Дело Романовых, или Расстрел, которого не было - Энтони Саммерс

Кроме этих двух групп следователей, и возможно для того, что бы отдать дань демократии, военные власти попросили, чтобы местные органы юстиции выделили для работы своего представителя, который бы работал вместе с военными.

Екатеринбургского прокурора не было в городе, и в качестве этого представителя был назначен следователь по особо важным делам Александр Наметкин. Несколько дней спустя вернувшийся в город прокурор решил, что дело о расстреле царской семьи должно быть полностью гражданским и Наметкину поручили официально заниматься им. Образовалось три группы, ведущих расследование параллельно.

В первые месяцы после захвата Екатеринбурга в городе царил полный беспорядок. В городе было приблизительно 70 000 человек, взбудораженных как слухами, так и антислухами. Стоял Дом Ипатьева с его осиротевшими комнатами и с его оставшимися без ответа вопросами.

На данном этапе многие даже сомневались, что сам царь был застрелен, но все считали, что бывшая императрица и ее дети были все еще живы и были действительно «эвакуированы под охраной», как об этом публично объявили большевики.

Возможно, это была правда.

Найдены следственные материалы

Найдите эти бумаги… Никто не может восстановить правду, если они отсутствуют.

Мы обнаружили новое свидетельство того, что Романовы не все были уничтожены в Доме Ипатьева. Возможно в Екатеринбурге были убиты только два члена семьи. Эти факты были преднамеренно скрыты в то время и находились в таком состоянии 60 лет. Новый материал объясняет, почему не были найдены тела и почему не рассматривался вопрос презумпции невиновности.

Анализ материалов следствия также объясняет, почему в разгар гражданской войны для белогвардейских властей было более выгодно «доказать» убийство всей семьи в Екатеринбурге, несмотря на то есть ли для этого веские доказательства или нет.

Для пропагандистской антибольшевистской компании нельзя было придумать ничего более лучшего, чем показать, что все, включая беспомощных детей, умерли как мученики в руках злодеев большевиков. Этот результат был достигнут за счет целостности рассмотрения материалов следствия и закрывания глаз на ключевые доказательства, а также, почти наверняка, с использованием специально запущенной дезинформации.

Мы нашли новые свидетельства в официальных белогвардейских отчетах, которые держались в секрете, но никуда не исчезали. Оригиналы материалов расследования никогда не публиковались; они отсутствовали с начала двадцатых годов, и не только потому, что они были специально спрятаны, но потому, что время прошло, умерли их владельцы, и документы потерялись. За прошедшие четыре года нам удалось проследить путь некоторых из отчетов от пыльных чердаков в Париже до неразобранных архивов в Калифорнии.

Основным источником, признанным во всем мире, авторитетным и честным, в котором были приведены выводы, признанные бесспорными, является не документ, а книга, написанная Соколовым, монархистом и последним следователем, расследовавшим это дело. Его книга, «Расследование убийства императорской семьи», стала основанием для создания версии судьбы Романовых.

Когда мы писали нашу собственную книгу, мы поняли, что нужны более полные материалы, чем книга Соколова. Мы также хотели понять, как он отбирал свой материал для книги и что он не включил в нее. Обнаружение оригинального семитомного досье, которое Соколов привез из России, его поиск были необходимы для более полного расследования судьбы Романовых.

В 1962 году на чердаке парижского антиквара были обнаружены негативы фотографий, сделанных во время следствия.

Про них уже давно забыли, выглядели они слегка потрепанными, но все еще были аккуратно перевязаны и пронумерованы, в двух деревянных коробках, отмеченных «Н. Соколов». Но документация, которая должна была быть при них, отсутствовала. Генерал Поздничев, бывший царский чиновник, живущий в Париже, сказал, что оригинальное досье было украдено немцами во время Второй мировой войны. Существовала и другая копия, но она хранилась «в частных руках». Больше он ничего не сказал.

Соколов вынужден был бежать из Сибири в 1919 году, вместе с белогвардейцами, находящимися на грани разгрома, его собственная жизнь была в опасности, и он передал одну копию следственных материалов, собранных в России британскому журналисту, Роберту Вильтону из газеты «Times».

Мы жили в Лондоне, но решили найти копию Вильтона. Сначала мы направились в Париж, где он умер. Дом, в котором он проживал в последние годы, был единственным зданием, не сохранившимся на этой улице. Мы разыскали старую домовладелицу Вильтона, но она ничем не смогла нам помочь.

Затем мы дали объявление в личной колонке газеты, в которой он работал, обращаясь к его родственникам с просьбой отозваться. Некоторые из них нам ответили, и рассказали нам, что вдова Вильтона продала материалы на аукционе в Сотсби в 1937 году.

В Сотсби горячо взялись нам помочь и посоветовали для того, чтобы найти покупателя, поднять старые отчеты в Британском музее. Мы так и сделали и обнаружили, что документы были проданы братьям Мэгтс Майфэр, торгующим редкими книгами и рукописями; но, несмотря на то, что с момента исчезновения Романовых прошло половина столетия, братья Мэгтс не сказали нам, кто купил у них бумаги. Единственное, на что они согласились, – это написать покупателю от нашего имени письмо и получить разрешение на передачу нам информации.

Оказалось, что их клиент умер, но его вдова, госпожа Дюшес, была еще жива. Она сказала нам, что ее покойный муж продал бумаги за сумму с четырьмя нулями Бэйярду Килгуру, бывшему председателю телефонной компании Цинциннати. Мы нашли его больным, не встающим с постели в Калифорнии, и он сказал, что пожертвовал документы библиотеке, в Гарвардском университете. Мы написали в эту библиотеку и, наконец, получили ответ, который был нам нужен: «Вы совершенно правы, предположив, что материалы находятся у нас». В библиотеке мы и нашли материалы Соколова. Это были те самые материалы, которые он использовал при написании своей известной книги, и они оказались неоценимым источником информации для историков.

Изучение документов показало, что Соколов действительно тщательно отбирал материал при работе над книгой. Он выборочно помещал свидетельства, которые поддерживали его версию о том, что вся императорская семья была уничтожена в Доме Ипатьева, отметая те свидетельства, которые только намекали или прямо заявляли, что случилось что-то другое.

Подтверждение новых свидетельств появилось из другого источника, неожиданно возникшего в обстановке тайны и мелодрамы, которые непрерывно окружали дело Романовых.

В 1936 году некий иностранец вошел в здание Стэндфордского университета, держа в руках черный мешок, зашитый грубыми нитками, и попросил ошеломленного архивариуса оставить этот мешок у себя при условии «не быть открытым до 1 января 1950 года». И быстро ушел, и никогда больше не возвращался.

Библиотекари соблюдали это условие, и мешок с запрещающей надписью действительно был открыт, как требовала надпись. Когда его открыли, в нем обнаружилась масса бумаг, написанных на русском языке с устаревшей транскрипцией, оказавшихся подлинниками документов, относящихся к уголовному делу об убийстве Романовых.

До нас никто, по-видимому, не изучал их; это были письма Никандра Миролюбова, российского профессора криминологии, который был прокурором в Казани и руководил всеми судебными организациями в Екатеринбургской области. Миролюбов утверждал, что следственные органы информировали его о расследовании «царского дела»; к тому же он обладал правом финансирования следствия.

Там были две папки бумаг Миролюбова. Одна из них содержит представительские расходы Соколова и его корреспонденцию. Другая содержит переписку между Миролюбовым и его представителем в области, прокурором Иорданским. В этих письмах приводятся материалы, не упоминаемые Соколовым.

Прежде, чем оценивать все эти новые материалы и поместить их в книге, необходимо возвратиться в душное лето Екатеринбурга 1918 года и к началу поиска пропавшей императорской семьи.

Часть II

Начало расследования

Свидетельства убийства

Мир никогда не узнает о том, что мы сделали с ними…

Спустя четыре дня после падения Екатеринбурга белогвардейский офицер, лейтенант Андрей Шереметевский пришел к военному коменданту и принес с собой целый набор удивительных предметов: мальтийский изумрудный крест, пряжка с императорским гербом, обгоревшие части корсетов, жемчужные серьги, застежки от мужских подтяжек и другие предметы.

Лейтенант рассказал странную историю. Он сказал, что он в штатской одежде скрывался в лесах, в районе деревни Коптяки, приблизительно, в тринадцати милях от Екатеринбурга. Начиная с рассвета 17 июля 1918 года деревня была возбуждена рядом таинственных событий.