Огненное погребение - Владимир Нестеренко

ЛЮБА: Во какие выходят!

ГИТЛЕР: Э, ты как это сделала?

ЛЮБА: Что сделала?

КИТАЙ: Да рожу такую.

ЛЮБА: Да ну вас, дядьки. Разве у меня рожа?

КИТАЙ: Скорчила, как в страшном сне.

ГИТЛЕР: Специально тренировалась, что ли?

ЛЮБА: Ага. Перед зеркалом.

КИТАЙ: Ну, как все дела закончим, пойдешь в кино учиться. Будем на тебя по телевизору смотреть.

ГИТЛЕР: Точно. На острове, под пальмой. По спутнику. Программа «Вести» с Любовью.

АНДРЕЙ (заходит в вагончик и заканчивает фразу): «Урочкиной».

Ночь, промышленная зона, железнодорожные пути, заборы, темно.

Андрей с Гитлером стоят у бетонного забора с на тянутой поверх него колючей проволокой. В том месте, где они стоят, проволока проржавела и висит свободно, не натянута.

ГИТЛЕР (смотрит на часы): Смена через час. Самое время.

АНДРЕЙ: Смотри там, аккуратно. Если что – щенка не делай, выруби и вали.

ГИТЛЕР: Да понял, не вчерашний.

Андрей выходит из машины, становится спиной к забору, Гитлер одним движением запрыгивает ему на подставленные руки, потом на плечо, перелезает через забор, приподняв проволоку.

Территория воинской части, здания складов, караульная вышка, во дворе стоит военная техника, грузовики.

Гитлер, согнувшись пополам, пробирается по территории, прячась от света фонарей в тень.

В полной тишине раздается негромкий храп.

ГИТЛЕР (тихо): Храпишь, зимагор.

Гитлер подкрадывается к грузовику, открывает дверцу. Часовой спит на сиденье, обхватив автомат двумя руками, прижав к груди. Кроме того, поясной ремень застегнут поверх автомата. Гитлер отсоединяет магазин, потом лезет в подсумок, достает второй. Тихо закрыв дверь, исчезает в темноте.

КПП Крымской автономии, ночь.

Гаишник останавливает машину Гитлера. В ней Гитлер, Китай и Кабан.

Громко играет музыка, варварские блатные песни, у Китая в руке початая бутылка водки.

ГАИШНИК: Добрый день, сержант Голубев, документы, пожалуйста.

ГИТЛЕР: Слышь, сержант, ночь на дворе, а у тебя – добрый день. Небось, переутомился (щелкает себя пальцем по горлу)?

ГАИШНИК: Документы на машину и права.

ГИТЛЕР (достает бумажник): Держи права (делает вид, что ищет техпаспорт). Где-то техпаспорт запропал, может, дома выложил…

Гаишник отходит на несколько шагов от машины, что-то говорит в рацию, из помещения КПП выходят еще двое гаишников с автоматами.

ГАИШНИК: Все из машины, откройте капот и багажник.

ГИТЛЕР: Вот так всегда, как торопишься, так это самое…

Гитлер, Кабан и Китай стоят у машины под прицелом автоматчика, двое гаишников обыскивают машину. К КПП подъезжают «жигули» Андрея, в них Анд рей и Люба. Останавливаются у знака «СТОП». Гаишник автоматом показывает Андрею, чтобы тот не задерживался. Андрей проезжает КПП и скрывается в темноте.

ГИТЛЕР: Эй, сержант! Старшой! Вспомнил, где техпаспорт! В куртке посмотри, во внутреннем кармане. Там он, точно!

Обыскав машину и пассажиров, гаишники разрешают им ехать дальше.

В машине Андрея. Андрей и Люба.

АНДРЕЙ: Испугалась?

ЛЮБА: Чего?

АНДРЕЙ: Могли нас тормознуть, мы бы по газам… Они стрелять…

ЛЮБА: Да я как-то об этом не подумала. Я с тобой ничего не боюсь.

АНДРЕЙ (серьезным тоном): Это зря, Люба.

В машине Гитлера.

КАБАН: Пролезло. Еще три КП до границы.

ГИТЛЕР: На границе не пролезет.

КИТАЙ: Придумаем чего-нибудь.

Китай смотрит в бардачке автомобиля, лезет рукой под сиденье.

Кабан! Ты бутылку не видел?

КАБАН: Видел.

КИТАЙ: Давай сюда, в омыватель выльем.

КАБАН: Мусор ее отшмонал.

КИТАЙ: Вот же, блядь, крохобор. Я самую дешевую взял, паленку. Ее и работяги не пьют.

КАБАН: Раз льют, значит, пьет кто-то.

КИТАЙ: В сезон, дыхлы пьют.

КАБАН: Кто?

ГИТЛЕР: Отдыхающие. Не знал такого слова?

КАБАН: Вот вы как к людям относитесь. Не знал, не знал.

Смеются.

Придорожный ресторан, день.

В отдельном домике с камышовой крышей сидят Андрей, Гитлер, Китай, Кабан и Люба, обедают.

У домика крутятся несколько собак, Люба бросает им кости.

АНДРЕЙ: Паспорта в порядке?

КИТАЙ: В порядке.

ГИТЛЕР: Нормальный паспорт.

КАБАН: Настоящий.

Люба просто кивает.

АНДРЕЙ: А у меня не в порядке.

КИТАЙ: В обход?

АНДРЕЙ: Да. Пешком пойду и железо с собой зацеплю.

ГИТЛЕР: Ты раньше ходил?

АНДРЕЙ: Ходил, когда сюда перебирался.

ГИТЛЕР: Карта хоть есть?

АНДРЕЙ: Нет ни хуя. Провтыкал.

КАБАН: У меня есть. В этом (достает коммуникатор).

АНДРЕЙ: Давай сюда, разберусь позже.

КАБАН: Я с тобой пойду.

АНДРЕЙ: С какого хуя? Переедешь с пацанами.

КАБАН: Так, за компанию. И если нарвемся там…

АНДРЕЙ: Отстреливаться будем?

КАБАН: Ну… Примем неравный бой.

АНДРЕЙ: Хорошо, пошли. А пылесос здесь оставим, чтобы у границы глаза не мозолил.

Строения возле ресторана. Небольшая техстанция, заправка, магазин.

Кабан выходит из магазина, подходит к «жигулям», протягивает Андрею два блока пальчиковых батареек.

КАБАН: Изоленты нет.

АНДРЕЙ: У работяг возьми.

Кабан идет к техстанции. Андрей снимает с машины антирадар древней конструкции с надписью Cobra. Кабан возвращается с мотком изоленты. Андрей обматывает изолентой батарейки, присоединяет провода от антирадара.

КАБАН: А это на хуя?

АНДРЕЙ: Потом покажу. Ну, все.

Андрей выходит из «жигулей», идет к стоящему неподалеку слесарю, отдает ключи.

Недели через три заберу.

СЛЕСАРЬ: Красить будем?

АНДРЕЙ: А чего, покрась.

СЛЕСАРЬ: В какой цвет?

АНДРЕЙ: В лиловый.

СЛЕСАРЬ: В какой?

АНДРЕЙ: В фиолетовый, только красного побольше. На тебе на все.

Протягивает слесарю деньги, тот берет их и прячет в карман. Андрей садится в машину Гитлера, они уезжают. Слесарь смотрит им вслед.

СЛЕСАРЬ (крутит пальцем у виска): Лиловый, блядь. С фокусом мужик.

Ночь. Лес.

По лесу идут Андрей и Кабан, они одеты в камуфляж, в котором тренировались в горах, у Кабана в руках пистолет-пулемет, к левой руке Андрей примотал изолентой антирадар.

КАБАН (шепотом): Как думаешь, скоро?

АНДРЕЙ (шепотом): Ров перейдем – и дома.

КАБАН: Ров?

АНДРЕЙ: Майонезный.

КАБАН: В смысле?

АНДРЕЙ: Мусора давно вырыли, чтобы хохлы контрабас не возили. Майонез, сигареты. Ров вдоль границы (смотрит на антирадар, на нем редко мигает красная лампочка). Ложись!

Кабан и Андрей падают на землю и прислушиваются.

КАБАН (шепотом): Справа вроде.

АНДРЕЙ: Далеко. Глянь, где мы.

КАБАН (достает коммуникатор): Прямо на деревню идем, на Гопарики. Три километра.

АНДРЕЙ: Справа что?

КАБАН: Дорога, триста метров.

АНДРЕЙ: В засаде сидят, на дороге. Пошли, тихо.

Кабан и Андрей встают и быстро уходят в ночь.

Ночь, лес.

Кабан и Андрей лежат на опушке леса, перед ними просека, туман.

КАБАН: Граница?

АНДРЕЙ: Ну… Наши… Давай рывком, пока наших нет.

Андрей, а за ним Кабан одним броском, по-пластунски, пересекают просеку, скатываются в ров, выбираются из него и скрываются в лесу.

В машине Гитлера.

Кабан и Андрей снимают с себя камуфляжные куртки.

КИТАЙ: Антирадар на хуя?

АНДРЕЙ: Он рацию ловит, если рядом. Сейчас таких не делают.

Отматывает радар и передает Китаю.

Затырь, пригодится.

Вокзал города Воронеж.

Люба и Андрей стоят в углу кассового зала, держась за руки.

АНДРЕЙ: Расскажешь им все, как надо. Главное, чтобы не заподозрили. В подробности не лезь, ты им отвечать не обязана, ты наследница, хозяйка. Понимаешь?

ЛЮБА: Понимаю.

АНДРЕЙ: Позвонишь мне, скажешь адрес той хаты, что они сняли. Держи (протягивает ей мобильный телефон). Иди купи пакет. И больше с него никуда не звони, я тебе новый номер скажу, куда звонить. Еще один пакет купишь, а этот выбросишь.

ЛЮБА: А ты когда приедешь?

АНДРЕЙ: Я рядом буду, все время. Смотри там, если что-то почувствуешь, сразу уходи, выйдешь за сигаретами – и с концами, на любом вокзале комнату снимешь, мне позвонишь.

Люба обнимает Андрея, они целуются.

Люба в поезде.

Набирает номер на мобильном.

ЛЮБА: Саша? Приветик! Встречай завтра… Поезд (называет номер поезда и время). Все отлично! Холодно в Москве? А там тепло, я загорелая! Ну, все, пока-пока! (Набирает другой номер, говорит по-цыгански.) Алло, мама! Это я. Все хорошо, я в России. В Москву. Да, скоро уже. Он сказал, что недели две нужно. И мы сразу приедем. Мама, ну перестань! Мамочка! Не плачь, все хорошо. Целую, жди, мы скоро!