молодого человека взглядом, спросил Асагумов.
– Сеня, он нормальный парень.
– Нормальный? Почему тогда как педик ряженный?
– Он хипстер, скорее всего. Это субкультура такая.
Арсений Юрьевич достал из кармана пачку и вытянул две сигареты – себе и студентке. Сама Женя была против курения, но отказать Асагумову не могла – это была своего рода традиция еще со второго курса. Для нее еженедельная порция никотина в легких была лишь символической платой за дружбу с писателем.
– Бред. Не существует такого понятия, как «субкультура». Это все равно, что говорить – есть люди и полулюди. – Асагумов затянулся и выпустил клубок дыма. – Вот процесс курения – это самая что ни на есть культура.
– Как и картошка – тоже культура.
– Диаметр советских папирос был семь-шестьдесят два, – словно прослушав колкое замечание Жени, подметил Асагумов. – Чтобы в случае чего можно было быстро перевести производство на выпуск патронов.
– Слушай, Сень, а ты не подпишешь мне книгу? – доставая из сумки ручку и экземпляр «Искусства онтологии», спросила Женя.
– Давай сюда, – оставив сигарету в зубах, сказал Асагумов и потянулся за экземпляром собственного творения.
– А можно с личным обращением?
– Любимой Женечке от Арсения?
– Не мне.
– А кому? – спросил Арсений Юрьевич и с любопытством посмотрел в глаза девушке.
– Знакомому.
– У тебя стали появляться знакомые?
– Отстань. Напиши просто: «Феликсу Флейману от Арсения Юрьевича, дружески».
– Феликс Флейман? Так зовут твоего нового парня?
– Он мне не парень. Я же сказала, что так, знакомый. Твой фанат, между прочим.
Асагумов ухмыльнулся и стал коряво выводить на форзаце продиктованную Женей фразу.
– Что краснеешь тогда?
– Хочу и краснею.
– Ты влюбилась, что ли? – наклонившись почти вплотную к пылающему лицу Жени, спросил писатель.
– Не смешно уже.
– Я не сторонник того, чтобы лезть в твою личную жизнь с советами, но: будь горда – не влюбляйся. Уважающая себя девушка влюбляет в себя, но сама никогда не унижается до такого дурацкого чувства.
– Видимо, по этой же причине у тебя самого никакого нет, – саркастично подчеркнула Женя.
– Я тебя предупредил. Дальше будет только хуже.
– Ладно-ладно. Мне пора идти.
– Магистерскую писать?
– В театральную труппу поступать.
Асагумов оскорбился, но из любви к Жене только рассмеялся, словно она произнесла хорошую шутку.
– Жду готовую работу сегодня, до конца дня. Поняла?
– Поняла, – ответила девушка и грустная вышла из уборной.
Арсений Юрьевич все неправильно понял – Женя просила подписать книгу не потому, что влюбилась и хотела угодить едва ли знакомому ей парню, а просто из принципа, что она должна выполнить обещанное. Подсознательно может она и мечтала о продолжении общения с Флейманом, но не более того. Хотя и влюбиться скуки ради было бы неплохо.
Восстановив в памяти прошлонедельный маршрут, Женя медленно зашагала в сторону мастерской. Спешить девушке не хотелось – не по причине хорошей погоды, а в силу боязни, что ее выступление не понравится труппе. Единственное, что она смогла подготовить за несколько дней – это короткую хореографическую зарисовку, разученную еще в пору школьного увлечения бальными танцами.
Стоя на светофоре, Женя заметила знакомое лицо на противоположной стороне дороги. Это была маленькая рыженькая девушка из студенческого театра. Ее короткие, подстриженные в каре, волосы небрежно топорщились в разные стороны. Из раскрасневшихся глаз под круглой оправой очков неудержимо текли слезы. Слишком жаркий для весны пуховик с пышной расклешенной юбкой был весь забрызган грязью, а ниже подола виднелись разбитые в кровь колени.
«Упала, наверно, – собрав воедино картинку, подумала Женя. – Еще и плачет… Черт, а я даже не помню ее имени».
Загорелся зеленый сигнал светофора. Продолжая заливаться слезами, девушка так быстро проскочила мимо Жени, что та даже не успела никак отреагировать.
«Может догнать ее?» – промелькнула мысль в голове Жени, когда она уже пересекла по щиколотку затопленную дорогу и достигла противоположного берега тротуара. Зеленый тут же сменился красным, и расстояние между девушками стало сильно увеличиваться.
* * *
– Сейчас встретила на светофоре рыжую девушку из вашей труппы. Кажется, она была вся в слезах, – сообщила Женя Лиле тут же с порога.
– Соню? Не обращай на это внимание, – вздохнув, ответила руководитель труппы.
– Просто…
– Мы уже несколько месяцев эти сцены наблюдаем. Надоела уже. Лучше бы во время спектаклей так выкладывалась.
– Может у нее что-то серьезное случилось?
– Да кого там. Она от неразделенной любви страдает, к Петру.
– А Петр это?..
– Видишь того крупного, бородатого на диване? Это Петя. Приятно познакомиться.
– Точно.
– Он новенький, пришел к нам этой зимой. Соня на него сразу глаз положила. Я, конечно, понимаю, что красивый и все такое, но у него девушка вообще-то есть.
– В театре драма не только на сцене?
– Типа того. Хотя в чем-то он сам виноват – имел неосторожность как-то двояко ответить на ее признание. Оставил надежду. Вот сейчас и получает.
– Прискорбно.
– Ладно, не будем сплетничать. Ты проходи, садись на диван. Я принесу чаю.
В самой комнате сидело трое: собственно Петр, кудрявый парень в очках и девушка, кажется назвавшая себя в прошлый раз Кристиной. Молодые люди были явно настроены друг к другу враждебно – обменивались взаимными обвинениями и оскорблениями. Пришедшая уже к кульминации, Женя не поняла суть конфликта, но абсолютно точно догадалась, что он разгорелся после ухода Сони.
– … нахрена ты назвал
