Голограммы - Ион Деген

Мы сели в автомобиль и терпеливо ждали прихода владельцев заблокировавших нас машин.

С нами поравнялась семья восточных евреев. Впереди вышагивал отец семейства. Под солидным животом шорты еще как-то держались, но обе ягодицы были оголены наполовину. На руках он нес годовалого ребенка — рекламу натуральных соков. За патриархом шла жена с грудным младенцем и выводок детей — один другого красивее.

Еврей заглянул в мое окно и весело спросил:

— Сидишь?

— Сижу.

— Вот тaк и просидишь до полуночи. Ничего не поделаешь. А знаешь, теоретически здесь есть возможность выехать.

— Я сказал это жене.

— Ну- ка, давай попробуем.

И мы стали пробовать. Миллиметр вперед. Миллиметр вправо Миллиметр назад. Миллиметр влево. Жена моего штурмана нетерпеливо окликнула мужа:

— Хаим, дети хотят спать.

— Заткнись.

Мне стало неловко.

— Хаим, спасибо. Я лучше подожду.

— И ты заткнись.

И снова миллиметр вперед, миллиметр назад. Минут через двадцать он с ювелирной точностью протиснул мою машину между двумя автомобилями. Я горячо благодарил его.

— Глупости, — ответил он, — главное — будь здоров.

— Будь здоров! — крикнул я из набирающего скорость автомобиля.

СТЕРЕОТИП

День, когда я был гостем израильской |танковой дивизии, полностью вооруженной советской техникой, отмечен красным в календаре счастливых дней моей жизни. Сотни советских танков, бронетранспортеров, танковые тральщики, мосты, тягачи, сотни советских автомобилей — трофеи, взятые у арабов. Командиру дивизии, бригадному генералу Узи самой судьбой было начертано иметь дело с coветским вооружением. В свое время, бучи командиром командос, он похитил в Египте сверхсекретный советский локатор. Но рассказ не о том.

Мы поехали на стрельбы. На огневом рубеже стояла большая группа офицеров во главе с бригадным генералом.

Подъехал танк Т-55. Такие знакомые очертания! Такая до деталей въевшаяся в мое сознание ходовая часть!

Из башни вынырнул командир машины с черной окладистой бородой и, не обращая внимания на офицеров, радостно поприветствовал меня.

— Не узнаешь?

Он снял танкошлем.

Длинные пейсы змеились вдоль бороды.

— Зильберман! — Я не сумел скрыть изумления. — Это ты?

— Нет, это не я. Я черный таракан. Я паразит. Я не служу в армии.

Зильберман, мой пациент из Бней-Брака, города ортодоксально религиозных евреев, отец девяти детей, прочитал мои мысли.

Информацию я получал от преимущественно левых израильских журналистов.

Действительно считал, что жители Бней-Брака в черных шляпах и черных кафтанах занимаются только изучением Торы и Талмуда, не служат в армии и вообще ведут паразитический образ жизни.

И вдруг — Зильберман командир танка!

— Они служат в армии? — Спросил я у бригадного генерала.

Офицеры рассмеялись.

— Конечно. Большинство солдат нашей дивизии — религиозные евреи.

Я понимаю. Но в черных кипах?

Есть и такие.

Танк выстрелил. Цель на расстоянии двух с половиной километров была поражена с первого снаряда.

ДИАГНОЗ

Вся медицина от Элиша и Гиппократа до наших дней, а может быть даже до будущих гениальных открытий — для Жени вполне вмещалась на десяти страницах Травника. Поэтому, когда ее соседка как-то пожаловалась на боли в животе после перенесенной в прошлом операции, Женя, даже на мгновение не задумавшись, безапелляционно изрекла:

— Спайки.

Соседка обратилась к видному професcopy-хирургу. Тот долго и внимательно обследовал пациентку, в мыслях отбросил десяток сходных по симптомам заболеваний и, наконец, тщательно взвесив все объективные данные, произнес:

— Спайки.

Это дико обидело соседку. Лучшие чувства ее были ущемлены. Надо же — около месяца томиться, ожидая очереди, ехать в Иерусалим, подвергаться неприятному исследованию да еще уплатить солидный гонорар, чтобы услышать тот самый диагноз, который сходу поставила Женя!

ХОРОШЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЖЕНЩИНЕ

Они беседовали по-русски в твердой уверенности, что коренные израильтяне, сидевшие на скамейках в парке, не понимают ни единого слова. Нетрудно было догадаться, что и пожилая и молодая приехали в Израиль недавно.

Молодая жаловалась на судьбу, на мужа, на то, что живет в постоянном страхе забеременеть.

— Трижды я обращалась к гинекологу. Едва услышав мои опасения, он тут же посылал меня на анализ.

— И ни разу не обследовал?

— Ни разу. Они нас тут не балуют.

УСТАМИ МЛАДЕНЦА

Арику три года. Обычно мы общаемся по-русски. Некоторые слова он не понимает, и мне приходится переводить их на иврит. Родители Арика стараются сохранить и семье русский язык. К сожалению, не всегда у них хватает на это терпения.

Арик не просто красивый ребенок. Он беспредельно обаятелен. Он устает от постоянных объятий и поцелуев знакомых и незнакомых людей. Однажды я схватил Арика на руки, подбросил его к потолку и спросил риторически:

— Арик, скажи, ну кто тебя не любит? Арик наклонил голову, глянул исподлобья и ответил:

— Аравим.

Родителей Арика мне пришлось убеждать в том, что не я просветил ребенка по поводу арабов.

РАДИОГРАММА

За границей ощущение родного дома возникает, как только попадаешь в самолет израильской авиакомпании.

С женой я возвращался из командировки в Англию. В «Боинге»-707 шесть кресел в ряду разделены узким проходом. Сейчас он был плотно заблокирован очередью в туалеты.

Вдруг по радио прозвучала моя фамилия: я должен срочно связаться со стюардессой.

Жена с тревогой посмотрела на меня, поспешно встала и вместе с соседом втиснулась в очередь, чтобы дать мне пройти. В проходе каждый с готовностью вжимался в стоящего рядом, уступая мне дорогу в голову самолета. Навстречу протискивалась стюардесса.

— Все в порядке, — сказала она, приветливо улыбаясь, радиограмма от Шмулика. Он поздравляет с празднитком твою жену и тебя и сожалеет, что сегодня не он командир самолета, в котором вы летите.

Надо же! Шмулик, пилот израильской авиакомпании, узнал, что мы возвращаемся домой этим рейсом!

Мой вид успокоил жену. Тревога исчезла с ее лица. А каждый пассажир, которому я невольно причинял неудобство, не преминул сказать: «Слава Богу».

ЯЗЫКОЗНАНИЕ

Сколько я помню себя, я говорил по-украински. Учился в украинской школе. Нежную кожу детства сменил на отроческие колючки под поэзию Котляревского, Шевченко, Леси Украинки.

Поэтому, когда на конгрессе ортопедов в Лондоне ко мне подошел коллега, на лацкане пиджака которого была табличка с надписью «Доктор Бобошко. Торонто. Канада.», я обрадовался тому, что, кажется, появилась возможность без труда говорить по-украински, а не копаться в карманах памяти, мучительно разыскивая куда-то запропастившееся английское слово.

Я спросил коллегу, можем ли мы перейти на украинский язык.

— Звычайно! — С энтузиазмом ответил доктор Бобошко.

И потекла беседа без всяких усилий.

Но тут стоявшая рядом жена рассмеялась и предложила мне перестать говорить на иврите.

Я стал следить за своей речью и с ужасом обнаружил, что вместо богатого литературного украинского языка, к которому я привык, из меня выплескивается окрошка из ивритских и украинских слов.

Беседа продолжалась по-английски.

РАЗНЫЕ ШКОЛЫ

На углу две молодые мамы обсуждали трудности воспитания.

— Я так отшлепала их с утра, что им хватит на целый день.

— А я как-то не могу.

— Почему? — Удивилась первая.

— Они обижаются.

ИНТЕЛЛИГЕНТ

Причину можно отыскать даже для беспричинной ненависти.

Всеволод, бывший московский хирург, работающий массажистом, говорит, что Израиль он возненавидел в тот день, когда пациент, сняв носки, вытер ноги носовым платком.

— Зачем? — спросил Всеволод.

— Я интеллигент. Еще в гимназии в Польше мне привили это.

— В таком случае вам следует носить с собой бутылочку с водой, сперва окроплять ноги, а уже затем вытирать их платком, — не скрывая презрения, сказал Всеволод.

Пациент деликатно промолчал, а, узнав, что массажист бывший москвич, спросил, занимался ли он и в Москве массажем.

— А как же! Я с детства мечтал об этой профессии. Как-то в кино я увидел массажиста и понял, что это предел моих мечтаний.

— Похвально, когда человек воплощает в жизнь свои идеалы.

В комнате тихо звучала приятная музыка.

— Кажется, Третий концерт Шопена для фортепиано с оркестром? — Неуверенно спросил пациент.

— У Шопена нет Третьего фортепианного концерта. И вообще эту музыку написал не композитор.