Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1 - Искандар Бурнашев

– Считаю, что надо брать город. Наш отход от него будет воспринят всеми, как отступление. Это нанесёт непоправимый ущерб престижу России в Туркестане. Я за штурм господа!

штабс-капитан Абрамов (впоследствии генерал-лейтенант):

– Город надо брать.

Майор Делакроа:

– За штурм.

Подполковник Краевский:

– Разрешите напомнить, господа, из Чимкента 23-го апреля 1865 года мы вышли с отрядом из 8-ми рот пехоты, 2-х сотен казаков, при 10 орудиях, Отряд насчитывал около 1300 штыков и сабель при 10 орудиях. позже, уже во время осады Ташкента к нам подошли ещё две роты пехоты и два орудия.

Из этих сил нужно отнять гарнизон крепости Ниязбек, расположенной в 30 верстах от Ташкента, оставленный для отвода воды от города. Нужно отнять гарнизон укрепления Сарытюбе, как промежуточного опорного пункта. Часть сил придётся выделить для охраны обоза. С учётом потерь от боя с муллой Алимкулом, в дело мы сможем задействовать примерно тысячу штыков и сабель. Не густо, но ведь мы – Туркестанцы. Врагов будем считать после победы. Предлагаю штурмовать.

Подполковник Жемчужников:

– Думаю, что враг не ждёт штурма. Дисциплина в городе плохая. Эх, господа, как говорится: «или грудь в крестах или крест на репутации». Я за штурм.

Черняев:

– Господа! Я рад, что Вы настроены не посрамить Славу русского оружия. От Вас не скрою, что рассчитываю па помощь горожан, уставших от пребывания кокандцев. Кокандцев необходимо вытеснить из города, и превратить Ташкент в наш опорный пункт на территории Средней Азии. Значит, будем брать город, господа! Попрошу только об одном – берегите людей.

Священник Малов (впоследствии протоиерей, имеющий митру и орден св. Анны 1-й степени, первый настоятель Ташкентского военного Спасо-Преображенского собора):

– Помолимся, Господа!

Вознося вместе со своими боевыми друзьями молитвы о ниспослании им Победы, генерал Черняев держал в кармане приказ от военного министра с запрещением «отваживаться на штурм в виду недостаточности находящихся в его распоряжении сил».

Но генерал Черняев, был Туркестанцем. Грубую силу он, как и принято на Востоке, всегда сочетал с дипломатией. За время, осады он наладил прочные связи с торговой верхушкой городской знати, которая тяготилась гнетом феодального Коканда и стремилась под защиту Российского императора. Принимая решение о штурме, русский генерал твердо рассчитывал если не на прямую поддержку, то, по крайней мере, на гарантированный пассивный нейтралитет торгово-ремесленного городского посада.

Ночью 15 июня начался штурм Камеланских ворот города. В два часа ночи, или, если хотите, в два часа утра, сняв, без шума сонных часовых, внезапной ночной атакой, и раскрыв ворота, начался штурм города.

Если читать боевые донесения о ходе штурма, то перед глазами возникает красочная картина, как, разделившись, на несколько отрядов, по сто пятьдесят – двести солдат с одной или двумя пушками, эти «штурмовые группы» совершали боевые рейды по улицам города, от ворот к цитадели и обратно. В ходе этих маршей, роты огнём и штыком прокладывали себе путь к Славе, разгоняя толпы противника, захватывая пушки, оружие и разрушая баррикады. Русские отряды с шумом вытесняли воинов Кокандского хана из крепостных укреплений и цитадели. Постоянные манёвры штурмовых отрядов, создавали впечатление у защитников города об неисчислимых силах русских полков.

Все восточные города похожи друг на друга. Не имея надёжных проводников, в паутине городских кварталов несложно и заблудится. Невольно вспоминается знаменитый фильм Гайдая, в котором герой мечется по улицам восточного города в поисках заветной Аптеки.

А теперь, добавьте к герою для сопровождения сотню-другую солдат, и усильте картину громом выстрелов, шумом, криками и топотом сотен ног, поднимающих тучи пыли.

А теперь, посмотрите на эту картину боёв в городе, глазами его ошарашенных защитников и горожан, сидящих в своих домах, и рассчитывающих лишь на помощь Аллаха..

Взрывы и выстрелы гремят со всех сторон. В клубах пыли и дыма по улицам проносятся возбуждённые толпы солдат, безостановочно стремящиеся к только им, одним известным, целям. Вскоре появляются не менее шумные толпы кокандских сарбазов, то ли убегающих от русских, то ли преследующих их. Затем из узких проходов улиц, неизвестно откуда появляются все новые группы солдат и так же стремительно исчезают неизвестно куда.

Отчаявшись не только разгадать цель этих хитрых манёвров, но и даже попытаться сосчитать силы русских, кто-то из кокандцев, мужественно и очень своевременно крикнул:

– Предали! Окружают! За что боролись? Спасайся, кто может!

Очевидная логика происходящего, сразу внесла ясность в светлые головы воинов Кокандского хана. Почувствовав себя лишними на этом «празднике жизни», они организованно бросились к свободным воротам, бросая пушки, знамёна и оружие.

К вечеру истомлённые роты собрались у стен опустевшей ханской ставки. Солдаты с искренней радостью обнимали своих товарищей, которых искренне считали пропавшими и погибшими в этой мясорубке.

К вечеру из тысячи солдат, пошедших утром на штурм города, после безостановочных боёв на баррикадах в теснинах узких городских улиц, у стен цитадели, с трудом, собралось всего чуть больше девятисот человек, измученных своими подвигами.

Глянув на своих солдат, валившихся с ног от усталости, Черняев принимает единственно верное и, безупречное с точки зрения военного человека, решение. Он приказывает поджечь прилегающие к ханской Ставке дома. Как знать, возможно, в ту минуту перед его глазами, как пример, стоял опыт одного французского императора. Оградившись от возможной ночной атаки надежными стенами, захваченной ханской ставки, и, обезопасив себя от внезапного нападения стеной огня, солдаты всю ночь, набирались сил для продолжения боя.

– Ваше превосходительство! Кажись, делегация.

Караульный солдат, стоящий у зубца стены цитадели, показал рукой в сторону города.

Генерал Черняев выглянул за стену. Через выгоревшую за ночь площадь к цитадели приближалась группа горожан. Двигались они неторопливо и степенно, всем своим видом высказывая миролюбие своих намерений. Солдаты отряда, прервав завтрак и, перестав умываться, в одних рубахах высыпали на стены, с интересом ожидая, что же принесет им появление делегации.

– Братцы, что же Вы меня перед азиатами своими исподними позорите. Всем привести себя в порядок!

Генерал, неторопясь, спустился по ступеням вниз и одернув китель, вышел за ворота цитадели. Боковым взглядом отметил, что солдат на стене уже нет, но возмущенные крики их унтер-офицеров, приводящих войско в порядок, еще доносятся из-за стены. Сделав десяток шагов, остановился в картинной позе, ожидая приближение делегации, выражая презрение к опасности и доверие в посланникам.

Приблизившись на двадцать метров, посланники остановились. От их группы отделился рослый азиат с твердым взглядом ясных глаз. Приблизившись к Генералу на пять шагов, не опуская глаз, он склонился в поклоне, прижав правую руку к сердцу.

– Ваше превосходительство! Я рад приветствовать Вас и Ваших славных воинов в нашем городе. Михаил Григорьевич, разрешите представиться я – Рахманкул.

Услышав русскую речь и имя человека, с которым он, через лазутчиков поддерживал связь со своими сторонниками в городе, Генерал приветливо улыбнулся, сделав два шага вперёд, и протянул руку для рукопожатия.

Рахманкул почтительно приблизился и деликатно пожал протянутую руку двумя руками. Затем, прижав руки к груди, отступил на три шага. Сопровождая каждый шаг полупоклоном.

Его русский язык с заметным акцентом. был уверен и понятен.

– Ваше превосходительство, Я имею честь обратиться к Вам от имени всех горожан с заявлением, «что город сдается Вам и, если ещё не явились с покорностью все аксакалы и почётные граждане, то лишь потому, что заняты восстановлением порядка, успокоением черни и обезоруживанием забравшегося в город с разных сторон всякого сброда». Убедительно прошу Вас придержать своих степных орлов и прекратить огонь. Завтра в это же время я обещаю прибытие к Вам официальной делегации горожан с изъявлением покорности. Прошу Вас, оградить от разграбления Вашими солдатами домов наших сторонников.

– Передайте горожанам, что, с завтрашнего дня они будут находиться под защитой Российского императора. Я гарантирую неприкосновенность их имущества и жилищ. Я буду ждать Вас завтра в это же время.

Обменявшись поклонами, они разошлись к своим людям.

– Господа офицеры, рад сообщить вам, что завтра город будет сдан. Прошу организовать сбор оружия и припасов. Александр Николаевич, Вас, как знатока поэзии и исламского права, прошу составить Договор между нами и горожанами о соблюдении порядка и законности. Не забудьте включить пункты о недопущении грабежей и немедленном и безусловном освобождении всех рабов. Всем подготовиться и, назавтра, прошу всех быть при орденах. С Победой, Господа!