Начать сначала - Даниэла Стил

— Я Пакстон Эндрюз. — И пока решала, говорить ли, откуда она, Ивонн сама спросила:

— Из Северной Каролины?

— Джорджия, Саванна, — с облегчением сказала Пакстон, но Ивонн моментально взвилась.

— Прекрасно! То, что мне надо! Что вы там хотите?!

Переиграть Гражданскую войну? У кого-то в деканате не все в порядке с чувством юмора! — с возмущением заявила она Пакстон.

— Не беспокойся, я на твоей стороне.

— Я тронута. Очень хотелось бы узнать, откуда остальные?

Как насчет Миссисипи или Теннеси? Может, ты начнешь заседание Общества дочерей Гражданской войны?! Будет забавно… Я в восторге от перспективы жить вместе с тобой! — выкрикнула она, метнув уничижительный взгляд на Пакстон, и с треском захлопнула дверь своей комнаты. Пакстон опустилась на диван с растерянным видом. Дело принимало интересный оборот.

Затем появилось бледное воздушное создание с молочно-белым лицом, черными волосами до пояса и небесно-голубыми глазами. Казалось, она одета в прозрачную белую ночную рубашку.

— Привет, — прошептала она. — Я Давн.

Она была из Де-Мойна. Ее настоящее имя было Гертруда, Давн она стала случайно, благодаря ЛСД[4]. Это случилось во взрослом возрасте, поэтому она решила оставить имя — Давн Стейнбер. Она тоже была студенткой на стипендии, играла на скрипке в местном оркестре, и ей предложили обучение в Беркли. У нее было направление в комнату, дверь которой минуту назад захлопнула Ивонн. Теперь дверь закрылась за Давн, и оттуда не было слышно ни голосов, ни возгласов, никаких звуков вообще. Пакстон могла только догадываться, удовлетворила ли новая соседка мисс Жилберт. Де-Мойн, вероятно, не обладал для нее расистской репутацией Саванны.

Раздумывая о встреченных ею девушках. Пакетов принялась разбирать сумки. Два мешка для вещей и чемодан были доставлены в ее комнату днем раньше, и теперь она взялась застилать обе постели. Ей захотелось сделать комнату более приветливой к приходу соседки, и вдруг она поняла, что молится о том, чтобы та не оказалась черной, злой, несправедливой, ненавидящей женщин из Джорджии…

— Пожалуйста, Господи. — шептала она про себя. — Я знаю, что недостойна твоего внимания, и ты, может быть, занят более серьезными вещами сегодня… но, если можно, пожалуйста, пусть она будет похожей на меня.

Но четвертая девушка не приехала и в четыре часа, поэтому Пакстон решила загрузить их небольшой холодильник. Выходя за покупками, она постучала во вторую комнату. Прошло немало времени, прежде чем Дави подошла к двери и откликнулась.

— Да, — прошептала она, словно боясь, что кто-то услышит. Хотя со слухом у Пакстон было в порядке, она не разобрала ничего из того, что говорила Давн. Но непроизвольно ответила ей тоже шепотом: просто обычный голос звучал слишком громко в разговоре с этим небесным созданием.

— Тебе купить что-нибудь в магазине? — шепнула Пакстон. — Я собираюсь туда за продуктами, я что-то проголодалась. — Внезапно она затосковала по обычной кухне Квинни.

Кроме того, в Саванне было уже семь часов вечера и пора было ужинать.

— Я бы хотела чая с травами, меда и немного лимонов… и, может быть, черного хлеба. — Все это не привлекало Пакстон, но она была готова принести весь набор, чтобы подружиться с девушками. Она записала заказ Давн.

— А как Ивонн? — осторожно спросила она. — Она что-нибудь хочет? — Пакстон заглянула в комнату и увидела, что они еще не распаковывались. Давн повесила несколько плакатов, одежки Ивонн были разбросаны повсюду. Цветные одеяла и розовые накидки были скорее родом из Алабамы, нежели из Де-Мойна. Поборов смущение, Пакстон спросила прямо у Ивонн, появившейся в дверях:

— Тебе что-нибудь нужно в магазине?

— Ага, Мартина Лютера Кинга. Я думаю, ты найдешь его, моя сладкая?!

— Не разговаривай со мной так. — Пакстон раздражал этот тон. — Мы встретились с тобой два часа назад, ты меня не знаешь, а обвиняешь Бог знает в чем. — Пакстон не боялась ее, но стойкая неприязнь Ивонн разозлила ее.

— В чем это я тебя обвиняю? — Ивонн встала нос к носу с Пакстон, но та не отступила. Она поняла, что утвердит себя либо сейчас, либо никогда. Она не сомневалась в себе. Пакстон была страстной и сильной натурой. Жизнь с постоянно раздражавшейся матерью научила ее терпеливой стойкости уже давно, ) и она не боялась злой черной девушки из Алабамы.

— Ты из Джорджии, не так ли? Что же я могу думать? — наступала Ивонн.

— Ты можешь дать мне шанс. Как и я тебе. Ни при чем здесь гражданские права. Мы судим друг о друге по тому, о чем думаем, за что боремся, что делаем, а не по цвету кожи… И не по тому, что место моего рождения — Джорджия. Может быть, ты жестоко ошибаешься в моих пристрастиях. Может быть, именно поэтому я не сижу среди цветущих магнолий далеко на Юге и не потягиваю мятный джулеп[5]. Ты не подумала об этом? Держу пари, что это даже не приходило тебе в голову. Вовсе не каждый белый на Юге Джордж Уоллес[6]. Ради Бога, дай мне шанс, тебе воздается сторицей.

— Ага, ладно, принеси упаковку колы и пачку «Кулз».

Ни «спасибо», ни «пожалуйста». Она просто развернулась и ушла в комнату, Пакстон молча вписала этот заказ к себе в ; листок и вышла из блока на поиски ближайшего продуктового магазина. Отношения с Ивонн вызывали у нее беспокойство.

Неприятно жить бок о бок с человеком, который полон к тебе ненависти. Она несколько раз знакомилась с черными девушками и пыталась с ними подружиться: на туристической базе, на акциях добровольцев. Это всегда вызывало недовольство матери и Квинни. Их поколение было не готово к этому, причем Квинни расстраивалась даже больше, чем мать. Но во всех этих знакомствах Пакстон чувствовала какую-то неловкость. Однажды они решили перекусить со своей недавней черной знакомой, но их нигде не обслуживали, и Пакстон была вне себя от злобы. Они обошли три кафе, но в конце концов бросили это занятие, купили пакет картофельных чипсов и съели их на скамейке Форсит парка. Девочка все поняла, она уже привыкла к этому и была тронута заботой и сочувствием Пакстон. Долгое время Пакстон собиралась пойти на демонстрацию протеста, но у нее не хватало смелости, потому что мать, если ее арестуют, запрет ее на целый год. Кроме того, это сильно подорвет репутацию матери среди друзей, а у Пакстон не было желания причинять ей боль. Но в то же время она знала, что однажды матери придется с этим столкнуться. И вот пожалуйста, она живет вместе с черной девушкой, которая ненавидит ее только за то, что она из Джорджии… И вдруг посередине Телеграф-авеню она рассмеялась.

Причем так громко, что несколько молодых людей обернулись на нее. Вдруг она представила, что мать и Квинни узнают, что она живет в одной комнате с негритянкой. Она решила, чего бы это ей ни стоило, подружиться с Ивонн.