Гончарный круг - Владимир Ионов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока все это дело над полными мисками говорилось, медсестра одна как заорет да вон со своего места и подол топорщит. Посуда-то Михайлова после такова обжига и поехала от горячего-то. Над сестрой хохотнули, дескать, выше подол-от дери, как бы не ошпарило добро-то, которое тама! А потом и начальник госпиталя как помешал лапшу-то ложкой — так она и красная. Вся марганцовка от слов, которые этот на блюде выписал, и разошлась в лапше. И у самого Михайлы миска стала мягкая. Так вся партия и — к лешему! И лапша вся на столе вперемешку с глиной. Гвалт поднялся на весь госпиталь. Одному лапши молочной жалко, другой галифе себе залил, третий из озорства орет: «Сестра, утку дай, пока целая! Я щас из ее мину сделаю для старшины Болотникова!» И сделал, поди, да Михайла не сказывает.
Глава 12
Въехали в деревню, Макар повернул лошадь к дому Михаила Лукича.
— Станция Березай, кому надо, вылезай. — Макар спрыгнул на землю, помог приятелю взвалить мешок на спину. — Покажи им, Михайла, медаль-то свою. — Он хохотнул, дернул вожжи и ловко вспрыгнул на одер. Елка нескладной рысцой покатила его к конюшне. — Обряд-от будет, дак позовите если! — крикнул он.
Михаил Лукич принес мешок в чуланку и там надумался, как снять его со спины. Так и пришлось просто расцепить руки, и мешок грохнулся на пол. Когда подошел и Денис с камерой, старик так еще и стоял над своим мешком, скосившись на один бок, держался за поясницу и потихоньку покряхтывал от боли.
— Вот, Дениско, как на грех, мать честная! Как на грех…
— Что случилось? Спина?
— Завернуло. Вертит — спасу нет.
— Радикулит?
— А леший его знает, чего там такое? Прострел, у нас говорят…
— Может, врача вызвать?
— Не знаю, парень. Мы дак баней крестец лечим. Баню надо затопить.
Они вошли в дом. Валентин, Виктор и Василий уже завтракали. Михаил Лукич осторожненько присел за стол и, как мог, заугощал гостей:
— Молока-то пейте вдоволь, вон его скоко, — говорил он, перемогая боль. — А картошка-то чего сохнет в плошке? Она, чай, на сметане… В прежние годы, молодой я еще был, хозяин, когда работника брал, сперва за стол садил да глядел, скоко тот съест, да споро ли? Дак Валю с Витей он бы сразу нанял в работники. А на Василия бы дак поглядел еще. Мало ешь-то чего-то…
— Понятно! Они — пролетарии, работяги, а я — так… Ни поесть, значит, ни поработать, — отшутился Василий и совсем отложил ложку.
Хозяину стало неловко — вроде как обидел человека. Надо бы сказать чего-нибудь или, лучше пойти пошарить в горке, чего там осталось от вчерашнего. Но он боялся: боль-то только и ждет, чтобы он пошевелился.
Топить баню нашли Макара. У Михаила Лукича банька, считай, неделю не топлена, а Макарову только вчера сосед калил, решили ее подогреть. Ребята быстро натаскали воды в котел и в кадушку. Макар наколол ольхи и живо нагнал жару. Денис потихоньку привел Михаила Лукича. Василий тоже пришел. Делать-то ему оказалось нечего, а уехать в район он не решался — Николай Иванович ясно вчера сказал, чтобы он оставался тут вроде как за хозяина. И из райкома или райисполкома никто не звонил, не вызывал. А банька… Ни разу он не бывал в истинно русской рубленой баньке. Даже в районе не ходил в парной класс, не имел интереса. А теперь уж заодно… С москвичами-то! Правда, раздевшись, подумал: а удобно ли? Но Макар с Денисом без разговоров втолкнули в темную, горячую клетушку, где нечем дышать от сухого жара и негде повернуться, потому что все место в ней занято печью с горой черных камней, кадками, лавками и полками. Маленькое оконце, чернота бревен и несусветная жара — вот и вся баня.
Василий толкнулся обратно — не пускают. Огляделся вокруг и увидел на верхней полке за печью маленькое белое тельце Михаила Лукича. Лежит пластом, вроде даже не дышит… И чего же это Денис и этот… так и оставят его тут вдвоем с белым тельцем, которое лежит?
В баньку на одной ноге впрыгнул Макар, тоже весь белый, только голова да кисти рук черные, будто приставлены от другого. Вошел и Денис. Этот весь темный, только бедра в белом треугольнике. И Василий сообразил, что это загар.
— Мне жарко — я пойду, — проговорил он.
— А поди-ко! Мы дверь-то колом приперли с той стороны, чтобы пар не уходил, — ответил Макар и запрыгал на одной ноге возле печки, громыхая каким-то ковшиком.
А зачем же они дверь-то приперли? Не хотят выпускать? Но здесь же умереть можно… Василий сел, было, на лавку, но тут же вскочил — припекло!
— Денис, выпусти меня пожалуйста, — попросил он смирным голосом.
— А я не запирал, у Макара вон спрашивай.
— Ну, што ты за мужик у нас такой? Сиди! — Макар налил в ковш из жбана чего-то темного, как собственный загар на руках, попробовал на язык, скислился, отлил почти все обратно, остаток разбавил водой из котла и тремя широкими махами выплеснул ковш на камни. Они отозвались троекратным шипящим взрывом. Пряный жар ударил Василию в лицо, будто его облепили каленым хлебным мякишем.
— Братцы! Мне дышать нечем! — стал он терять терпение. — Отоприте мне двери!
— А ты присядь, не бойсь, пообвыкнешь сейчас, — сказал Макар. — Михайла, ты живой тама?
— Жииивой!
— Еще не поддать?
— Да надоть бы, да парень-то помрет.
— Отпоем, умрет дак! — сказал Макар и, перескочив к печке, опять начал сочинять какой-то раствор в ковше.
— Ну выпустите же вы меня, ради бога! Если человек не может, ну что вы? Дядя Миша!..
— Лешие, пошто заперлись-то на самом деле? Сморите мне гостя-то! — вступился Михаил Лукич.
— Да мы не запирались. Мы колом оттэдова приперлись.
— Вот огороды-то! Не заперто, Вася, нарошно они. Бегай, прохладись в предбаннике. Ох, поддай еще, Макрушко, зазнобило чего-то всего. Поддай!
Не выпрямляясь во весь рост, Василий дотянулся до тяжелой двери, толкнул ее, она легко отворилась.
— Нагишом не лети в деревню — дачниц напугаешь! — хохотнул ему вслед Макар.
Василий долго сидел в прохладных сумерках предбанника и слушал, как гогочут от удовольствия за стенкой старики и Денис, как постукивает у них там ковш и взрываются новым жаром черные камни. Сильно бухавшее в груди сердце вошло в прежний ритм. Стало даже немного зябко. Но что же теперь делать? Так и одеваться, или все же ополоснуться водой из огромной кадушки, выпятившейся из полпредбанника?
Когда он снова робко шагнул в баньку, Макар и Денис, как шаманы, трясли над Михаилом Лукичом веники, потом — сильнее и сильнее — стали махать ими над самой его спиной. Старик только постанывал, свесив с полки голову.
— Ну вот и я отвалился, — сказал неожиданно Денис и, бросив веник, вышел в предбанник.
— Ой, хватит, ребятушки, ой хорошо! — пропел Михаил Лукич и стал спускать ноги с полки. Вася вон пришел. Давай, парень, на мое место, Макар постегает тебя маленько, попарит. Другим человеком будешь, как новенький вылезешь.
— Я боюсь.
— А мы легонечко, на средней полке. Веник свежий из квасу выну для такого случая. — Макар обмахнул рукой полку. — Иди, ложись.
Глава 13
А этим временем Митька Савелов и Леонид Константинович сидели в конторе и ждали из области машину или, по крайней мере, телефонного звонка насчет монтажников. Что вопрос решен, они не сомневались. Оставалось узнать, когда они прибудут: вот-вот или попозже? Митька излагал свои соображения по поводу монтажа линии.
— Что они монтаж силовика на нас захотят повесить — эт точно! — говорил он, не вынимая сигареты изо рта. Дымок мешал ему глядеть, Митька клонил голову набок, щурил от дыма свои хитрые глаза и доказывал председателю: — Скажут, коли позарез надо, сами пускай морокаются. Вот и будем морокаться. А силы на мороку где взять? Мужиков председатель даст? Дать-то даст, да жалко будет.
— Не ко времени это все, — согласился Леонид Константинович.
— Ну вот. Они там — жуки! Сам жучил, знаю. Бывало, колхоз своими силами работу сделает, а я приеду подключать и сперва к председателю: подпиши процентовочку. Не подпишешь — потом побегаешь за мной.
— Стервецом, значит, был?
— У-у!.. А все для общего дела. Мне самому от этой процентовки, считай, ноль с палочкой доставался, а конторе — польза. А походи-ко было! Что ты! Только что не били!.. Митька отклеил языком сигарету от губы, измял, изломал ее в пепельнице. — А хочешь, Леонид Константиныч, чего скажу?
— Чего еще?
— А ты все равно не согласишься…
— Ну, не говори тогда.
— А!.. Свет-от кому сейчас в обрез? Нам, что ли? Нам-то он терпит пока.
— Да чуть бы потерпел С месяц. Пока время такое.
— Во! А этим, к дяде Мише приехали которые? У них — нужда. Не на дачу приехали. Вот и пускай столбы-то ставят. Там их четверо лешаков — и толстые, и тонкие. Без свету-то им все равно болтаться. А монтажники приедут — столбы поставлены, им уж чего другое рвать совестно будет. Я их знаю.