Письмо из Шамбалы - Владимир Васильев

Сахаров совершенно, по-ордусски, призывал: «Мы должны занять политическую и НРАВСТВЕННУЮ позицию, соответствующую принципам интернационализма и демократии». И это в стране, где о человеческой нравственности давно забыли думать, во всяком случае, на государственном уровне! Ангел демократии. Но над ним были «архистратиги», вооруженные до зубов, и провоцировавшие империю на гражданскую войну. Он их с высоты своей духовности не замечал, как Мордехай не замечал возни вокруг себя Зии и Шнобельштемпеля, жаждущих заполучить его сверхоружие. Сахаров был абсолютно нравственно прав в осуждении китайских властей, учинивших расстрел своих юных граждан, многотысячный расстрел. Не человек, кто это не осудил бы. Но каковы были бы жертвы, если бы выступления в Пекине, Шанхае, Харбине, Нанкине, Чэнду и других городах Китая переросли в гражданскую войну в миллиардном Китае?! А ведь такие выступления одновременно во многих городах не могли быть стихийными, тут чувствуется рука организатора, заинтересованного в разрушении еще одной «империи зла»… Извечная проблема: должно ли добро быть с кулаками, а паче — с мечом?..

Шафаревич чистосердечно клеймил идеи и практику мирового утопизма, вообще, и социализма, в частности, клеймил русофобию и сионизм. И ему трудно отказать в убедительности и нравственной чистоте, но он не замечал, что уводит из-под удара истинных врагов возлюбленной России, подставляя под нравственное осуждение классически стандартных евреев, которых бить привычней и сподручней: «Бей жидов! Спасай Россию!», пока ее насилуют совсем другие. Так Мордехай с Магдой клеймят своих соотечественников, в общем-то сея национальную рознь, национальные обиды, а значит, выводят из равновесия государственный гомеостат Ордуси, в то же время пригревая при себе Зию и Шнобельштемпеля, только корыстно использующих их ангелоподобность. Воистину, как писал С.Л. Франк: «Хуже материалистического социализма, может быть только религиозный!». Думается, другие «измы» в этом плане не отличаются. Но национальные интересы еврейства ничуть не предосудительней русских, американских или китайских национальных интересов. Другое дело, что само понятие «национальные интересы» с точки зрения Идеи Мироздания — полная безнравственность, но, увы, не эта идея еще правит миром.

Пока дискуссия Шафаревича с сионистами была диссидентским междусобойчиком, она была позитивна, как всякая дискуссия, устремленная к истине, но когда она стала достоянием непривычных к глубокомыслию масс, подобных Зие, то стала представлять определенную духовную опасность. Так же как и сионизм, шагнувший от идеи к политике.

Кстати, обширно цитируемая в романе статья Мордехая Ванюшина «Эстер-цзюань глазами честного человека», по сути, повторяет главу 9 «Прошлое и настоящее» книги И. Р. Шафаревича «Русофобия». А по форме — является ее художественным углублением и развитием. Стихи, правда, цитируются другие, но с тем же пафосом.

«Тысячи лет каждый год в праздник „Пурим“ праздновалось умерщвление евреями 75 000 их врагов, включая женщин и детей, как это описано в книге Эсфири, — возмущенно восклицает Шафаревич. — И празднуется до сих пор — в Израиле по этому поводу происходит веселый карнавал! Для сравнения представим себе, что католики ежегодно праздновали бы ночь святого Варфоломея!»

И Ванюшин логично продолжает мысль: «Перестаньте веселиться в Пурим, сделайте его днем национального покаяния!..»

Но есть принципиальное отличие: Ванюшин уверен, что веселье в Пурим — неосознавемый атавизм народа, который можно и нужно излечить, а Шафаревич пытается доказать, что «подозрительное, враждебное отношение к окружающему миру» (я сказал бы — идея мирового господства), проистекающее из древних обещаний маниакально настроенного на геноцид бога: «Введет тебя господь, Бог твой, в ту землю, которую он клялся отцам твоим… дать тебе с большими и хорошими городами, которых ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял… Сыновья иноземцев будут строить стены твои… народ и царство, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся…», является движущей силой современного сионизма. И как-то сам собой проступает знак равенства между сионистами и евреями, вообще. Знак, которого не существует.

Немцы, итальянцы, испанцы, некогда взрастившие фашизм до уровня государственной политики, вовсе не являются поголовно нацистами-фашистами, а страны-участницы антифашистского фронта не застрахованы от вируса нацизма в недрах своих народов, что и наблюдается. Также и евреи, государство которых сделало сионизм государственной идеологией, не являются поголовно сионистами. Да и нужно здраво различать сионизм как отстаивание национальных интересов еврейского государства, которое естественно для любого современного государства, и сионизм как доктрину мирового господства евреев. Ни один здравомыслящий человек, а евреи, в подавляющем большинстве, люди абсолютно здравомыслящие, не может серьезно относиться к последнему варианту, ибо это автоматическое самоубийство. Если предположить, что «золотой миллиард» будет состоять исключительно из евреев, то генетическое вырождение сего миллиарда не заставит себя ждать.

Другое дело, что идеологи современного Шафаревичу сионизма, с которыми он ведет отчаянную дискуссию, где его явно заносит полемический пыл, верно служили идее разрушения «империи зла», каковой для них была Россия-СССР, тут его пафос защитника своей родины справедлив. Но беда в том, что этим же были заняты не только сионисты. А и тот же Солженицын, например.

Поэтому не надо перекладывать вину с больной головы на здоровую, хотя любой национализм нельзя считать «здоровой головой», сочтем его в данном случае невиновной головой, потому что разрушение великой страны осуществлялось не нациями, а классами, которые, как известно, интернациональны. Просто этим классам очень хочется спрятаться за национально-освободительную борьбу. Однако подавляющее большинство освобожденных наций проклинают своих якобы освободителей, ибо национальная независимость на деле означает свободу наглого угнетения своего народа национальными феодалами и буржуазией, одновременно являющимися национальной бюрократией.

Но вернемся к несчастному Мордехаю. Да, кажется диковатым всенародное веселье по такому поводу. Однако кем были Эсфирь и Мордехай (не Ванюшин, а тот — исторический!) в Персии? Мата-Хари и Штирлиц? Покрупней, конечно, масштабом, но, по сути — агенты в чуждой стране, шпионы, партизаны и тому подобные подрывные элементы. Им бы во Вторую Мировую быть Героями Советского Союза, если бы ему служили, но они стали Героями Израиля, ибо служили ему. Жаль персов, но остается только воскликнуть: «О, времена! О, нравы!». Ну, обычное дело тогда было обтянуть кожей, содранной с живых поверженных врагов, стены захваченного города! Хотя Мао, к примеру, сокрушался о малости казненных врагов государства уже в наше время. Сталин и Шикльгрубер не сокрушались, а молча делали свое черное дело. Франция, конечно, не празднует Варфоломеевскую ночь, но празднует день взятия Бастилии, где полегло тоже немало народа. Россия стала праздновать в качестве дня национального согласия условный день начала уничтожения польских оккупантов.

Евреи празднуют древнюю победу своих предков, отдавая дань древней традиции, а не выражая свежесть своей ненависти к персам. А на самом деле, никакой дани не отдают, а просто с удовольствием используют повод «оттянуться», релаксировать, повеселиться. И никакого дела им нет ни до Эсфири с Мордехаем, ни до персов, от которых уже и имени не осталось. Так к этому и следует относиться, по-детски, как Ангелина: «Как много в Ордуси всяких праздников!»

Но у больной совести, обожженной тоской по совершенству, по всеобщей справедливости, которая должна быть установлена всеобщим согласием после всеобщего покаяния, иная логика: Надо, чтобы «не только в светлом будущем — вечно, всегда, значит, и в прошлом… не было крови, не было жертв, не было поражений у проигравших и побед у выигравших, все эти несправедливости надо как-то отменить, иначе нечестно, стыдно, тошно… Чтобы и там была только любовь. Только любовь. Всегда…»

Мордехай как гений живет вне времени. Он окунулся в древние тексты и ему стало больно и стыдно сейчас, он почувствовал собственную вину за древние мерзости и, будучи человеком абсолютно скромным, считает, что все люди таковы, как он, а значит, должны испытывать такую же боль и стыд, а если не испытывают, то их надо вразумить и «хоть как-нибудь да заставить каяться в давних чужих грехах. Грехах, совершенных в закопченных трущобах, звавшихся когда-то царскими дворцами, в злых щелях, которые уже захлопнуты, забетонированы…». Если бы Мордехай вырос в Рязани, как могло бы быть, если бы его отец не отправился в Иерусалимский улус на помощь ютаям, то знал бы простую народную поговорку: «Не тронь дерьмо, чтоб не воняло!». Нет, он вырос среди «созерцания слепящих звездных россыпей»… среди «гипнотически таинственных формул и диаграмм». Про дерьмо он имел весьма приблизительное представление. Поэтому не боялся его трогать. И отравляющая вонь исторического дерьма постепенно отгораживала его идеальный мыслительный аппарат от реальной жизни, замыкая в области «идеального идеала» в образе «Третьего Храма… Третьего Рима и Эдема в одном флаконе», как поставил диагноз друг Мордехая Соломон. Тезка великого ютайского мудреца однако…